Самолет тяжело, нервно гудел и периодически, как несмышленый щенок, мерзко повизгивал. Он жаждал взмыть ввысь, чтобы продемонстрировать хозяину виртуозные чудеса пилотажа. Как он умеет восхитительно летать, разрезая безграничное небесное пространство острыми, как бритва, крыльями…
Черт, недовольный поведением собственного воздушного судна, заметно нервничал. Он не курил три года, терпел, дорожил здоровьем, а когда нервное напряжение достигло апогея, сорвался и задымил. Поступил словно школьник, который, тайком от строгой классной руководительницы и ничего не подозревающих родителей, бессовестно курит. Слегка трясущейся рукой Черт поднес сигарету к узким губам, сделал глубокую затяжку, здоровые легкие постепенно заполнились табачным едким дымом. Черт закашлялся. Вулканический кашель, рвущийся наружу из недр его грудной клетки, случайно выдавил из глаз единственную скупую слезу, и она предательски побежала по небритой, породистой щеке. Он сделал еще одну затяжку, организм смирился и больше не протестовал. Кашель прошел, хорошо.
Как хорошо! Черт запрокинул голову и посмотрел в небо. Темные, скорбные облака сгущались над аэродромом. В воздухе запахло надвигающейся грозой. Перезагрузка. Необходимо торопиться! Черт широко расставил руки, как в детстве, чтобы почувствовать силу природы, подзарядиться ее сверхмощной энергетикой жизни. Небесное божественное пространство небрежно перечеркнула молния. Яркая вспышка осветила аэродром. На минуту Черту показалось, что он сам господь Бог, что он способен спасти, если не человечество, то жизнь одного маленького человечка – это точно.
Какова цена жизни?
В лицо дунул злой, безнравственный, колючий ветер, проникая в самое уязвимое место – в душу Черта. Душа Черта, как рудимент, утративший в процессе эволюционного развития истинное предназначение: любить, страдать, сомневаться, сопереживать, помогать ближнему своему и просто плакать. Его душа явных признаков жизни не подавала.
Минута слабости прошла…
Или нет? Прошла, прошла. А может, ее и не существовало вовсе? Зазвонил мобильный…
Черт встрепенулся, он напоминал злобного орла в мистических, старинных, скрипучих, но таких надежных механических часах, которые вне времени и пространства показывают точное время до секунды. Резким, уверенным движением руки Черт достал звонивший мобильный из кармана новой, дорогой, спортивной куртки.
– …,– молчание в трубке означало – он на связи.
– Пора подписать договор, жду вашего подтверждения.
Пауза. Договор шел о жизни. Чужой жизни, а создавалось впечатление, как будто речь шла о продаже автомобиля, загородного дома, недорогой яхты. Черт ясно представил мускулистое, загорелое лицо начальника службы безопасности. Одиннадцать лет назад отличный опер впервые сделал для него маленькую услугу, потом еще одну, и еще… Черт любил профессионалов, поэтому пригласил Пашу Шамана к себе на работу. Шаман вкалывал, как проклятый. Двое детей, кредит на квартиру, новую машину. Черт любил зависимых от денежных знаков подчиненных. Он владел их телами, их временем, их душами. Он их хозяин, их повелитель. Он – земной Бог.
– Жду подтверждения, – нервничал голос, на том конце беспроводной связи.
– Жди, – отрезал Черт.
– Время, – напомнил звонивший.
Черт не ответил. Шаман возглавлял особый отдел, его парни в течение пяти лет успешно прослушивали мэра, прокурора, депутатов, конкурентов. И вот, силовики изъяли дорогое оборудование, арестовали сотрудников службы безопасности. Шаман прокололся. Он его подставил. Черт смял в холеной ладони дотлевшую сигарету, бросил ее под ноги и зверски растоптал. Как будто окурок являлся причиной его больших неприятностей. Черт не хотел вспоминать о том, что его шантаж, угрозы первым лицам региона, стали весомым поводом для адекватных мер силовиков. Теперь активно прослушивался его телефон. Он так думал, поэтому разговаривал с собеседником лаконично.
– Я подтверждаю, – сказал Черт, как выстрелил. Связь мгновенно прервалась, словно этого разговора не существовало.
Самолет разогрелся, вошел в активную фазу, он готов служить хозяину беспрекословно. Черт легкой спортивной походкой преодолел трап и вошел на борт дорогого частного самолета. Этот самолет принадлежал ему. От дизайнерского кожаного салона до мельчайшего винтика в новом надежном авиадвигателе.
– Ваш кофе, горячий, – заискивающе промяукал его худосочный помощник Вениамин Зюскинд, он же Веня, прозвище Веник.
Черт недовольно взглянул на помощника, представляющего собой нечто среднее между женщиной и мужчиной. Очевидное достоинство, с мужчинами Веня на равных, а с женщинами верткий помощник превращался в истинного дамского угодника. Евреи Зюскинда обожают, а их в системе управления страной и регионом не счесть. Раб модных шмоток и автомобилей, Зюскинд, находился у Черта на самом надежном крючке. Он являлся его рабом в прямом и переносном смыслах. Платил Черт помощнику щедро, а потому позволял себе все, что душа пожелает. А душа у Черта – бесконечно темная, как Вселенная! Впрочем, как и финансовые возможности, являющиеся надежным фундаментом в формировании культа его личности.
– Веник, я жрать хочу, что у нас есть?
– Сом, приготовленный по специальному рецепту, вкусный, сочный, отменный! Раечка говорит, его доставили из частного пруда. Их выращивают для VIP-клиентов. Готовил рыбу ваш любимый повар, – суетился Зюскинд.
– Ты хочешь сказать, что рыбаков и сточные фекалии этот сом не пробовал?
– Как можно! Конечно, нет.
– Давай сома, живо. А то тебя съем.
– Хи-хи, было бы, что есть, – одобрил шутку хозяина худосочный помощник и театрально запрокинул осветленную длинную челку назад, обнажив перед шефом выпуклый, припудренный лоб. Черт не любил театр, особенно, когда второстепенные роли в нем исполняли знакомые ему гомики. В животе у Черта неприлично бурчало. Желудочные соки, подобно совести, разъедали его молодой и здоровый организм изнутри.
Бортпроводница Раечка оперативно выкладывала на фарфоровое, с вычурным рисунком, блюдо жирного сома, который сегодня аппетитно дебютировал пред хозяином, в окружении маринованной морковки, огурчиков и неприлично кустистой, а главное, свежей зелени. Самолет набирал высоту.
– Давай, давай, Рая, – торопил хозяйку небесной кухни Зюскинд.
– Веня, минуточку, еще один огурчик положу, вот видишь, все готово!
– Я сам отнесу, он сегодня не в духе, – сказал помощник и затолкал себе, как ему показалось, лишний огурец в рот, – Хрустит, как живой, – веселился Зюскинд.
Он надеялся, что шеф, пропустивший обед, накинется на сома. Однако надежда умерла практически сразу, как только помощник заглянул в глаза самого средоточия зла.
