1. Глава 1
Безотрывно смотрю на белоснежную дверь. Сердце бешено бьется, и я совсем не понимаю, что именно меня держит в сознании.
Люди меняются. Проходят мимо. Медперсонал, посетители, пациенты. Все сливается в одну смазанную картину, которая все еще не укладывается в голове.
Все было хорошо, мы готовились ужинать. Неожиданно папа хватается за сердце, а дальше… дальше…
Дверь широко распахивается, прерывая горестные воспоминания. Высокий мужчина в белом халате сразу находит меня. На ватных ногах подхожу к нему, страшась услышать неизбежное.
— Все хорошо. Не переживайте.
Выдыхаю, практически расслабляюсь, когда доктор продолжает:
— Только это второй инфаркт. Вынужден предупредить о последствиях.
— К-каких последствиях?
— У него больное сердце, и нужна операция.
— Делайте. Я заплачу. Только, умоляю, спасите моего отца.
— Послушайте, Валерия, — он берет меня за руку, и я понимаю, что ничего хорошего уже не услышу. — Случай непростой. Операция сложная. Лучше делать в Израиле. Если готовы, могу договориться.
— Готова. Я все сделаю.
— Тогда вот, — он протягивает маленькую бумажку, на которой написана бешеная сумма с шестью нулями. — Если поторопитесь, то смогу договориться уже на следующую неделю. Конечно, за это тоже нужно доплатить.
— Это… сумма? — холодею от подобного вопроса. Вдруг это ошибка и в записке чей-то номер телефона?
— Если не под силу, то могу поставить на квоту. Только очередь на годы вперед расписана.
— У него нет столько времени.
Мужчина только пожимает плечами, резко выхватывая бумагу из моих рук.
От беспомощности и обиды хочется биться в истерике, но раскисать не могу.
Папа — единственный близкий человек, который у меня остался. Мама давно умерла. Друзей практически не осталось. После того как я потопила семейный бизнес, денег у нас особых не водится.
Небольшая фирма, которую я открыла после развода, в последние месяцы не приносит прибыли. Одни убытки. Еще ипотеку недавно взяла, чтобы съехать от отца. Мне даже могут не одобрить кредит.
К отцу меня не пускают, поэтому мне ничего не остаётся, кроме как вернуться домой. Да и дочка уже устала и начинает клевать носом.
— Пойдем, родная, — беру малышку на руки, она сладко зевает, доверчиво обнимая меня, прижимаясь близко.
— Мамочка, а где деда? Мы приехали с ним и блосаем его?
— Нет, моя радость. Дедушке придется здесь остаться. Это недолго.
— Он заболел? — моя почемучка становится слишком любознательной. Еще немного — и я не смогу найти нужных ответов.
— Да.
— Плямо как я?
— Угу, — киваю в ответ, пристегивая ремни безопасности. — Сейчас он побудет в больнице, но скоро мы заберем его.
Стараюсь улыбаться, но в душе понимаю, что все слишком плохо. Таких денег у меня нет. Помощи ждать неоткуда. Еще и слабый иммунитет моей девочки, на поддержание ее здоровья я не жалею денег и трачу весь свой заработок.
Дочка начинает напевать любимую песенку, а я прокручиваю разговор с доктором и думаю, как быстро раздобыть денег.
Из имущества только родительский дом. Его стоимость может оцениваться в несколько миллионов, ремонт дорогой, место выгодное. Надо завтра пригласить риэлтора для оценки.
Тянусь за телефоном, но машину резко уводит в сторону. Начинаю петлять и едва не съезжаю с трассы. В последний момент успеваю притормозить.
— Господи! – прикладываю руку к груди, где бешено бьется сердце. – Если бы на соседней полосе были машины, то аварии не избежать, – поворачиваюсь к малышке, которая приумолкла и хлопает своими длинными густыми ресницами. – Как ты, родная? Все хорошо? Не ушиблась.
— Холошо, мамочка.
Выдыхаю, когда лично убеждаюсь, что с моей крохой все отлично.
Табло компьютера показывает низкое давление в шинах. Причем во всех четырех колесах.
— Что же такое?
Дав себе пару минут отдышаться и окрепнув, покидаю салон своего старенького БМВ. Люксовая машина не по карману, но расстаться с отцовским подарком до сих пор не смогла. От прежней роскошной жизни только иномарка и дом остались, на которые трачу львиную долю бюджета. Машина — ценный подарок на окончание учебы в университете, а дом — воспоминания, где была жива мама. Даже маленькую студию на окраине, которую приобрела в прошлом году, не могу обустроить.
Присаживаюсь сначала возле одного колеса, а затем возле второго. Все шины спущены. Как такое возможно?
Возвращаюсь в машину за мобильным, но и тут меня ждет катастрофический облом.
— Батарея села! — бурчу под нос. — Теперь ни такси не вызвать, ни эвакуатор.
Слезы буквально душат изнутри. Хочется лечь на кровать и укрыться с головой одеялом. Как в детстве, думая, что так тебя злой бабайка не заберет.
Собрав остатки сил, я отстегиваю дочь и беру ее на руки. Она доверчиво прижимается, обнимая своими маленькими ручками за шею. Иногда мне кажется, что она очень взрослая, потому что, когда нужно, становится послушной и не задает вопросов.
Осматриваюсь, но не видно даже габаритных огней. Впереди видна парковка мотеля, и я решаю дойти туда пешком. Запираю машину, но практически сразу слышу звук резкого торможения. Смотрю назад, и меня ослепляет свет фар.
— Далеко собралась, красивая? — грубый голос разрезает тишину ночи и точно не сулит приятного знакомства. — Эй, ты че, глухонемая?
— Не обидим, — доносится совсем другой мужской голос.
Меня начинает трясти, а Диана скрывает личико на моем плече. За спиной раздаются шаги, и я срываюсь с места. Хорошо, что на мне кроссовки. В несколько минут добираюсь до одноэтажного здания, но войти внутрь не успеваю.
Меня хватают за руку, резко притягивая к себе.
— Мы же сказали, не обидим! Накинем за старательность.
— Отпустите меня немедленно! — кричу во все горло, лишь бы кто-то услышал.
В ответ летит смех. Их даже не смущает, что у меня на руках маленький ребенок, которого они напугали.
Пальцы одного из отморозков больно смыкаются на моем локте. Он тянет меня за собой, к той самой машине. И все это в городе. Практически на виду.
— Здесь камеры! Вас посадят. Я известный адвокат!
— Слыхал, Миха, нас посадят! — с искрящимися от похоти глазами произносит человек рядом.
Начинаю вырываться, кричать громче о помощи, но мне зажимают рот, а дочь вырывают из рук. Тело бьет дрожь. Сейчас я одна. И правда в том, что единственный человек, который мог бы заволноваться, — это папа. Сейчас он в больнице, в реанимации борется за жизнь.
— Нет, — начинаю мычать, лишь бы они ничего не сделали дочери.
Удается немного вырваться, и я кусаю руку этому бандиту.
— Ай! — вскрикивает, и я даже делаю попытку дернуться, но едва не попадаю под колеса черной иномарки.
Мы втроем замираем. Стекла тонированные, но даже сквозь них вижу отражение фамильного перстня, который не могу забыть. Догадки подтверждаются, как только водитель покидает салон роскошного Порше.
