Эта работа, написанная в 1999—2000г.г., была впервые опубликована 20.10.2008 на моём персональном сайте http://kozyreva.ucoz.ru/load/31-1-0-20. За десять лет её прочитало на сайте около четырёх тысяч человек. Это меня очень удивило, поскольку я считала работу очень узконаправленной. Не представляла, что она может быть интересна тысячам человек, а не узкому кругу философов, которые вдобавок интересуются и вопросами игры. Но ещё больше меня удивило, что я начала встречать свою работу на чужих сайтах в Интернете, иногда со ссылками на автора, а иногда и в безымянном виде.
Поэтому, публикуя эту книгу в печатном и в электронном виде, я надеюсь, что она будет более доступна широкому кругу читателей.
Включайтесь в исследование великой игры умов великих философов ХХ века, приятного чтения!
«Всё есть игра»
Й. Хейзинга, «Homo Ludens»
В современной философии, как и во всей предшествующей истории философии, проблема бытия является фундаментальной проблемой. Все остальные философские проблемы имеют смысл и значимость постольку, поскольку на них падает отблеск бытия. Занимаясь поисками бытия, философия отстаивает свою специфику перед наукой, религией, искусством, выявляет особый характер мышления, как такого способа жизни, в котором бытие может открыться. Эти поиски являются фундаментом человеческого существования.
Под бытием философы разных веков понимали многое – мышление, мир идей, Бога, материя и т. д. В начале ХХ века М. Хайдеггер в своей работе «Время и бытие» [4] обосновывает необходимость и актуальность новой постановки вопроса: с какого же сущего следует считывать смысл бытия. Сущим мы называем очень многое. Согласно его учению, которое получило название «фундаментальной онтологии», к бытию необходимо подходить с точки зрения такого сущего, которое способно раскрывать сокрытое, спрашивать и одновременно понимать самое себя, т.е. нужно указать на такое сущее, в котором бытие само себя обнаруживает. Хайдеггер подчеркивал, что такое бытие, понимание, истина, должно определяться в горизонте времени.
Философская герменевтика Х.-Г. Гадамера опирается на идеи своего учителя М. Хайдеггера. Опубликованный в 1961 году фундаментальный труд Х.-Г. Гадамера «Истина и метод» ставит и отвечает на вопрос: как возможно понимание окружающего нас мира, как в этом понимании воплощается истина бытия? Он соглашается с Хайдеггером в постановке проблематики философии: вопросе о бытии самопонимания. «Сам этот вопрос существенно расширяет горизонты самопонимания. Раскрывая скрытое его основание – время, – философия… раскрывает для себя доселе невыявленный опыт, превосходящий мышление на субъективистской основе и названный Хайдеггером бытием» [1, стр.145]. Интерпретация бытия с горизонтов времени не означает, по его мнению, что бытие таким образом радикально «овременяется», что оно уже не может рассматриваться как всебытие или вечное, а целиком сводится к своему собственному времени и собственному будущему.
Гадамер поставил и решил задачу обоснования художественного опыта в качестве метода познания истины, ставит художественный опыт не перед вопросом о том, что он мыслит о себе самом, но перед вопросом о том, что он собой представляет на самом деле и какова его истина. Гадамер рассматривает игру как возможность выхода из неразрешимости привнесенных в искусство человеческих притязаний в некое изолированное, амбивалентное пространство, которое он в своей философской герменевтике называет – «преображенный мир» как «самостоятельный и превосходящий тип бытия», то, что в культурологии игры Й. Хейзинги получило название «отчужденная земля».
Однако необходимо иметь в виду, что игровая субстанция помимо своей «онтологии» имеет и конкретно-специфические, исторические и индивидуальные формы, широкая панорама которых блестяще описана Йоханом Хейзинга в работе «HOMO LUDENS».
Имя выдающегося нидерландского историка Й. Хейзинги прочно связано с масштабными гипотезами относительно возникновения и развития мировой культуры. Произведения великого философа истории, имевшие огромный успех при его жизни и продолжающие оказывать неослабевающее влияние на современность, являются одним из значительнейших в истории философии. Очарование мысли Хейзинга огромно. Человек, однажды попавший в орбиту ее влияния, рискует остаться там навсегда. С момента публикации работы «HOMO LUDENS» в 1938 году и вплоть до последних лет своей жизни Й. Хейзинга не уставал повторять, что в центре его внимания находится проблема бытия «человека играющего». Идея игры как важнейшего культурообразующего фактора, о природе социального человека как «человека играющего» принесла ему исключительную популярность среди прогрессивной общественности.
В основе произведения – идея игры как онтологического статуса существования людей, социальной жизни. Культура рассматривается с точки зрения реализации в ней всеобщего – онтологически человеку присущего игрового начала.
Он открывает скорее экзистенциальные смыслы бытия, акцентирует установку на игру как форму свободного самовыявления человека, которая предполагает реальную открытость миру возможного и развертывается либо в виде состязания, либо в виде представления (исполнения, репрезентации) каких-либо ситуаций, смыслов, состояний. Но как и всякая игра, это игра до известного предела, финал и результат которой могут читаться по-разному. В ней все противоречия переплавляются как состояния, имеющие один источник, одну основу – изначально врожденное, глубинное, под- и до-сознательное ощущение дара выделенности из наличного состава жизни, побуждающего к преодолению и «снятию» этого состава, к снятию действительности в ее истине.
Для Хейзинги главной проблемой были условия понимания чужой культуры, и в своих размышлениях он значительно предвосхитил актуализацию герменевтики, которая связывается нами прежде всего с именем немецкого философа Гадамера. В своем фундаментальном труде «Истина и метод» Гадамер анализирует теорию игры Хейзинги в качестве условия понимания произведения искусства, творческого процесса, бытия самопонимания.
Бытие, Игра, Сущее, Дух, Искусство, имменентное Нечто… Своеобразие подхода Хейзинги и Гадамера фокусируется в проблеме формулирования определений: они словно стремятся снять пределы каждого из направлений, что сказывается в парадоксальной «глобальности», емкости, явной некатегоричности формулировок. У них нет единой, неизменной, тождественной самой себе формулировке понятия «игра». Но ведь в этом тоже ярко выражен игровой момент.
