Глава 1.
Пятница 19 октября 2018 года, поздний вечер
Щёлково, улица Парковая
– Помогите! По…
Отчаянный девичий крик разнесся по безлюдной улице, взводя нервы. Я сразу узнал хрустальный голосок Леночки Рожковой. Резко оглянулся и увидел тонкую фигурку, окруженную нахохленными парнями, мнущимися в свете уличного фонаря. Словно четыре темных беса хоровод водили вокруг беленького ангелочка.
И я, как истинный мракоборец, кинулся спасать и карать.
Страху не было, хотя я и в десанте не служил, и никаким убойным приемчикам не обучен. Просто умею переходить на сверхскорость, когда надо.
«Спасибо деду за хорошую наследственность!» – мелькает в голове. Старый, в бытность свою сержантом НКВД, в одиночку брал матерых агентов Абвера, а раненых товарищей лечил наложением рук. Видно, я в него пошел.
«Вот ведь, уроды!» – я вызверился, увидав, как старшак с перекачанной, бесформенной тушей, хлестнул Лену наотмашь, да так, что ее снесло к фонарному столбу. Там стояло еще трое. Добры молодцы, гогоча, отпасовали девушку обратно, но и она не сплоховала – с налету ткнула в старшака кулачком.
Тот зарычал, схватил Лену за нежную шейку, а «три богатыря» кудахтали от восторга и хлопали себя по ляжкам.
Завидев благородного рыцаря, спешившего на выручку к прекрасной даме, «богатыри» угрожающе шагнули навстречу.
«В едином порыве, – подумалось мельком. – Трое на одного!»
– Стопэ! – крикнул мне «богатырь» с томным лицом потасканного альфонса.
– А ну, дёргай отсюда! – с угрозой набычился его дружок, кудрявый молодчик. Рукава своей толстовки он закатал до локтей, выставляя напоказ мускулистые руки, сине-красно-зеленые от сплошных татушек. – Резче!
С ходу вырубаю кудряша, косившего нечестивым цыганским глазом. «Альфонс» сделал попытку пробить мне печень с правой, но тут я ускорился, и не отделался заурядным блоком, а врезал кулаком, ломая противнику локтевой сустав.
Третий «богатырь» счел себя лишним, и я оказался в шаге от главного отрицательного персонажа.
Лена, потерявшая сознание, беззащитно раскинулась на увядшей траве, а старшак нависал над нею в образе чудовищного творения Франкенштейна – сильно сутулясь, вжав маленькую голову в борцовские плечи, свесив длинные ручищи, бугрящиеся мышцами. На сытеньком лице все еще стыло выражение злобного торжества, но уже пробивалась растерянность и даже обида – урод не понимал, кто ему все портит. Наконец, он углядел меня – и обрадовался. Зря.
Я не стал его убивать. Для начала заехал носком ботинка в пах – бесформенный здоровяк согнулся, широко разевая рот и пуча глаза. Ухватившись за немытый чуб старшака, я крепко приложил его носом об колено, тут же вздернул, и добавил локтем в челюсть, доламывая лицо. Качок выстелился на газоне, утробно мыча, и перекатился на грязный асфальт.
Всё, больше мне никто не мешал, и я присел возле недвижной Рожковой – мои пальцы бережно огладили лебединую шею девушки, на которой уже проступали синяки.
«Повреждено дыхательное горло… – отмечаю с мертвящим испугом. – Смещены позвонки… Задет шейный сегмент спинного мозга…»
Лена не дышала, и пульс не прощупывался.
Я положил ладонь на приятную выпуклость, растягивающую платье слева. Понятия не имею, что за энергию рождает мой организм, какую потаённую силу он передает, но я точно знаю – она стекала сейчас с моих пальцев, обволакивая Ленкино сердце, струилась по центральной нервной, пробуждая мозг девушки от смертного сна. Но успел ли? Вдруг слишком поздно?!
«Очнись, очнись, маленькая! – взмолился я. – Ну, пожалуйста!»
Рожкова вздрогнула, вдохнула сипло, захрипела, открывая глаза, полные страдания.
– Ничего не говори! – поспешно сказал я, унимая бурную радость в душе. – А то будет больно. Потерпи немножко, маленькая…
Трепещущие веки Леночки набухли слезами, соленые капли потекли по щекам, губы вздрагивали, то ли улыбку силясь выдавить, то ли искривиться от боли.
«Всё, позвонки на месте, шейный сегмент без повреждений… – Я осторожно провел по девичьей шее обеими ладонями, восхищаясь чудной гладкостью и бархатистостью. – Мягкие ткани… Мягким тканям мы поможем… Залечим мягкие ткани… – Отрешась от земного, сосредоточился, даже глаза закрыл, чтобы не отвлекаться на внешний мир. – И трахее пособим… Вот так… Порядок…»
– Спас-сибо… – вымолвила Лена.
– Не за что, – облегченно улыбнулся я, и подхватил девушку на руки. – Пойдем отсюда.
Рожкова очень ослабла, да и во мне жила немалая усталость. Так всегда бывает, если слишком щедро делишься этой своей энергией.
«Да пребудет с тобой Сила!» – шарахнулась мысль.
Я свернул в тихий переулок, плотно забитый автомобилями – машины стояли впритык, жались полированными боками – и тут меня догнал пронзительный крик:
– Ленка!
Цокот каблучков ускорился – подбегала Наташа Томина, подруга Леночки. Они вместе снимали квартиру напротив моей – и не понятно, как уживались. Две противоположности.
Лена – спокойная и молчаливая, даже холодноватая с виду. А вот Наташа порывиста и непоседлива. И плохое, и хорошее переживает одинаково бурно, но не глубоко. Проходят считанные минуты после горчайших слез, и Наташка уже улыбается, готовая смеяться и радоваться миру.
– Что с ней? – накинулась на меня Томина, и взволнованно зачастила: – Она живая? Я из окна смотрю, а тут… Так, в халате, и выбежала! Это Грицай ее? Ленка ему отказала, а он… Она живая? Ты ее спас? Да?
– Да вот, проходил мимо, – прокряхтел я, – дай, думаю, окажу первую медицинскую помощь… Открой дверь.
Наташа бросается к гулкой двери подъезда и распахивает ее настежь, пропуская меня в парадное – сразу потянуло куревом, под ногами захрустела, заклацала отставшая кафельная плитка. Плечом я задел почтовые ящики, и те возмущенно лязгнули. Жаль, что в пятиэтажках не ставят лифтов…
Лена – стройная, высокая… и далеко не пушинка. Лучше б ее подружку тащил, Наташка – миниатюрная шатенка…
Мы поднялись на третий этаж. Томина рывком отворила дверь квартиры, и торопливо зацокала в спальню.
– Сюда! Сюда! – послышался ее высокий звонкий голосок.
Я вхожу бочком, проношу свой драгоценный груз и опускаю на кровать. Двуспальное ложе, сработанное из настоящего дерева, проскрипело с тихим завизгом.
– Да я бы сама… – стеснительно пробормотала Лена.
– Лежи, – наметил я улыбку. Присев с краю, позвал: – Наташ!
– Я здесь! – Томина появилась в дверях с ноутбуком в руках. Странно поглядывая на нас, она поставила бук на старомодный буфет, нажала кнопку.
– Постельный режим, – веско сказал я под нехитрую мелодийку «Виндоуз». – Есть пока не надо, но пить можно. Будет больно если, зовите меня. Ладно?
– Ага! – Наташа покладисто тряхнула головой.
– Только не стесняйтесь! Ночью прижмет – будите! Не надо боль терпеть.
