Алла смотрела на отправленную эсэмэс. «Страшно». В айфоне сообщение выглядело так: слово в зелёном пузыре. Реплика из комикса. Эра упрощений.
На самом деле ей было не просто страшно: она испытывала тотальный, всепоглощающий ужас. Пальцы ходили ходуном, её бил крупный озноб. Всё вокруг было враждебно: двойные подбородки лестниц, сажа тёмных углов, рваные остатки штор. Открытые пасти беззубых окон.
Он ответил: «Я понимаю. Это сложно сделать. Но ты сможешь. Я восхищаюсь твоим мужеством».
Алла тихо завыла, прикрыв рот шарфом. Не отдавая себе отчёта, она притронулась к облезлой стене, поводила пальцами по вспухшим от влажности трещинам на краске. «Я не смогу», – написала она. Зелёный пузырь.
«Это единственный шанс пробудиться».
«И ты это знаешь».
Она постаралась успокоиться. Медленно кивнула в пустоту.
Балкон был рыхлый, как полуразрушенный зуб. Перил не было: только голая проволока, оставшаяся кое-где от балясин.
Она дрожала. Она разделась. Ветер. Лоб и шея вспотели – холодно.
Алла стояла. Внизу торчал какой-то мусор. Перед глазами всплыло лицо Егора. Если бы он что-то ей объяснил. Хотя бы гадостей наговорил. Всё равно что. Но он просто пропал. Сколько раз она прокручивала в голове их разговоры и встречи. Теперь в прошлом. Алла занесла ногу над бездной. Ужас. Её как будто пырнули ножом в грудь. Она поставила ногу обратно на край балкона. Она слишком слаба. Она никогда не сможет этого сделать.
Она поняла, что не прыгнет. Стало легче. Заброшенный дом перестал внушать страх. Она сделала шаг обратно, в комнату.
Балкон посыпался вниз, как труха. Каблук зацепился за кусок арматуры. Алла неуклюже вскинула руки и полетела вниз.
Надежда, что она потеряет сознание, пульсировала сквозь панику. Но она видела всё: мелькающие этажи, обветшалые балконы – она вытягивала руки, пыталась уцепиться за торчавшие выступы. Она не могла дышать. Она была ещё жива, но знала, что земля уже близко.
Пробудись!
Расшифровка переговоров между объектом 1 и объектом 3 от 02.09 (второе записывающее устройство):
(посторонние шумы: заведённый двигатель автомобиля. Предположительно: гараж или парковка)
Объект 3: Здравствуйте, Геннадий Николаевич! Ну что, поручение выполнил.
Объект 1: Знаю, доложили уже. Что так грязно сработал в этот раз?
Объект 3: Грязно? Как понимать? Не наследил вроде. Через проводку сделал, как всегда.
Объект 1: Слышишь, ты мне дурочку-то не валяй! На месте пожара нашли труп.
Объект 3: Что ‹нрзб› откуда? Там никого не могло быть!
Объект 1: Сжёг и не заметил?
Объект 3: Но я проверял. ‹нрзб› Ничего не понимаю!
Объект 1: Думай, кто?
Объект 3: А что, не опознали?
Объект 1: Не зли меня. Сторож?
Объект 3: Сторожа нет, только сигнализация. Там ночью чисто всегда. Я был уверен, что никого.
Объект 1: Проверял, говоришь?! Твой объект, а ты даже не в курсе, кто на нём, откуда, почему в назначенный день! Что вообще за хрень! Короче, убираешь за собой. Дочиста, чтобы без палева, ясно?
Объект 3: Фотографа оставляем в разработке?
Объект 1: Зубы мне не заговаривай. Фотографа ведёшь по графику, как заказывали. Труп – твои проблемы. Иначе…
(обрыв записи)
* * *
– Они наметили очередную жертву! – сказал Олег с порога.
– Привет.
Инга прошла за ним на кухню. Олег по-хозяйски распахнул посудный шкаф, достал кружку в горошек и наполнил её доверху холодной водой из-под крана. Инга закрыла дверцу: рыжей птицей пролетело по стеклу её отражение.
– Какой дом на этот раз? – Она скрестила руки на груди.
– Под номером три в Поздняковском переулке, 1783 года постройки. Реконструкцию проведут с особой жестокостью, рожки да ножки останутся. – Олег залпом выпил воду. – Денег отмоют! И снова – ты не поверишь – «Деловой центр будущего» в центре деловых событий! А первым владельцем здания, между прочим, был обер-гофмаршал Григорий Орлов.
– Тот самый? Фаворит Екатерины?
– Нет, тёзка, но из того же рода. Палаты царского любовника, помнится, уже сломали.
– Зато теперь там ресторан «Манон», – поддразнила его Инга, – можно отобедать с имперским шиком.
– Ага. И описать золочёному унитазу все стразы.
– Какая гадость!
– И это говорит бывший редактор журнала «QQ», который рекламировал его на первых полосах!
– …что я слышу от бывшего глянцевого фотографа, который эту рекламу снимал! – засмеялась Инга. В отражении снова мелькнул её веснушчатый профиль – Олег убрал кружку в шкаф.
– Это не тот ли дом, в котором во время войны 1812 года был крепостной театр?
– Он самый! Только прикинь: генерал Поздняков воюет на передовой против француза, а в это время в его театр ходит сам Наполеон – на представления французской труппы. А когда последний бежит из столицы с остатками войска, у Позднякова снова дают спектакли – теперь уже в пользу пострадавшего русского населения. Каково, а?
– С ума сойти!
– Ладно, оставим будуарные тайны и наше славное прошлое, – сказал Штейн. Они синхронно сели: друг напротив друга. – Белова, инфу пора вешать в блог. Схема есть, список зданий внушительнее некуда. Этот гад Жербаткин у нас на крючке. После «Дела коллекционера» тебя читает пол-Москвы. Взорвём инет – спасём домишки! Он сядет у нас лет на шесть, а без него осыпятся мошеннические схемки в труху.
Инга внимательно посмотрела на Олега. Он был похож на Ван Гога: осунувшееся землистое лицо, взъерошенные пряди, неровный абрис бороды – только волосы чёрные, с проседью. А глаза горят пронзительным синим светом, как две газовые конфорки.
– Рано. Насчёт «сядет лет на шесть» – я не уверена. Надо Архарову звякнуть, он полисмен, должен такое знать лучше нас с тобой. Реконструкция исторических памятников – всё-таки тема скользкая. Опять мы влезли… не умереть бы странной смертью после публикации.
– Сядет-сядет, ещё как сядет. – Штейн проигнорировал пассаж про скользкую тему. – Послушай, я что нарыл про этот номер три в Поздняковском: жербаткинские бандюганы жильцов-то всех выселили – кого пряником, кого кнутом, а вот хозяин пирожковой на цокольном этаже оказался крепким орешком. Так они ему – поджог. Рабочая версия – неисправная проводка.
– Ну да, классическая схема.
