Сегодня с работы домой я решила пойти пешком. Я вышла из своего кабинета с большой оловянной табличкой на двери «Юридический консультант губернатора Максимова Юлия Сергеевна», спустилась по лестнице на первый этаж, пересекла вестибюль и, открыв входные двери, оказалась на улице.
Немаловажную роль в этом решении сыграла и поломка моей «девятки». Я оставила автомобиль на стоянке у здания городской администрации, и мне пообещали, что к завтрашнему утру неисправность устранят.
Конечно, я и сама могла бы… Но пусть каждый занимается своим делом.
Вечер был очень хороший.
Темнело, правда, еще рано, но воздух был уже легкий, и тепло было, и черная вода в лужах блестела.
Я прошла два квартала и неожиданно для себя свернула на третьем перекрестке. Пойду через парк, там снег еще не стаял, там… хорошо.
А что бы мне такое на ужин приготовить? У меня заяц есть в холодильнике. Тысячу разных рецептов знаю – заяц под сметаной, заяц с яблоками, со шпинатом…
При входе в парк, метрах в десяти от высоких ворот, стояла черная машина. Когда я поравнялась с ней, она тихо тронулась с места.
Это еще что за новости?
Я остановилась, и машина притормозила.
Открылась передняя дверца со стороны водительского сиденья, и оттуда донеслось одно слово, услышав которое я враз отбросила все свои опасения. Я и голос узнала, еще бы мне этот голос не узнать…
– Багира.
Дверца тут же захлопнулась, отворилась задняя дверца, и я села.
Человек повернулся ко мне, пиджак его распахнулся, и в кобуре под мышкой сверкнул пистолет.
– Добрый вечер, Андрей Леонидович.
Он улыбнулся и кивнул мне головой:
– Здравствуй, Юля.
– Давно мы не виделись, – сказала я.
– И правда, давно, – ответил он.
* * *
Это был генерал контрразведки, мой непосредственный начальник.
И мой второй отец.
Мой настоящий отец – Сергей Григорьевич Максимов. Он погиб вместе с моей матерью в Нагорном Карабахе в восемьдесят седьмом году во время бомбардировки, ему только-только присвоили звание полковника и перевели в одну из частей в этом районе; мой отец дал мне жизнь двадцать девять лет назад, а Гром…
Гром. Такая у него была кличка в органах. Как у меня – Багира.
А Гром много раз избавлял меня от смерти…
Генеральское звание он получил сравнительно недавно – год назад. Тогда в связи с обострением политической ситуации в стране произошли некоторые изменения в делах федеральной службы безопасности – Президент объявил войну преступности по всему фронту.
Мафия использует новейшие технологии, привлекая для этого лучших профессионалов, ее финансовые возможности неограниченны, поэтому бороться с ней законными методами зачастую просто нельзя.
В недрах ФСБ был создан новый секретный «Отдел по борьбе с организованной преступностью и терроризмом». И возглавил его Андрей Леонидович Суров, он же – Гром, получивший в связи с этим генерала.
Теперь у него в подчинении находятся разветвленная сеть секретных агентов по всей стране и мобильный отряд особого назначения, который может быть использован в любое время в любой точке планеты.
Отдел подчиняется непосредственно Президенту, и только ему. У Грома на столе «вертушка» – прямая связь с Президентом.
Отдел вправе использовать любые методы борьбы, в том числе – даже незаконные…
Гром дал задний ход, и мы выехали на пустынную улицу. Иномарка, набирая скорость, помчалась по кольцевому шоссе.
Давно я не видела Грома, последний раз мы встречались с ним полгода назад. А пять лет назад…
* * *
В то время – пять лет назад – уже не существовало нашей разведгруппы.
Я жила тогда в своем родном городе Тарасове, только начала работать в комитете солдатских матерей в качестве юридического консультанта. Ничего не видела уже, кроме этих самых юридических консультаций, чахла, чахла и совсем зачахла бы, если б неожиданно меня не нашел Андрей Леонидович Суров – Гром.
Он вышел на связь со мной и сообщил мне, что хоть власти и отказались от услуг нашей группы после расформирования ее в Югославии, но кое-кому нужны такие люди, как я. Закончившие с отличием Военно-юридическую академию, прошедшие полугодичную спецподготовку в одном из секретных лагерей, имевшие опыт работы по выявлению международных шпионов.
Да и другой кое-какой опыт имевших.
Платили, как сообщил мне Гром, очень даже хорошо. Валютой платили. Короче говоря, я получила от Грома новое задание.
Вот так я снова оказалась в деле.
* * *
Андрей Леонидович сбавил скорость. Мы катили по гладкой, начавшей подмерзать к ночи дороге. Я заметила, что мы подъезжаем уже к окраине города.
– Куда мы? – спросила я.
Гром пожал плечами:
– Катаемся.
Мы еще минут десять помолчали.
– Вот, – Гром, не оборачиваясь, протянул мне конверт, – здесь – все.
Я взяла пакет – объемистый и тяжелый, – положила его в сумочку.
Гром повернул к железнодорожному мосту. Мы въехали на мост; ни впереди, ни сзади ни одной машины не было – довольно поздно уже.
– Вот так, – неожиданно сказал Андрей Леонидович, и под нами загрохотал товарный состав, – раньше объявляли войну, солдаты, специально обученные стрелять и убивать, стреляли и убивали. А сейчас…
Я с удивлением слушала.
– А сейчас… – Гром замолчал и подождал, пока стихнет шум поезда, – сейчас вместо честных сражений трусливые ублюдки взрывают дома с ни в чем не повинными мирными жителями и целые улицы… Отморозки, звери… По телевизору показывают порнофильмы с участием членов правительства… Бардак такой, что…
– А раньше? – спросила я.
– Что – раньше?
– Раньше не было разве отморозков, зверей и всего этого бардака?
Гром помолчал немного.
– Бардака не было, – ответил он наконец, – а звери и отморозки… Куда от них деться?
Мне показалось, что он усмехнулся.
Гром остановил машину. Я посмотрела в окно – мы снова вернулись на то же место, откуда отъехали, а я и не заметила даже.
– Ну, что же, – негромко произнес Гром, – смотри, знакомься с материалами, с документами. С инструкциями знакомься.
Я кивнула.
– И еще, – продолжал он, – запомни: завтра в четырнадцать тридцать в районном пункте междугородных телефонных переговоров, сектор два, кабина номер двадцать один. Районный пункт этот недалеко от места, где ты работаешь. Два квартала надо вверх по Московской пройти…
– Я знаю, – сказала я. – А вы, Андрей Леонидович, завтра что, в другом городе уже будете?
Гром пожал плечами:
– Работа такая. Я завтра уже о-очень далеко буду. К половине третьего-то. Хоть и дали мне генерала, дела чаще всего поворачиваются так, что в кабинете задницу просиживать мне не приходится.
Он помолчал немного, как будто подсчитывая что-то в уме, и добавил, как мне показалось, обращаясь к самому себе:
– Очень далеко…
Потом гулко, как в медную трубу, прокашлялся и продолжил инструктаж:
