Геннадий Шпаликов - Бывает всё на свете хорошо

Бывает всё на свете хорошо
Название: Бывает всё на свете хорошо
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серия: Стихи о любви
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Бывает всё на свете хорошо"

При упоминании имени Геннадия Шпаликова (1937–1974) сразу вспоминаются строчки из песен на его стихи – «Под снегом я фиалку отыщу…», «Пароход белый-беленький…», «Людей теряют только раз…», «Прощай, Садовое кольцо…» Он был незаурядным, ярким, талантливым поэтом, писателем, блестящим сценаристом: кто не знает фильмы «Я шагаю по Москве», «Застава Ильича», «Я родом из детства», «Ты и я»! Он писал о любви, о встречах и расставаниях, об обычной жизни людей, о добрых чувствах, проникнутых счастьем, вдохновением, а порой и светлой печалью. И конечно, о себе, своем восприятии мира, в котором ему удалось пробыть всего 37 лет.

Бесплатно читать онлайн Бывает всё на свете хорошо


«Ударил ты меня крылом…»

А. Княжинскому

Ударил ты меня крылом,
Я не обижусь – поделом,
Я улыбнусь и промолчу,
Я обижаться не хочу.
А ты ушел, надел пальто,
Но только то пальто – не то.
В моем пальто под белый снег
Ушел хороший человек.
В окно смотрю, как он идет,
А под ногами – талый лед.
А он дойдет, не упадет,
А он такой – не пропадет.

«Живу в скворешне Кулешова…»

А. Хохловой

Живу в скворешне Кулешова,
Привет тебе, спокойно спи
И брата, возрастом меньшого,
Дождем ли, снегом окропи.
Октябрь 1973

Апрельский вечер

Зеленые от остроумия,
Веселостью изнемогая,
Шли двое.
Между ними – мумия,
Красивая и молодая.
10 апреля 1957

«Ах улицы, единственный приют…»

Ах улицы, единственный приют,
Не для бездомных —
Для живущих в городе.
Мне улицы покоя не дают,
Они мои товарищи и вороги.
Мне кажется – не я по ним иду,
А подчиняюсь, двигаю ногами,
А улицы ведут меня, ведут
По заданной единожды программе.
Программе переулков дорогих,
Намерений веселых и благих.
Декабрь 1963

«Ах, утону я в Западной Двине!..»

Ах, утону я в Западной Двине!
Или погибну как-нибудь иначе.
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

Бессонница

Бессонница, бываешь ты рекой,
Болотом, озером и свыше наказаньем,
А иногда бываешь никакой,
Никем, ничем – без роду и названья.
Насмешливо за шиворот берешь,
Осудишь, в полночь одного посадишь,
Насмешливо весь мир перевернешь
И шпоры всадишь.
Бессонница… Ты девочка какая?
А может быть, ты рыба? Скажем, язь?
А может быть, ты девочка нагая,
Которая приходит не спросясь?
Она меня не слушала,
А только кашу кушала
И думала: прибрать бы, а может, постирать,
А может, вроде свадьбы чего-нибудь сыграть?
Чего-то, вроде, около, —
Кружилось в голове,
Оно болотом скокало,
То справа, то левей.
Я говорю: не уходи,
Ночь занимается.
Ночь впереди и позади,
Лежать и маяться.
А ей-то, господи, куда?
Мороз, пороша.
Беда с бессонницей, беда, —
Со мною тоже.

Батум

Работа нетяжелая,
И мне присуждено
Пить местное, дешевое
Грузинское вино.
Я пью его без устали,
Стакан на свет гляжу,
С матросами безусыми
По городу брожу.
С матросами безусыми
Брожу я до утра
За девочками с бусами
Из чешского стекла.
Матросам завтра вечером
К Босфору отплывать,
Они спешат, их четверо,
Я пятый – мне плевать.
Мне оставаться в городе,
Где море и базар,
Где девочки негордые
Выходят на бульвар.

«Бывают крылья у художников…»

Бывают крылья у художников,
Портных и железнодорожников,
Но лишь художники открыли,
Как прорастают эти крылья.
А прорастают они так —
Из ничего, из ниоткуда.
Нет объяснения у чуда,
И я на это – не мастак!

«Бывает всё на свете хорошо…»

Бывает всё на свете хорошо,
В чем дело, сразу не поймешь,
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо,
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан,
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю, с кем,
Но если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.

