Вопросы журналистов посыпались, едва только шейх Халид вышел из роскошного автомобиля. Похороны Джоба Деверо должны были состояться завтра, но вокруг его дома уже собрались представители СМИ и телевидения, фотографируя всех, кто пришел выразить соболезнования.
Визитеры вели себя по-разному. Одни жаждали публичности и замедляли шаг, чтобы камера могла их поймать, другие опускали голову и пытались максимально быстро преодолеть путь от машины до двери. А некоторые и вовсе воспользовались черным входом. Халид же предпочел игнорировать назойливых папарацци. Он потерял не просто партнера по бизнесу, но значимого для себя человека, и все его мысли были о нем. Но все же его высокая мускулистая фигура в восточных одеждах слишком выделялась, и вопросы сыпались градом:
– Шанталь будет все время проводить с семьей?
– Появятся ли неожиданные гости?
– Ваше высочество, король Аль-Захана действительно скоро объявит о вашем браке?
Халид не подал виду, как сильно разгневал его последний вопрос. Раньше Нью-Йорк был единственным местом, куда он мог сбежать от него, но теперь и это стало невозможным.
В доме уже находилось много людей – они разбились на группки и беседовали друг с другом. Обычно Халид не отступал от правил вежливости и вел себя в соответствии с требованиями статуса. Но сегодня он не мог этого сделать, даже просто переброситься парой слов с кем-то казалось немыслимым. Принц предпочел ни с кем не здороваться и сразу направился в кабинет Джоба.
– Я передам Этану, что вы пришли. Он разговаривает с сенатором.
– Пусть не спешит.
– Могу ли я чем-то помочь вам?
– Все в порядке. – Принц отпустил горничную, но тут же снова ее окликнул: – Барбара. Я сочувствую вашей потере.
– Спасибо, Халид. – Она грустно улыбнулась.
В тишине кабинета он почувствовал небольшое облегчение. Так странно, что одна комната вдали от собственного дома может хранить столько воспоминаний. Халида всегда привлекал старинный глобус. На нем сохранились названия уже не существовавших стран, но история его независимого островного государства все это время оставалась неизменной. А из этого декантера принц впервые попробовал алкоголь. За этим столом создал первый неуверенный набросок королевского отеля «Аль-Захан» – и вот уже через год его строительство завершится. Тогда это казалось несбыточной мечтой.
С тяжелым пресс-папье был связан особенный день. Много лет назад юный Халид заглянул в кабинет.
– Вы хотели меня видеть, сэр?
– Сколько раз повторять, что ты можешь называть меня Джоб? Даже мои дети так делают.
Халид и со своим отцом общался в соответствии с его королевским статусом, так что неформальное обращение к чужому человеку давалось ему еще сложнее.
– Присядь, сынок.
Принц с неохотой послушался, хотя предпочел бы постоять. Наверняка ему предстоит разговор о дисциплине. Хотя ему уже шестнадцать и в Нью-Йорке он целый год, они с Этаном только открыли для себя мир фальшивых документов и девчонок. Отцу Этана определенно было за что его пожурить.
– Я не знаю, как сказать тебе это. – Джоб откашлялся. – Халид, тебе нужно позвонить домой.
– Что-то с близнецами? – Они должны были родиться со дня на день.
– Нет. Близнецы появились на свет этим утром, но роды были непростые. Твоя мама… мне очень жаль, Халид, но твоя мама умерла.
Из комнаты словно резко исчез весь воздух, стало нечем дышать, но Халид не показал этого. Невозможно было поверить в произошедшее. Его мать так любила жизнь и была так полна ею, в отличие от отца. Только благодаря королеве Далиле принц попал в Нью-Йорк.
– Позвони домой. Скажи отцу, что мы можем сразу направиться в аэропорт. Я буду сопровождать тебя в Аль-Захан.
– Нет. – Халид покачал головой. Он бы не мог полететь домой не на королевском самолете. – Но благодарю за предложение.
– Халид… – Джоб был взволнован. – Ты имеешь право переживать.
– Со всем уважением, сэр, но я знаю свои права. Мне нужно позвонить королю.
Халид ждал, что Джоб оставит его в одиночестве, но внезапно тот поставил локти на стол и зарылся лицом в ладони. С удивлением и благодарностью принц понял, что отцу его друга пришлось непросто. Ему было больно от этой новости, больно за его мать, за двухлетнего брата Хусейна, новорожденных близнецов.
В трубке раздался голос.
– Alab. – Халид назвал его отцом, но это было ошибкой.
– Я ваш король. Никогда не забывайте об этом, особенно в трудные времена.
– Это правда? Она умерла?
Король подтвердил печальные новости, но в его изложении появление законного сына словно смягчало тяжесть события.
– Сегодня утром мы праздновали рождение еще одного наследника нашего королевства.
– Это мальчик и девочка?
– Да.
– Она успела их увидеть? Подержать в руках? Узнать, что дала им жизнь?
– Халид, что за странные вопросы? Я там не присутствовал.
И даже не попытался этого узнать. Грудную клетку сжало так сильно, что Халид не сдержал прерывистого вздоха.
– Никаких слез. – Голос короля стал еще более резким. – Вы принц. Это простолюдины могут позволить себе эмоции, а в вас люди должны видеть силу.
Ровно в момент этой отповеди Джоб обошел стол и положил руку ему на плечо. Он не мог понять содержания разговора, который шел на арабском, но и после окончания беседы оставался на месте.
– Мне жаль, сынок. Ты справишься. Эйб и Этан тоже потеряли маму.
– Но у них есть вы. – Большей откровенности он не мог себе позволить.
– Как и у тебя, Халид. – Джоб успел понять, что поддержки дома мальчик не получит.
В этом кабинете Халид оплакивал свою мать; Джоб помог ему побыть не принцем, но растерянным шестнадцатилетним юношей, погрузившимся в отчаяние и печаль. Только он видел его слезы – этот вид проявления эмоций в королевской семье был под запретом.
До подросткового возраста Халид был единственным ребенком в семье и единственным наследником королевства. С рождением Хусейна давление стало чуть меньше, а теперь к тому же появились близнецы. Но у них не было матери, которая бы их любила.
Конечно, Халид плакал. Но когда королевский самолет коснулся земли, он забыл о расстройстве и слезах.
– Халид?
Он развернулся на голос и выразил соболезнования своему партнеру и другу. Насколько он вообще мог назвать кого-то другом – близко к себе принц людей не подпускал.
– Спасибо, что прилетел.
– Я не мог не приехать на похороны Джоба.
– Ценю твою поддержку. Ты надолго?
– На два дня.
– Тебе нужно так скоро уехать?
– Меня ждут дома.
– Тогда твой приезд еще более ценен.
– Достаточно любезностей, Этан. Расскажи мне, что происходит.
– Много всего, что не должно предаваться огласке.
