Глава I
«Скажи, Удод, мой друг пернатый,
Что видел ты в краях чужих?
Поведай мне, гонец крылатый,
Какие славные мужи
Облечены верховной властью
На им отпущенные дни?
Знакомо ль их народам счастье?
И чтят ли Господа они?»
«Мой господин, полёту птицы
Ничто не может помешать:
Ни рукотворные границы,
Ни даже та морская гладь,
Что возлегла меж двух пустыней,
Ни их бескрайние пески,
Ни леса заросли густые,
Ни зверя хищного клыки.
Да не поселится обида
В тебе на верного раба,
О, славный сын царя Давида.
В твоих руках моя судьба.
Ты в мудрости не знаешь равных,
Но мог ли ты предположить,
Что в той стране, куда недавно
Я смог полёт свой совершить,
Отнюдь не грозный царь на троне,
Не муж, прославленный в боях,
Но женщина в златой короне.
Вот где соперница твоя!
Прости меня великодушно
Или за дерзость накажи,
Но лучше ты меня послушай.
В моих речах ни слова лжи».
И Соломон ответил птице:
«Слетал бы ты к царице сей,
Когда бы мог я усомниться
На миг в правдивости твоей?
Не моего ты бойся гнева,
Тебе не страшен суд земной.
Итак, скажи, кто эта дева,
Что правит южною страной?»
«Ну что ж, – Удод царю ответил, –
Да будет слышен голос мой.
Прекрасней девы нет на свете
И нет мудрее девы той,
Что там, под золотой короной
Вершит отнюдь не женский труд,
Не зная Божьего закона.
Её Македою зовут».
«Так, стало быть, Офир безбожен? –
Дослушав, начал Соломон, –
Но если не Господь, то кто же
У них всевышний занял трон?
Не тот ли, кто войной небесной
Себя навеки осквернил?
И мир тогда на части треснул,
И он с небес низвергнут был».
«Возможно, что тебя обидит
Тот факт, – ответствовал Удод, –
Что лишь богам, которых видит,
Приносит жертвы сей народ.
А Тот, Кому душой ты верен,
Не ведом людям той страны,
Но их сердец открыты двери
Алмаке – божеству Луны.
В ночном саду, где я укрылся,
Я видел жертвенник один.
К нему народ окрест сходился.
И эти люди, господин,
Обряды странные вершили,
Воздав хвалу своим богам,
Которых сами сотворили.
Была сама царица там».
«Язычники! Слепое стадо.
Ладья без вёсел на воде.
Проклятие – вот им награда!
Забвение – вот их удел!»
Так думал сын царя Давида,
Ещё не ведая о том,
Что и его коварный идол
Поманит дьявольским перстом.
И он спросил: «А правда ль это,
Что в той стране, где ты гостил,
Земля в цветущий сад одета,
Куда б ты взгляд не устремил?
И пастуху не хватит взора,
Чтоб охватить стада свои,
Пасущиеся на просторах?
Развей сомнения мои».
«Бесспорно, роскошь Иудеи,
Мой царь, – на восхищенье всем!
И всё ж Офир, страна сабеев, –
Как первозданный сад Эдем!
Земля, подвластная царице,
Мой господин, столь велика:
Окинуть взглядом даже птица
Её не сможет свысока.
О, Соломон, жаль, ты не можешь
Мариб увидеть с высоты.
Его черты в слова не вложишь,
Чтоб описать всей красоты.
Едва лишь отыскав в столице
Дворец, что садом окружён,
В ладони офирийской львицы
Я пал, усталостью сражён.
Придя в сознанье в час закатный,
Когда вернулся разум мой,
Я в путь отправился обратный,
Простившись с южною страной,
Где правит мудрая царица,
Где я увидел рай земной,
И чьи восточные границы
Ласкает океан волной».
«Коль всё, о чём ты мне поведал,
Не приукрашено ни чуть,
Скажи, слыхала ли Македа
И обо мне хоть что-нибудь?»
«Да, господин. И за морями
Не дремлет о тебе молва.
И ныне с щедрыми дарами
Идёт в Израиль караван».
Глава II
«Зовите Марка! С давним другом
Хочу я видеться сейчас. –
Своим на всё готовым слугам
Царь Соломон даёт указ. –
Скажите там: царю потребно,
Чтобы сегодня во дворец
В канун вечернего молебна
К нему явился сей купец».
