Глава 1. Паулина
С
тех пор как я впервые посетила это заведение, ничего не изменилось. В воздухе
витали запахи дорогих сигар, похоти и власти. Пьяно с вызовом блестели глаза
женщин, стыло на лицах мужчин высокомерное снисхождение. Менялись только
прически, макияж, одежда, интерьер, название, но суть, дух места – нет. Ничего
не менялось вот уже пять десятилетий, застыло во времени. Точно так же, как я.
–
Добро пожаловать, – бармен склонил голову в поклоне, тепло улыбнулся. Совсем не
так, как делали здешние завсегдатаи, те лишь скалили зубы. – Рад вновь вас
видеть, Паулина.
Да-да,
последние пять лет меня звали именно так. Паулина. Дурацкое имя, но Хозяин
любил дурацкие имена. А вернее, ему нравилось мое негодование.
–
Здравствуй, Серж. – Улыбнулась в ответ. Поощрила. Легкая улыбка-награда всегда
удавалась мне на отлично.
Интересно,
за какие прегрешения он оказался за барной стойкой клуба колдунов? Хотя, нет,
неинтересно. Все, как всегда, все как у всех. Плата за удачу, здоровье, деньги,
жизнь. Список можно продолжать бесконечно.
Сережа
мальчик симпатичный, правильный и добрый. Одно плохо, любит меня. Сильно любит
и ничего с собой поделать не может. Мне бы забыть дорогу сюда, да не могу,
только здесь я настоящая. Вот и издеваюсь над мальчишкой. Не хочу, но мучаю. А
Хозяин чует таких за версту, как еще не наказал. Хотя, что это я, играть чужими
судьбами, экспериментировать он любит даже больше, чем убивать.
–
Что вы желаете? Как обычно или…
Милый-милый
Сережа. Наверное, мне даже будет не хватать тебя, твоей улыбки, ясных глаз,
тепла... Неделю или две, потом привыкну, забуду.
Как
и всегда.
–
Или, Серж, или. Я доверяю твоему вкусу.
Он вспыхнул, уши и щеки покраснели.
Стоит, жонглирует бутылками, смешивая мне коктейль. Мальчишка. Ну и ладно.
Пусть. Пусть порадуется.
Напоследок…
Жизнь в клубе на мгновение замерла,
хотя какая жизнь может быть в капле янтаря. Воздух сгустился, потяжелел,
пропитался болью и смертью. Я резко выпрямилась, сжала зубы, чтобы не слетело с
губ и звука, с трудом заставила себя сидеть ровно и не дергаться.
Зря я вспомнила про Хозяина, зря.
Чуяла, но не смогла себя одернуть, накликала беду, накаркала. Бедный мальчик
Сережа. Мне жаль. Правда.
– Дорогая.
Этот голос я не забуду никогда.
Узнаю из миллиона похожих. Во сне, в бреду, в смертной агонии, по ту сторону
жизни. Вкрадчивый, проникновенный, тихий. Он обещает многое, но ничего не дает,
только забирает, что дорого.
Чужие пальцы коснулись открытой
шеи. Прохладные, я знала, что прохладные, но все равно ощущала жар раскаленного
железа. Каждый раз, как в тот первый. Пальцы рисовали невидимые линии, проникли
под тонкую тесьму бретельки, обласкали кожу и, наконец, дотронулись до
уродливого тавра на лопатке. Его тавра.
Многие сгорали от страсти только от
одного прикосновения этих рук, знаю, видела. Я же умирала от фантомной боли.
Секунды превращались в года. Года в бесконечность. Хуже прикосновений Хозяина
только его поцелуи. Но поцелуи он решил оставить на потом. Пока было достаточно
и пальцев.
Наказать за то, что посмела без
разрешения греться чужим теплом.
– Дорогая, как ты вовремя. Я как
раз думал о тебе.
Лучше молчать. Ни звука,
заговоришь, когда Хозяин разрешит. Иначе станет только хуже.
– Знаешь, сегодня ты выглядишь
по-особому прелестно. Это платье тебе к лицу.