«В коммунальное помещение…»

В коммунальное помещение,
Где засохли в банках цветы,
Ты пришла, как чудное видение
И как гений чистой красоты.
Потом ушла…
К чему рыданье!
К чему похвал ненужный хор!
Осталось прежнее страданье
И холостяцкий коридор.
1955

«В лето хорошо бы без билета.…»

В лето хорошо бы без билета.
В лето? У него куда билет?
У него трава – одна примета,
Да еще река. Поклон, привет!
А река такая золотая,
А весной такой на свете дождь,
И по свету ветер пролетает,
И обратно ветер не вернешь.
И реке спасибо, и тебе спасибо,
И тебе спасибо, ветер над водой,
Ты такой веселый, ты такой красивый,
Ветер, ветер, ветер,
Ветер молодой.

«В темноте кто-то ломом колотит…»

В темноте кто-то ломом колотит
И лопатой стучится об лед,
И зима проступает во плоти,
И трамвай мимо рынка идет.
Безусловно все то, что условно.
Это утро твое, немота,
Слава богу, что жизнь многословна,
Так живи, не жалей живота.
Я тебя в этой жизни жалею,
Умоляю тебя, не грусти.
В тополя бы, в июнь бы, в аллею,
По которой брести да брести.
Мне б до лета рукой дотянуться,
А другою рукой – до тебя,
А потом в эту зиму вернуться,
Одному, ни о ком не скорбя.
Вот миную Даниловский рынок,
Захочу – возле рынка сойду,
Мимо крынок, корзин и картинок,
У девчонки в капустном ряду
Я спрошу помидор на закуску,
Пошагаю по снегу к пивной.
Это грустно, по-моему, вкусно,
Не мечтаю о жизни иной.

«В январе уже тепло…»

В январе уже тепло,
И пускай мороз, но солнце
Посылает божий стронций
На оконное стекло.
Прижимаюсь лбом к стеклу,
Рожей радуюсь теплу!

Весна в Москве

Мимозу продают у магазина,
Голуби в небе —
     не знаю чьи,
И радужно сияют
     от бензина
Лиловые
     московские
         ручьи.
Апрель 1956

Воспоминание о Ленинграде 65 года

Все трезво. На Охте.
И скатерть бела.
Но локти, но локти
Летят со стола.
Все трезво. На Стрелке.
И скатерть бела.
Тарелки, тарелки
Летят со стола.
Все трезво. На Мойке.
Там мост да канал.
Но тут уж покойник
Меня доконал.
Ах, Черная речка,
Конец февраля,
И песня, конечно,
Про некий рояль.
Еще была песня
Про тот пароход,
Который от Пресни,
От Саши плывет.
Я не приукрашу
Ничуть те года.
Еще бы Наташу
И Пашу – туда.

Воспоминания об аэродроме

1
На скамейке аэродрома, —
Я – дома.
Домодедово – тоже дом.
А чужие квартиры – лиры,
И скамейки – они квартиры,
Замечательные притом.
2
Я обожаю пропадать,
В дома чужие попадать,
С полузнакомыми сидеть,
В их лица праздные глядеть.
3
Скамейки бывают печальные,
Зеленые, снежные, спальные.
Скамейки бывают из кожи, —
Из кожи – они подороже.
Скамейки бывают из жести, —
Но тело и душу уместят.
4
В Домодедово – красиво,
Домодедову – спасибо.
1973

«Все лето плохая погода,…»

Все лето плохая погода,
звучит этот вальс с парохода
над пляжем, над шлюзом, над домом
и Тушинским аэродромом.
А в Тушине лето как лето,
и можно смотреть без билета,
как прыгают парашютисты —
воздушных парадов артисты.
То в поле они пропадают,
то в речку они попадают,
тогда появляется катер
с хорошим названьем – «Приятель».
На катере ездят все лето
спасатели в желтых жилетах,
спасатели душ неразумных,
раздетых и даже разутых.
Татарово, я не ревную
ту лодку мою надувную,
то лето, ту осень, те годы,
те баржи и те пароходы.
Татарово, я не ревную
погоду твою проливную
и даже осенние пляжи,
любимые мною пейзажи.

