1984 год.
Лето было в самом разгаре. Солнышко ярко светило и отражалось от окон многоэтажек. Прохожие прикрывали глаза от яркого солнечного света и изнывали от жары. Только маленькой пятилетней девочке была не страшна такая погода. Она беспечно шла по тротуару, держа маму за руку. Большие белые банты украшали косы медного оттенка.
– Ой, сынок, смотри, какая красивая девочка. А какие бантики замечательные, – воскликнула проходившая мимо женщина с коляской.
– Бе-е, – девочка показала женщине и её сыну язык.
– Леночка, так нельзя. Некрасиво и стыдно, – одёрнула ее мама и повела дальше.
Лена постоянно озиралась по сторонам, как любопытный птенец. Она посмотрела в пустую арку дома и вдруг сказала:
– Чего смотришь, дядька? Я не твоя девочка, а мамина и папина. Бе-е, – она опять показала язык.
– Лен, чего ты выдумываешь, там никого нет, – нахмурилась мать.
– Как это нет? А вот и есть. Ты что не видишь? Вон, дядька стоит. Странный такой. У него штанишки до колен и гольфики как те, что у меня в шкафу лежат.
– Нет там никого, хватит сочинять, – женщина потянула дочь за руку, – пойдём, нас папа дома ждёт.
– Ты мне никогда не веришь, а папа всё время занят, – насупилась Лена.
– Папа много работает. Я тоже, между прочим. Ещё нужно ужин приготовить, а ты тащишься из детского сада как черепаха.
– Какая черепаха, как в сказке про Буратино? Так она же старая, а я ещё маленькая, – Лена увидела свой дом и побежала к подъезду.
Квартира Сокольских находилась на втором этаже добротного кирпичного дома. Она была двухкомнатной и достаточно просторной. Мебель исключительно румынского производства, даже в детской комнате. Сняв туфельки, Лена побежала к себе в комнату. На кровати сидели две красивые куклы, которые отец привёз из ФРГ.
– Привет, подруги. Мне снова грустно. Почему никто не видит то, что вижу я? Может быть, мне никому не говорить об этом? Эх, всё равно не верят, – грустно вздохнула девочка, глядя на кукол.
Тем временем в соседней комнате родители начали ругаться.
– Я не знаю, что делать, Володя. Она опять о каких-то непонятных людях рассказывает. Вот дядька в странных штанишках в подворотне стоит. Но не было там никого, понимаешь? Может быть, её к психиатру сводить? – спросила Валентина.
Супруг сидел за столом и что-то печатал на маленькой печатной машине. Он даже взгляд от неё не оторвал.
– Что ты от меня хочешь, Валя? Чтобы я посоветовал тебе её в дурдом оформить? Девочка фантазирует, ей только шесть лет. Я тоже в её возрасте любил сочинять разные небылицы, – раздражённо бросил супруг.
– Ты и сейчас любишь их сочинять? Вот что ты там опять печатаешь? Лучше бы дочерью занялся! – взвизгнула жена.
– Я печатаю доклад. У меня завтра заседание в областной администрации. Я как-никак секретарь горкома комсомола. Не мешай мне работать. Иди, суп свари, с дочерью поиграй. Постирай мне носки, в конце концов, я там кинул в ванной, – Владимир махнул рукой в сторону дверей и снова принялся печатать.
– Носки?! Ты бы лучше о дочери подумал! И вообще, на ужин Катя с мужем приедут! – крикнула супруга, хлопая дверью.
– Ты же знаешь, как меня бесит твоя подруга и её муженёк! Можно их приглашать тогда, когда меня дома нет?! – раздалось ей вслед.
– А тебя вообще все бесят, кроме себя любимого! – парировала супруга.
– Ну вот, поссорились, и опять из-за меня. Больше не буду ничего говорить, – по щекам Лены потекли слёзы.
Вечером на ужин пришла тётя Катя, которую девочка очень любила. А вот её муж всегда казался пугающе-странным.
– Привет, – мужчина протянул девочке руку.
Лена пожала большую ладонь, а потом увидела, как на чистых пальцах мужчины появляются ссадины, будто костяшки пальцев сбиты. Девочка испуганно отпрянула. Перед глазами пронеслась картина, как мужчина бьет жену кулаком. Прибежав к себе в комнату, она встала у окна, тяжело дыша. Такие видения приходили нечасто, но, не понимая их, маленькая девочка пугалась.
– Что случилось, золотце? – в комнату зашла мамина подруга.
–Ничего. Просто мама сказала сегодня незнакомое слово. Вот я и думаю. Тётя Катя, а что такое – оформить в дурдом? – ответила девочка.
Катерина как могла описала, что в этой больнице содержат сумасшедших, которые видят чертей или ещё кого. Таких людей лечат, потому что они больны. Лена поняла, что ей никак не хочется в этот дурдом на лечение. Она решила молчать о том, что видит странные вещи.
1997 год.
Две подруги гуляли по парку. Симпатичная сероглазая блондинка с короткой стрижкой и длинными ногами, Лика Забарская. Она была веселушка и хохотушка, душа любой компании. Рядом с ней шла настоящая красавица, Лена Сокольская. Выше своих сверстниц на голову, она выглядела как модель мирового уровня, со своими голубыми широко распахнутыми глазами и волосами до плеч цвета меди.
На улице снова было лето. Пышно цвели клумбы, журчали фонтаны. Подруга о чём-то беспечно щебетала, а Лена молча шла рядом. На душе было неспокойно. Отец вчера зачем-то написал дарственную на свою долю в фирме. Лена, в свою очередь, доверила ему управление от своего имени. Сегодня отец улетал в командировку на пару дней и брал с собой маму. Лена должна была ехать их провожать, но в последний момент отец сказал, что они попрощаются дома. А о дарственной отец попросил помолчать до его возвращения. Лене не нравилось всё это, но против воли отца не попрешь. К тому же, дядя Толя, партнёр отца по бизнесу, всегда казался скользким типом, как и его сынок от первого брака, который пытался за ней приударить.
Девочки сели на лавочку возле фонтана. Лика прищурилась хитро, что не сулило для Лены ничего хорошего. «Опять будет в мою личную жизнь лезть», – с неудовольствием подумала Сокольская.
– Вот скажи мне, Ленка, что ты хочешь от Славки? Мужик весь извёлся. Он возле тебя круги наворачивает, цветочки, лепесточки, а ты нос воротишь? Он же красивый, богатый. Смотри, отберу его у тебя, – прощебетала подруга.
– Ой, да пожалуйста. Кому он нужен? Не любит он меня. У него в глазах вместо любви – деньги моего отца. К тому же Славка старше меня на пять лет, – беспечно сказала Лена.
– Вечно ты со своими странностями. Может ты экстрасенс, как Кашпировский? И потом, так разбрасываться парнями нельзя. Недолго и старой девой остаться, – хмыкнула подруга.
– Во-первых, я уже не девственница. Мне всё же девятнадцать лет. А во-вторых, я не умею лечить людей. Никакой я не экстрасенс. Может что-то и вижу иногда, но свою судьбу угадать не в состоянии.
– Большой у тебя опыт, подруга. Пять минут пьяного секса на выпускном вечере, в одном из школьных классов. А теперь ты к себе на пушечный выстрел никого не подпускаешь.
– Ну, ты ещё крикни на всю улицу о моих пьяных сексуальных подвигах, – шикнула Лена.