Еще бы, ведь это платье купил он,
как и многие другие. Да что я лгу! Купил всю мою одежду начиная от чулок,
заканчивая шляпками.
Чужие пальцы дотронулись до щеки,
коснулись уха.
– Повернись, дорогая, я устал
говорить с твоей спиной.
Я повернулась прямо на стуле, глаза
опустила в пол.
– Встань. Погляди на меня, –
приказал Хозяин.
Подчинилась, пряча дрожащие руки за
спину. Подняла голову, одновременно желая увидеть его лицо и больше никогда не
встречаться с ним взглядом. Вынимающим душу взглядом Хозяина.
– Любуешься, – он не спрашивал,
утверждал. – Любуйся, разрешаю.
Его сложно назвать красивым: острый
подбородок, узкие губы, с горбинкой нос. Блеклые голубые глаза смотрят прямо,
черные с проседью волосы гладко зачесаны назад. На вид ему не дашь и сорока, но
я знаю, он гораздо старше. Опытнее, сильнее.
Иногда он казался мне особенно
уродливым, особенно когда растягивал губы в подобие улыбки, приподнимал правую
бровь, вот как сейчас. Хотелось отвести взгляд, чтобы только не видеть эту
пародию на человеческие эмоции, но я не могла. Ледышки, по недоразумению
названные глазами, не позволяли. Держали крепко.
– Знаешь, дорогая, давно мы
развлекались.
Его улыбка стала еще шире,
расстояние между нами еще меньше, власть льда еще больше. Когда я на каблуках,
мы одного с ним роста, но Хозяин все равно нависал надо мной как гора.
Гора-вулкан, покрытая снегом.
– Что скажешь? Говори.
Прямой приказ, не промолчать, а так
хотелось откусить себе язык. Очистить болью разум, прогнать холод,
обволакивающий с ног до головы. Ведь его развлечение – это всегда чьи-то
страдания.
– Да, Хозяин, – проговорила едва
слышно.
– Что ты сказала? Не слышу.
Повтори.
Я сжала зубы, стиснула со всей силы
кулаки.
– Повтори, Паулина.
Тавро на лопатке чуть заметно
запульсировало, еще немного и я завою в голос от боли. Хозяин не любил ждать.
– Паулина.
Вдохнула сквозь сжатые зубы.
Немой вопрос в ледяных глазах и
толика удовольствия. Ему нравилось раз за разом преодолевать мое сопротивление.
Ломать меня. Особенно на публике, особенно сейчас, когда ему как никогда нужно
было выглядеть сильным.
– Да, Хозяин. – Я ненавидела себя
за эти слова. – Вы правы.
– Вот и отлично.
Сила, клубившаяся вокруг, ослабла.
Нет, не ушла, затаилась на время, чтобы вновь сжать в тисках, когда
потребуется. Хозяин отпустил мой взгляд, позволяя обессиленно рухнуть на стул.
Но я не успела отдышаться, потому что началось представление, где он ведущий
актер, и существовал лишь один зритель, ради которого все и затевалось.
Зазвонил телефон, прозвучал
сигналом к началу. Колдуны-статисты подтянулись ближе, я слышала их
приглушенный шепот, чуяла запах нетерпения. Ведьмы мерзко хихикали, как же
раздражали их ужимки. Хозяин сделал вид, что внимательно слушает собеседника.
Он слушал и одновременно кидал на
меня тяжелые взгляды, а потом резко оборвал разговор. Уселся на соседний стул и
без стеснения положил руку на мое колено, прикрытое тончайшей паутиной чулка.
Сжал до боли, срывая с губ короткий стон.
– Знаешь, Паулина, мне сказали, ты
вела себя неподобающе. Ты плохая девочка, дорогая. А я так не люблю плохих
девочек?
Я невольно дернулась. Не
специально, так получилось, но Хозяину понравилось.
– Плохая девочка, – повторил он, в
его голосе появилось злорадное веселье. – И, надеюсь, понимаешь, что плохих
девочек нужно наказывать?
