Вторая часть.
СБЕЖАВШАЯ ТЕНЬ
Сегодня в доме лесника праздник, день рождения внучки Василисы. Солнышко до этого неделю не показывалось, всё дождик лил. А сегодня в окошко глянуло, именинницу теплым лучиком по щеке погладило, – доброе утро, красавица, вставай – поднимайся.
И все стали её поздравлять, здоровья желать. Бабушка Ангелина свой подарочек преподнесла – рукавички новые, пуховые, и все в красных ягодках.
Матушка Лилия, славная рукодельница, платье новое подарила, всё васильками да диковинными птицами расшитое. Одела его Василиса и ахнула – ну что за красота, и когда только матушка успела его вышить! И сама Василисушка вся в матушку удалась – голубоглаза, белолица, румяна, коса белая до пояса, глаза голубые. А главное – весела и добра, всем на радость.
Меньшой братец Егорка хоть и мал, а мастеровит, такое славное лукошко подарил, залюбуешься. А дедушка с отцом в подарок щеночка малого принесли, лохматого, словно медвежонок. Решили назвать его Тишкой.
Никто из них не помнит того, что Лилия и её сёстры были русалочками, а Роман с Ангелиной замшелыми камнями. Уж такой в Лесном Царстве закон – хочешь быть человеком – будь им, но прежде забудь обо всех чудесах, которые с тобой приключились.
Только медведь Феофан со змеёй Капой выпросили у Великого Вогула разрешения остаться навсегда рядом с Васей и его семьёй, уж больно он им по душе пришелся. А как детки народились, так и вовсе стали им вместо нянек. И в лесу с ними погуляют, и на озеро купаться отведут. Дикий зверь их не тронет, потому что они к каждому с добром, но пригляд за детьми всё равно нужен. А в озере водяной под кустом сидит, детишками любуется. По бывшим русалочкам, Лилии, Розе и Маргарите, он тоскует до сих пор, а их детей своими внуками считает.
Бабушка Ангелина собралась стряпать праздничный обед и решила послать внучат в лес.
– Сейчас Феофанушка с Капой придут, – говорит, – сходите с ними в лес, наберите грибков. Их после дождя наросло – видимо не видимо.
А Феофан с Капой как нарочно задержались, решили свежей малинки собрать, именинницу побаловать. Ребятишки их ждать не стали, решили сами за грибами сбегать. Сорока, конечно, за ними.
А в лесу красота! Солнышко выпустило на землю тысячи весёлых зайчиков. А они вниз по тяжелым еловым лапам скользят, в каждой капельке росы отражаются, по мокрой траве и цветам разбредаются, весь лес стал в золотых пятнах. А над ними шмели гудят да бабочки со стрекозами порхают.
Дети то за бабочками гоняются, то солнечных зайчиков в раскрытые ладошки ловят. То – то было весело!
Сорока прыгала следом за ними с ветки на ветку, пока устала и давай трещать:
– А грибы – то, грибы? Совсем забыли, зачем в лес пришли?
– Ох, и правда, бабушка небось заждалась…– сказала Василиса, – а вот и грибочки, сейчас я мигом наберу.
А Егорка расшалился и не унимается, кричит:
– Василиса, гляди какая большая стрекоза! Сейчас я её поймаю!
– Не надо, Егорка, не лови её, не ломай ей крылышки. Не убегай, подожди, пока я грибы соберу.
А Егорка не слушает, вперёд бежит. Кустик за кустик, и вдруг оказался он на странной полянке. А странная она была тем, что кроме грибов – поганок ничего на ней не росло. Стал он звать сестру:
– Ау, Василисаааа! Иди сюдаааа! Посмотри, сколько грибов, да какие большущие! Одного на десять пирогов хватит!
– Ух ты, какие огромные, – сказала Василиса, выходя на полянку, – только это плохие грибы, Егорушка, их есть нельзя.
– Зато какие у них шляпы, как раз на твою голову, – отвечает Егорка, срывая с гриба крупную блестящую шляпку, – Давай померяем…
– Что – то мне не хочется…
– Ну, давай наденем, – настаивал Егорка, – посмотри, как она подходит к твоему платью, будешь похожа на фею из книги сказок.
И сам эту шляпу ей на голову и надел.
Вдруг рядом раздался чей – то зловещий смех. Тут от Василисы тень оторвалась, на ноги встала, и, превратившись во вторую такую же девочку, сбежала в лес. А сама Василиса только ахнула:
– Ах, Егорушка, погубил ты свою сестрицу… – и замолчала.
– Василиса, что с тобой? – спрашивает Егорка, а она застыла на месте, ровно окаменелая.
С тех пор такой она и осталась, ни смеётся, ни разговаривает, а всё только молчит.
ТРЕВОГА В ЛЕСУ
Водяной сидит в своём озере, на любимой коряге, и от скуки булькает. Да и как тут не заскучаешь – детишки на озеро ходить перестали, Леший с Кикиморой давно не заглядывали, даже сорока, и та его забыла, и не приносит никаких новостей.
Только он про сороку подумал, а она тут как тут, легка на помине. Уселась на калиновый куст и давай трещать:
– Сидишь тут, от безделья пузыри пускаешь, и ничего не знаешь!
– Чего это я не знаю? – спросил Водяной.
– Того, что в лесу приключилось.
– А что приключилось?
– Что – что, а то, что Василиса, Лилина дочка, раздвоилась.
– Как это раздвоилась? – Водяной выпучил и без того выпуклые глаза так, что они стали размером с два больших яблока, – ты чего болтаешь, стрекотуха?
– Я всё видела сама, своими глазами.
– Где?
– Как раз на той полянке, где сгорела Гермена. Теперь там ничего, кроме огромных поганок, не растёт. Егорка её шляпку Василисе на голову надел, тут её тень превратилась в ещё одну Василису и убежала.
– Шляпку поганки? – ахнул водяной, – разве можно надевать на голову шляпку от поганки?
– Не знаю… Только Василиса стала сама не своя, только в стену смотрит и молчит.
– А куда делась вторая Василиса?
– Не знаю, в лес шмыгнула и пропала.
– Не знаю, не знаю… – передразнил её Водяной, – и ты тоже хороша… Надо было за нею проследить. Лес – то большой, попробуй теперь её отыскать.
– А что, мне тоже надо было надвое разорваться? – обиделась сорока, – я за детьми присматривала, чтобы с ними ещё чего не стряслось.
– Плохо смотрела… – проворчал Водяной, – слушай, а ты точно видела, как Гермена сгорела?
– Видела, вот как тебя сейчас вижу, – подтвердила сорока, – вспыхнула так, что от неё вмиг один пепел остался…
– Не нравится мне это, ох не нравится… – задумчиво протянул водяной, – ну ладно, ты давай полетай над лесом, может эту девочку – тень увидишь, а я пока подумаю.
Сорока улетела, а водяной стал шлёпать по воде хвостом, призывая лешего Авдея и болотную кикимору Мокриду. Эхо разнеслось на весь лес. Вскоре кусты зашуршали, раздвинулись, и появилась неразлучная парочка.
– Ты чего шумишь? – спросил Авдей, похожий на старый кривобокий пенёк, нос сучком, руки – ветками торчком, спина горбатая, ноги узловатые.
– Пошто кликал, милок? – сказала Мокрида, как раз лешему под пару – нос крючком, платье в заплатках, лапти с дырками на пятках, зато на всклоченный волосах яркий бант из подобранного в лесу пакета, а на шее бусы из орехов и калины.
– Где вы бродите? – недовольно проворчал водяной, – никогда вас не дозовёшься…