То, что день будет непростым, стало понятно с самого пробуждения. Кукушка проспала на пятнадцать минут, да еще и недовольно шикнула на меня, когда я постучалась к ней в часы. Затем «обрадовал» водяной, когда сообщил о поломке в системе, и пришлось умываться остатками воды из чайника. Соответственно, чая на завтрак я не получила. Даже бутерброд и тот упал маслом вниз на ковер.
Но посетовать на сложившуюся ситуацию мне не дает стук по стеклу.
– Нет, нет, нет! – взмахиваю рукой. – У меня сегодня выходной. Улетай!
Однако мой гость, черный ворон, так и остался на своем месте. Смотрит на меня глазами-бусинками и головой качает, отказываясь выполнять мою то ли просьбу, то ли приказ.
– Ладно, – вздыхаю, распахивая окно. – Что за срочность?
– Авр-р-рал, – ворон топчется по подоконнику туда-сюда, – за тобой послали.
– Ты не заметил странной закономерности? Как у меня выходной, так у вас вечно что-то случается. А Кощеев там зачем сидит?
– Этот лентяй не спр-р-равляется.
– Так это его проблемы. Сядь ему на голову и поклюй в темечко, может, он быстрее начнет работать. Чего меня донимаешь?
– Там бунт намечается.
– Не преувеличивай, пернатый, там всегда кто-то скандалит.
– Контору р-р-разнесут.
– Главное, мой кабинет не трогайте, а в остальном, пожалуйста, разносите, – бурчу в ответ, оттирая масло с кухонного коврика. – Может быть, наконец-то стены в столовой перекрасят и избавят нас от этого раздражающего цвета.
– Яга Васильевна сказала, что, если этот цирк не прекратится, она Верховного вызовет.
– Ну еще бы, – бросаю тряпку в раковину, – эта противная бабка вечно ищет повод, чтобы закрыть наш отдел.
– И чтобы этого не случилось, тебе нужно ср-рочно выехать в бюр-ро. – Ворон расправил крылья, готовясь вылететь из окна.
Наблюдаю за тем, как он пикирует вниз, и снова вздыхаю. Все планы коту под хвост.
Последний, кстати, встречает меня с недовольным видом.
– Пропуск, – мурлычит он, спускаясь по цепи вниз.
– Издеваешься?
– Пропуск, – не отступает Кот.
– Да ладно, блохастый, – паркую велик у дерева, – пять дней в неделю я хожу мимо тебя.
– И пять дней в неделю я требую документы у всех входящих сюда сотрудников. К твоему сведенью, все они беспрекословно выполняют требование, которое ввел Верховный. Одна ты, Алена, вечно игнорируешь все правила. Да еще и обзываешься. – Кот возмущенно чихает. – Так что либо предъявляй пропуск, либо крути педалями отсюда.
– Хорошо, усатый, – роюсь в сумочке, – я тебе это еще припомню. Больше вкусняшек из людского мира не увидишь.
Шартрезовые глаза недобро сужаются, когда я подхожу к дереву и тычу карточку прямо ему в нос. Кот тщательно обнюхивает сначала ее, а потом мою руку и снова чихает.
– От тебя снова несет другим миром.
– И что?
– Это небезопасно. – Он деловито начинает нализывать лапу и вытирать свою морду. – Тебя могут рассекретить.
– А ты не мявкай об этом, и все будет хорошо. – я прячу пропуск и окидываю взглядом дерево. – Ты бы лучше не к людям приставал, а за имуществом следил. Цепи вон все ржавеют, да и дерево подкрасить надо. И сменщица твоя, русалка, вечно на рабочем месте то ногти красит, то косы плетет. Одним словом, беспредел.
Но Кот вместо ответа лишь зашипел на меня. И это нормальное окончание разговора для нас. Вот только дерево тут же реагирует на поведение Кота и начинает мерцать красным цветом, как и все защитное поле за ним.
– Брось, шерстяной, там кошмар творится. Не пропустишь, сам перед Верховным будешь объясняться.
Готова поспорить, что дай ему волю, он давно бы куснул меня. Но есть достаточно много нюансов, которые не дают ему этого сделать. И то, что я – лучший сотрудник один из них.
Красное мерцание плавно становится золотистым, и я могу наконец-то переступить защитный барьер. Когда прохожу сквозь него, чувствую легкое покалывание в теле, и все волосы на мгновение электризуются, поднимаясь вверх. А потом все возвращается на свои места, как только я оказываюсь по ту сторону от дерева, которое теперь выглядит размытым, будто ты смотришь на него сквозь матовое стекло на расстоянии.
Бодро шагаю в сторону огромного здания, где базируется наше бюро. А сама нет-нет, но бросаю взгляд на небо, где беспокойно кружат вороны – посланники. И то, что их слишком много для выходного дня, говорит о том, что все-таки не зря меня выдернули из дома.
Достигаю крыльца и вот тут-то слышу это. Какофонию звуков, состоящих из криков, возмущений, причитаний. Кажется, кто-то даже подвывал.
– А что, собственно говоря, здесь происходит? – замираю на пороге и обвожу взглядом собравшуюся толпу.
– Алена, наконец-то! Спасай! – мелькает кучерявая копна волос где-то позади всех. По-моему, Кощеев сейчас даже прыгает, что увидеть меня. Потому что каштановый вихрь то взмывает вверх, то прячется за спинами наших посетителей.
– Товарищи, будьте любезны, пропустите моего помощника. – Я машу рукой в его сторону.
– А этому молодому козлику полезно попрыгать, – подает голос бабуля в цветастом платочке на голове. – А то, ишь, сидел тут, важный. Нога на ногу, умничал больно много. То не положено, се не положено. Мол, главных нет, заяву не принимаю. А нам что делать, коль беда приключилась?
– Баб Маш, добрый день, – киваю ей. – Снова к нам?
– Как видишь внучка, – пожимает она плечами, опираясь на тросточку. – Укатился поганец, нигде найти не можем.
– Да вы к нам сразу со свидетелями, – присвистываю я, оглядывая остальных.
Медведь в заляпанном краской комбинезоне, лиса с бигудями на голове, заяц с тяпкой в лапах и волк с раздувшейся щекою.
– Теперь хоть понятно, кто выл, – бормочу себе под нос, а затем откашливаюсь. – Так, все в мой кабинет. Говорим по очереди, никого не перебиваем, никого не обвиняем. Баб Маш, вас это касается в первую очередь.
– А я-то что? – бабуля делает вид, будто не понимает.
– Все то же, что и на базарчике, и на почте, – иду вперед, возглавляя всю процессию. – Жалобы на вас поступали, что везде суету наводите.
– Да я ж… это… не со зла, – поджимает она губы. – Да и чуть-чуть ведь суеты той навожу. Накажете за это?
– Не в наших полномочиях. – Я открываю дверь и первой захожу внутрь. – Милости прошу, с последней нашей встречи ничего не изменилось и стульев не прибавилось. Располагайтесь, где сможете.
Естественно, лиса первой заняла единственный стул для клиента. Остальным пришлось встать за ее спиной.
– Слышь, рыжая, совесть есть? – медведь сначала постукивает пальцем по плечу лисицы, а потом кивает на бабулю. – Ей уступить не хочешь? Возраст уважать все-таки надо.
– Да она шустрее всех нас вместе взятых, – ворчит лиса в ответ, но со стула все же встает. – Такая солидная контора, а удобств никаких.