Тотчас, ослушаться не смея,
Стрелою пущенной гонец,
Пронзив столицу Иудеи,
Явился в дом, где жил купец.
Внимая воле Соломона
Из уст посланника царя,
Марк отвечал: «Считать законом
Его слова обязан я».
Представ пред очи Соломона
В тот самый час, что назван был,
Царя приветствуя поклоном,
Марк в ожидании застыл.
«Тебя я счастлив видеть снова! –
Так царь приветствовал купца. –
Какой мне верный друг дарован
Всевышней волею Творца!»
«Ты звал меня? Я – пред тобою.
Чем заслужил я эту честь,
Что ты гонца послал за мною?»
И Соломон: «Такую весть
Мне принесла сегодня птица,
Что из далёких южных стран
Македа, Савская царица,
Сюда ведёт свой караван
Ты побывал во многих землях,
Ты вхож во многие Дворы.
Скажи мне, Марк, а не затем ли
Царица мне свои дары
Везёт, чтоб превосходством мнимым
Над Соломоном вознестись?»
«Дабы узнать сие, должны мы,
Мой царь, терпеньем запастись.
Наслышан я о той царице,
Хоть не был я в её стране,
Что не от Бога та девица –
Она подвластна Сатане.
Её коса вкруг стана вита
Шесть раз ползущею змеёй,
А вместо стоп её – копыта,
И шерсть на голенях её».
«Послушай, Марк, – ему ответил
С улыбкой мудрый Соломон, –
Ужель речам ты веришь этим?
Ведь ты достаточно умён.
Чем так судить, доверясь слухам,
Хочу я истину узнать.
Какой же пёс, куска не нюхав,
Начнёт его на части рвать?»
«Ты прав, внимать молве народной
Поспешно – глупо и смешно.
Но ведь в земле не плодородной
Не сможет прорасти зерно.
Покуда сам не повидает,
Кто сможет верный дать ответ?
А версий истина не знает –
У правды вариантов нет».
«Поступим так: ты на рассвете
Покинешь Иерусалим;
И, караван царицы встретив,
Обратно ты вернёшься – с ним.
Ступай, мой друг. Тебе на сборы
Всего лишь ночь отведена.
Введи её в мой дом, коль скоро
К нему приблизилась она».
Глава III
Едва лишь солнце на востоке
Явило первые лучи,
Когда отпущенные сроки
Исходят таинствам ночи,
По гребню спящего бархана,
Пересекая ранний свет,
Царицы южной каравана
Тянулся длинный силуэт.
Ступая мерно, неохотно,
Как будто в путь последний свой,
Чреда навьюченных животных
Шла неизведанной тропой,
Лежащей лентою незримой
Из той земли, что не была
Под властью Иерусалима,
И что в неверии жила.
Их путь лежал через пустыню,
Сквозь раскалённые пески,
Сменяясь свежестью в долине
Непресыхающей реки,
Чьи воды многие столетья
Себе прокладывали путь,
А неуёмный вольный ветер
Не позволял себе заснуть.
Их взорам Фивы открывались,
И Гизы грозное плато,
Где пирамиды возвышались
Над многогрешной суетой.
Над раскалёнными песками,
Египет в ужасе держа,
Извечный страж, одетый в камень,
У их подножия лежал.
Когда-то здесь, на этих землях,
Жестокосердный фараон,
Словам пророческим не внемля,
Наказан был, поскольку он
Был слеп и глух к Господней воле
Чрез Моисеевы уста,
Покуда сам тяжёлой боли
В своей душе не испытал.
Разящий меч в деснице Божьей
Нанёс Египту десять ран
Пред тем, как в ножны был он вложен,
И пал под ним Левиафан.
Внимайте ж, земли фараонов,
Сему преданию времён,
Когда пророк, Водой Спасённый,
Был за упорство награждён.
И был Исход. И земли эти
Покинул страждущий народ.
И шли Израилевы дети,
Оставив в прошлом рабства гнёт.
Гонимы жаждою свободы,
Хранимы огненным столпом,
Сквозь расступившиеся воды
Морским прошествовали дном.
Так было здесь. И время это
Навеки вписано давно
В страницы Божьего Завета.