«Все неслышней и все бестолковей…»

Все неслышней и все бестолковей
Дни мои потянулись теперь.
Успокойся, а я-то спокоен,
Не пристану к тебе, как репей.
Не по мне эта мертвая хватка,

С этой книгой читают
Борис Пастернак, один из ключевых поэтов и писателей XX века, прожил непростую, но на редкость продолжительную творческую жизнь. Мировое признание и последующее присуждение Нобелевской премии – следствие самобытности и выдающегося таланта. Стихи, которые собраны в этой книге, отличает неповторимое пастернаковское сочетание пылкого сердца и холодного взгляда: цепко и точно поэт передает читателю самые тонкие и самые редкие идеи и чувства. И несмот
Судьба Бориса Пастернака являет собой невероятный пример безупречной и счастливой жизни в эпоху исторических катаклизмов. «…И не единой долькой не отступаться от лица…» – эти строчки могли бы стать эпиграфом не только к его творчеству. Он не шел на открытую конфронтацию с властью, он не воевал с возлюбленными, и при этом всегда оставался самим собой – Поэт, «небожитель», «счастливчик», влюбленный в жизнь, природу, искусство, женщин…
В этом сборнике представлены стихотворения из разных периодов творчества Ахматовой: все они объединены эмоциональной глубиной, неизменной искренностью и виртуозной работой со словом, которые всегда были свойственны Ахматовой.
«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила насто
Геннадий Шпаликов был не только известным советским сценаристом, который создал сценарии к таким фильмам, как «Я шагаю по Москве», «Застава Ильича», «Я родом из детства», «Пой песню, поэт…», и многим другим, но и поэтом. Его стихи, превращенные в песни, читают герои многих фильмов как советского времени, так и современности.Сборник стихов «Я шагаю по Москве» включает в себя все стихотворения поэта, а также поможет больше узнать о его жизни.Это ис
Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь
В книге собраны стихи, написанные с 14 до 37 лет. Это память о самых важных, судьбоносных, золотых мгновениях жизни, дающая ключ ко всему остальному прозаическому корпусу творений автора.
Автор ОЛЬНОВ АНАТОЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.Год рождения – 1938, 27 февраля. Родина – с. Городище Череповецкого района Вологодской области. Кроме Череповца и Петрозаводска проживал в городах: Сортавала, Витебск, Усть-Каменогорск, Альметьевск.
Гражданин Советского Союза. Коммунист.Родился 22.12.1956 г.Родители – ветераны Великой Отечественной войны.Окончил ВВМУПП им. Ленинского комсомола в 1981 г.1981—1993 гг. – служил на дизельных подводных лодках 182-й Отдельной Бригады подводных лодок (б. Бечевинская), КВФ.После предательского развала Советского Союза подал рапорт об увольнении из ВС, заявив о несогласии с политикой нового руководства страны, армии и флота.Уволен в запас с должности
Мы любим. Если повезет, становимся счастливыми, и со временем у нас появляются прекрасные воспоминания.Если нет, нам остаются грусть и иногда стихи.
В монографии впервые в контексте новейшей истории Русской Православной Церкви рассматривается эволюция и исторические связи движения за «обновление» церковного христианства («новое религиозное сознание»). К исследованию привлекались опубликованные (оригинальные сочинения, корреспонденция, публицистика, воспоминания, дореволюционная периодика) и неопубликованные документы 1901–1917 гг. из рукописных фондов (РГАЛИ, РГБ, ГАРФ: стенограммы и доклады
Монография посвящена историко-архитектурному описанию монастырских комплексов Московского Кремля, являющегося результатом многолетних исследований автора. Монастыри в Кремле всегда выполняли множество различных функций – духовных, представительских и других, очень важных для столичного города огромного государства. Кроме того, монастырские комплексы были самостоятельными замкнутыми архитектурно-пространственными объектами и имели специфические ос
Стихотворения для души о переживаниях, чувствах, невзаимной любви, природе, воспоминаниях. Я уверена, что они согреют и ваше сердце, пробудят эмоции.
Одинокая, потерянная, та самая сломанная игрушка, я бреду по улице, трясясь от холода и немой истерики. Я совершенно одна. Выставленная собственным мужем, брошенная всеми. У меня ничего нет. И никого.Еще месяц назад я ездила на дорогих автомобилях, жила в шикарном особняке и, главное, я была рядом с ним – Тиграном. Лучшим мужчиной на свете. Я его называла Тигр. Глава разветвленного клана, богатейший человек страны. Я должна была родить ему наслед