Как только разжались объятья
1
Мы с Колькой сидели на лоджии общежития и курили. Голые. А что такого? Взяли и вышли в чем мама родила. Старший товарищ предложил, а я не спорил. Длинный, сутулый, с выпирающими ребрами и куриной грудью, Колька напоминал Дон Кихота в бане.
С пятого этажа нам хорошо видно, как внизу выстраивается очередь к бочке с квасом. Пропустить бы кружечку совсем не помешало. А еще лучше две. Пивка. Для рывка. Напротив бочки какой-то умник догадался повесить плакат с бодро шагающими комсомольцами, на котором аршинными буквами было написано: «Ленинский комсомол – надежный помощник партии, передовой отряд молодых строителей коммунизма!» Это выходит, и мы с Колькой – тоже передовой отряд молодых строителей коммунизма.
– Уехать бы сейчас куда-нибудь, – провожая взглядом хвост пассажирского поезда, вздыхает Колька.
– Куда?
– Да куда-нибудь на море. Ты был на море?
– Нет…
– И я не был.
– Ладно, пошли, что ли? – Колька затушил сигарету и щелчком отправил ее в космический полет.
– Пошли!
Несмотря на занавешенные шторы в комнате было светло. Я рыбкой нырнул под бок к Ольге, Колька – к Надьке. Нас разделял письменный стол со следами ночного пиршества: подсохшим хлебом, колбасными шкурками, огрызками яблок и бычками сигарет. На полу стояла дружная кампания пустых бутылок: три «колдуньи» и чекушка. С «ершом» моя инициатива, Колька так и не понял, зачем я брал в магазине четверку водки. А ведь только благодаря ей удалось и уложить девчат в койку.
2
Мы высмотрели их на «Веранде» – круглой под навесом танцплощадке в парке моторного завода. Школьники сюда обычно не совались. Приходила в основном рабочая молодежь. Я выбрал худенькую с короткой стрижкой. А Кольке досталась ее рыженькая грудастая подруга. Он вообще-то любил пышечек и спорить не стал. От девчат пахло красным вином и духами «Индийский сандал». А одеты они были, как сестры-близняшки во все одинаковое, и что больше всего убивало – короткие резиновые сапоги на белые гольфы!
От танца к танцу новые знакомые становились нам все ближе и родней. И через десять минут танцевальных объятий я знал, что мою барышню зовут Оля, а Колькину – Надя, обе работают на фабрике, а живут у черта на куличках – на самом краю города.
Естественно сразу встал вопрос: ехать на троллейбусе до их общежития или соскочить возле нашего. Время позднее и не хватало только застрять где-нибудь на окраине. Мы рассказывали им не очень приличные анекдоты, а на троллейбусной остановке поставили вопрос ребром: можем ли рассчитывать на ночлег? А то, мол, ночь на дворе, а вокруг одни хулиганы.
– А мы хулиганов не боимся, – рассмеялась Ольга, лихо достав из правого сапога мельхиоровый нож. Надя играючи вытащила еще один такой же.
– Ни фига себе! – вздрогнул от неожиданности Колька. Ножички у девчонок были явно из одного столового сервиза, красивые, но тупые, как валенки.
– Девчонки, так вы пустите нас к себе или будете в ножички играть? – не отступал я.
– Смотря, как себя будете вести! Если как заиньки-паиньки, то пустим.
Вопрос с ночлегом был решен.
3
Мало того, что фабричное общежитие занесло на край города, так и располагалось оно в здании, построенном после отмены крепостного права. Длинный из красного кирпича корпус с большими, как ворота окнами. И за каждым, судя по доносившейся музыке и разговорам, бурлила жизнь. Как только рама одного из них со скрипом приоткрылось – мы с Колькой полезли внутрь.
– Тихо! – приложив палец к губам, прошептала Ольга. – Если вахтерша что-то заподозрит – сразу вызовет милицию.
Дурачась, мы, словно глухонемые стали объясняться жестами. Щелкали пальцем по горлу, намекая, что не против чего-нибудь выпить. И закусить. И вообще культурно провести время. Намек был понят. Закончив с вином, мы, как порядочные, перешли к культурной программе.
Ольга вытащила из этажерки увесистый в бархатном переплете альбом с фотографиями и с шутками-прибаутками стала показывать своих одноклассников и подруг. А в конце альбома лежал тетрадный листочек со стихами. Развернув его, я стал читать вслух:
Женщина сказала мне однажды:
– Я тебя люблю за то, что ты
Не такой, как многие, не каждый,
А душевной полон красоты.
– Твои? – спросил я Ольгу.
– Нет. Это написал Эдуард Асадов, слепой поэт, у которого все стихи про любовь. У нас девчонки в училище, как сумасшедшие, переписывали их друг у друга. Вот сохранилось одно.
– Ирка много знает наизусть, – отбиваясь от притязаний моего приятеля, оживилась Надя. – Ир, почитай «Ночь»!
– Как Ира? – не понял я. – Вроде только что была Лелей!
– По паспорту Ольга, а по жизни Ира, мне так больше нравится, – разъяснила спутница.
И я слушал девушку с таким волнением, словно прочитанные ею строки были обращены ко мне.
Как только разжались объятья,
Девчонка вскочила с травы,
Смущенно поправила платье
И встала под сенью листвы.
Чуть брезжил предутренний свет,
Девчонка губу закусила,
Потом еле слышно спросила:
– Ты муж мне теперь или нет?
Честно сказать, мне понравился этот слепой поэт.
4
Как обычно все испортил Колька:
– Девчонки, мне бы это… в туалет сходить…
– Взял да сходил, – огрызнулась Надя.
– Можно? – метнулся было к двери приятель, но девушка схватила его за руку. – Какой туалет?! С ума, что ли, сошел! В окно идти!
?
– Забыл, где входил?
Короче, пока мы с Колькой вылезали на улицу, девчата выключили свет.
– Все, мальчики, спокойной ночи! – объявили они, забравшись в одну кровать.
– Спокойной! – ответил я. – Пусть на новом месте приснится жених невесте!
Мы с Колькой разделись и легли вдвоем на свободную койку. Приятель сразу повернулся к стенке, и по его негромкому посапыванию я понял, что он смирился со своей участью. Меня же такой поворот на самом интересном месте совершенно не устраивал. Чтобы разом не уснуть, я таращил глаза и прислушался к девичьему хихиканью, а потом неслышно поднялся и завалился на подруг поверх одеяла:
– Третий линий, уходи! – шутил я, помня, что главное сейчас быстрота и натиск. И точно. Надя покорно перебралась к Кольке. А я, стараясь не скрипеть панцирной сеткой, стал пробираться туда, где меня ждали. И дождались…
И тут в окно постучали. Я затаил дыхание. Стук повторился. Потом открылась форточка и в нее просунулась чья-то голова:
– Оля, спишь?!
– Сплю! – накрыв меня с головой одеялом, поднялась моя спутница – Чего тебе?
– Да так, решил вот проверить, не завела ли себе кого-нибудь!
– Валер, ты хоть соображаешь, что говоришь?! Днем приходи!
– Понимаю, не дурак. Один поцелуй – и ухожу баиньки!
Поцелуй затянулся минут на десять. И все это время я как идиот лежал под одеялом, понимая, что если выдам себя, бить меня будут долго и сильно, возможно ногами. Но все закончилось благополучно. Валера ушел, а моя девушка снова оказалась рядом. Теперь она была вдвое желаннее и роднее. И грех был этим не воспользоваться…
