Империя Оствер. Грасс-Анхо. 15.04.1404.
Закутанный в тяжелую алую мантию худой темноволосый юноша с большими карими глазами, на голове которого сияла золотая корона, император Оствера семнадцатилетний Марк Четвертый Анхо, вжался в мягкую обивку сделанного из редких пород дерева и драгоценных металлов огромного и неподъемного трона, а его побелевшие от напряжения пальцы крепко обхватили изогнутые подлокотники. Официальный единовластный глава огромнейшего государства, а по сути своей марионетка Верховного Имперского Совета, с высоты трона, наблюдал за происходящей в зале перед ним склокой. При этом он внимательно вслушивался в то, что выкрикивали его, так называемые, советники, а на деле, настоящие правители страны, и старался запомнить каждое их слово. Не часто великие герцоги, архимаг, глава Торгово-Промышленной Палаты и патриарх выказывали свои истинные чувства. И молодой император, которого с недавних пор стала интересовать политика, глядя на самых могущественных людей в государстве, приходил к выводу, что если ему повезет, и все сложится хорошо, когда-нибудь, он сможет перехитрить и переиграть этих людей, и стать реальным властителем завещанных ему предками земель. Но этот миг, если и настанет, то очень и очень не скоро. И пока, будучи только государственным символом, на заседаниях Верховного Имперского Совета, которые проходили ежемесячно в Новом Дворце города Грасс-Анхо, он мог быть всего лишь зрителем, и на каждое слово, обращенное к нему, отвечать дежурными фразами одобрения тех или иных действий своих высокопоставленных «подданных».
«Ничего, – подумал молодой император, всматриваясь в раскрасневшиеся лица расположившихся за круглым темно-красным мраморным столом великих герцогов, – наступит час, и я припомню вам все, господа. Гибель семи моих предшественников, закабаление народа, дрязги, воровство и предательство государственных интересов. Вы ответите за все мои обиды. А пока я буду вас слушать, и одобрять все ваши решения, а по окончании Совета попрошу о маленькой услуге, и это будет мой первый маленький шажок на пути к самостоятельности. Говорите, господа! Спорьте и даже можете подраться! Пока вы еще можете себе это позволить».
Марк размышлял о своем, а члены Верховного Имперского Совета продолжали заседание, которое было похоже на базарный торг, во время которого сталкиваются интересы нескольких купцов, считающих, что все вокруг мошенники и хотят их обмануть, а сами они кристально честные люди. Каждый отстаивал свою точку зрения, и имел желание получить что-то лично для себя в обход других. И так продолжалось до тех пор, пока из-за стола не привстал великий герцог Ферро Каним, крупный широкоплечий мужчина в сером плаще, под которым виднелся такого же цвета камзол с нашитым над сердцем гербом, скорпионом с человеческой головой.
Все присутствующие посмотрели на него, а Каним ударил ладонью по мрамору и, нахмурившись, произнес:
– Хватит спорить! Предлагаю каждому высказываться по очереди, и давайте обойдемся без резких слов и завуалированных оскорблений. – Голос великого герцога эхом разносился по Залу Совета, члены которого затихли, и на несколько секунд прервавшись и посмотрев в лицо каждого человека за столом, Каним продолжил: – Империя в кризисе, на Мистире война, на Эранге и Анвере тоже вот-вот полыхнет, и чтобы выжить, мы должны держаться заодно и поступаться своими личными интересами ради общих. А кто думает, что с врагами можно договориться и отделение от империи спасет его, то он очень сильно ошибается. Нас ненавидят все вокруг, и выход из состава Оствера это только отсрочка нападения. Поэтому лишь единение и следование старым традициям может дать нам победу над внешними врагами. Так что давайте говорить по существу.
Ферро Каним, согласно древнего ритуала, взглянул на трон, посмотрел в глаза императора, а тот, ответил заученной фразой:
– Одобряю слова великого герцога Канима.
– Благодарю, – Ферро слегка кивнул и присев за стол, обратился к членам Совета: – Кто начнет первым?
– Я скажу! – оправив лазоревый камзол, с гербом, изображающим вздыбленного дикого коня, с места порывисто вскочил двадцатипятилетний великий герцог Туир Кайяс. Он со злобой посмотрел на главу Торгово-Промышленной Палаты, полного пожилого шатена в просторном шелковом балахоне, магната Вара Виглица и начал говорить: – Наша Первая Юго-Восточная армия потеряла девяносто процентов солдат и офицеров, а великий герцог Эйсо Кайяс попал в плен и был казнен. Мы должны отомстить ассирам и асилкам за поражение наших войск и гибель моего отца, разбить их в пух и прах и растоптать врагов. Это приоритетная цель! Таково мое слово, а кто против него, тот враг империи!
– Не горячитесь, благородный Туир, – снова заговорил хитрый и умный Каним. – Мы делаем все, что только возможно. Шлем на Мистир войска и магов, жрецов и наемников, рабочих и добровольцев, припасы и оружие. И если надо, то количество солдат и снаряжения увеличится. Но сможете ли вы разумно использовать то, что дает вам Верховный Имперский Совет?
– Смогу! – почти выкрикнул Туир. – Однако мне нужны не отдельные полки и отряды, а всемерная поддержка Совета. И я прошу вас, благородные лорды, объявить Красную Тревогу и мобилизацию всех сил империи, которые должны быть немедленно брошены на Мистир ради уничтожения не только Ассира и Асилка, но и Арзума с Цегедом, готовых ударить на нас со дня на день. Король Унеч Первый назвал эту войну Последней, и мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы так оно и было. Но, разумеется, победителями обязаны стать мы, а не враги.
Каним посмотрел на императора, и тот послушно кивнул головой:
– Разрешаю голосование.
Восемь человек за мраморным столом проголосовали, и объявление «Красной Тревоги» было признано нецелесообразным, поскольку сражения на Мистире пока не грозили империи гибелью, и пожар войны еще мог быть затушен имеющимися в наличии армиями без всеобщей мобилизации и напряжения всех сил государства. Туир, которого не поддержал никто кроме Ферро Канима, сел на свое место, и опять бросил злой взгляд на Вара Виглица, который воспользовался его тяжелым положением и неделю назад своими наемными отрядами занял один из богатых приморских городов материка Мистир, издавна принадлежащий Кайясам.
На мгновение над столом повисла тишина, и следующим слово взял архимаг Вихт Дассар, худой старый человек в белом хитоне, лицо которого было скрыто толстой маской из тонального крема, скрывающего большие темно-бурые пигментные пятна по всей коже. Как обычно, оперевшись на витой серебристый посох в руках он завел речь о своих проблемах, о том, что магическое искусство в упадке, и на новые исследования Академии Магии и Колдовства требуются немалые дополнительные ассигнования. И как это было всегда, двухсот пятидесятилетнего чародея, который не имел практически никакого влияния и силы, а являлся голосом Совета Магических Школ, никто не слушал, скучно. Зато ему высказали претензии относительно низкой боеспособности имперских магов, которые проигрывали почти все групповые боестолкновения с чародеями ассиров.
