«Я бегу через лес, уходя всё дальше в чащу, прокладывая дорогу между деревьями. Дышать становится с каждым разом тяжелее. Спотыкаясь, закрываю уши от рёва, который раздаётся где-то позади меня.
Сердце бьётся как бешеное, и отдаёт в мозг взрывными пульсациями, отчего понимаю, что если остановлюсь, то это будет конец. В один миг, когда думала, что зверь настиг меня, перестаю чувствовать землю под ногами и падаю вниз…»
– Лиза, проснись!
Открываю глаза, но темнота не уходит. По ногам пробегает озноб. Чувствую как по лицу, спине течёт холодный пот.
– Ну, ты дрыгаешься, чуть мне башку не снесла!
Сквозь отступающую пелену, увидела брата Кирилла.
– Что, ты тут делаешь? – прикрываюсь одеялом, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
– Как это что? Ты орала на весь дом. Вот и пришёл.
Молча отворачиваюсь и укутываюсь ещё сильнее.
– Ну ладно, если что я рядом, – дверь закрывается.
Один и тот же сон, чуть ли не каждый день. Снова! Как несколько лет назад. Глупо бояться, ведь всё уже в прошлом.
Казалось, что уже не усну, но прошлые, почти такие же бессонные ночи взяли своё и, закрыв глаза, я все таки засыпаю.
Сегодня гораздо теплее и солнце светит с окна ярче. Cнега за всю зиму выпало не так много, поэтому февраль выдался больше похожим на раннюю весну. Грязным, пыльным и ветреным.
Я вышла из своей комнаты и направилась в ванную, где уже пристроился мой братец. Его завитые тёмные волосы торчали в разные стороны и голубые глаза щурились от недосыпа. Почти на две головы выше меня, тело отшлифованного качка стоило постоянных тренировок в спортивном зале, где он выжимал из себя всё для игры в баскетбол. Разница в возрасте у нас почти год и мы совсем не похожи друг на друга.
Кирилл громко выхаркал содержимое изо рта и повернулся ко мне, сверкая до бела вычищенными зубами:
– Как спалось после?
– Ну, и манеры у тебя! Нормально, – не хотелось начинать разговор об очередной кошмарной ночи. Неприятно вспоминать холодный взгляд монстра.
Брат хмыкнул и, прополоснув рот, уступил место в ванной, которую мы делили вдвоём.
Я посмотрела на своё отражение в зеркале: сплошная белизна, начиная от кожи, ресниц и заканчивая длинными светлыми волосами. Меня можно было спокойно назвать альбиносом, если бы не исключительно тёмные брови, несколько темных прядей волос и обладание стойким здоровьем. Самой уникальной и отличительной чертой во мне являлись почти зеркальные зелёные глаза с врождённой колобомой. Многие знакомые и даже незнакомые замечали и в открытую говорили, что радужка отливает фиолетовым цветом.
Мама не переживала по этому поводу, так как работала в больнице врачом и могла с уверенностью сказать, что генетически неотличима от большинства других людей. Чем старше становилась и крепла, тем больше понимала, что все мы разные и каждая внешность уникальна по своему.
В детстве может относились ко мне с особым интересом, как это обычно бывает в малонаселенных районах. Когда подрастаешь и большинство подростков берут в моду красить в разные цвета волосы и носить разноцветные линзы, то моей внешностью никого уже не удивишь.
Аманда (так зовут мою маму) накрывала на стол и окликнула нас к завтраку. После ночного кошмара вовсе не хотелось есть. Поэтому одевшись, сообщив всем о своем уходе, я вышла из дома.
На улице таял оставшийся снег, постепенно превращающийся в огромные лужи. Мы собирались пойти с подругой в библиотеку, где я работала. Заранее договорившись, что она какое-то время составит мне компанию. Вероника, как и я, жила в одном из домов в конце улицы.
Когда подошла к воротам, то увидела, как она выходит на крыльцо и бежит в мою сторону, на ходу пытаясь завязать ярко-розовый платок на голову в виде ободка. Этот взгляд голубых глаз, светящиеся необычным светом, заприметила сразу же. Они говорили о очередной увлекательной истории или жизненно важной информации, о которой, кроме меня, все уже знают.
Вероника всегда одевалась под своё редко угасающее хорошее настроение. Сегодня на ней была ярко-желтая куртка и горчичного цвета брюки.
– Ты вовремя, – она чмокает в щёку, – что хмурая?
– Да, ужасный сон приснился.
– Расскажешь?
– Не хочу об этом говорить, – мы направляемся в сторону главной улицы на остановку.
– Ну и жарень! – она поправляет волосы, – Не то, что вчера! Одно радует, что до конца учёбы осталась всего-навсего одна четверть, – я киваю в ответ на её недовольство, сменяющуюся радостью.
– Подожди до летних каникул, ещё весенних не было.
– Быстро пролетит. Я так люблю лето, устала от этой серости и зима не зима, – она сверкнула глазами и ехидно улыбнулась, – Ты слышала, что произошло у нашего географа?
– И что же?
Преподавателя направили к нам с города в прошлом году. По большей части он являлся учёным геологом, принадлежавший к одной из проживавших когда-то в нашем районе семей, приехавший изучать найденную случайным образом три года назад закопанный временем город.
В здешнем кругу его всё ещё считали новеньким, поэтому не замужние и даже замужние женщины всячески старались привлечь его внимание. Все знали, что он одинок и за всё это время ни разу не пытался с кем-то встречаться. Думаю, то, что его сердце кто-то занял, могла быть единственной новостью, так взволновавшую мою подругу.
– Как что? И ты не знаешь?
Всегда поражал этот вопрос:
– Я же не умею читать мысли.
– Говорят у этого препода есть сын. Он будет учится в нашем классе. Представляю насколько он красив.
– Не знала, что у него есть сын, – это удивило. Преподаватель внешне выглядит максимум на тридцать пять лет, а тут у него семнадцатилетний сын.
– В том-то и дело никто не знал. Да, и вообще зачем городскому приезжать в наше захолустье. Хотелось бы узнать.
– Его отец здесь.
– Наверное, есть другая причина. Его папаша в отличии от местных имеет чуть ли не дворец в нашем районе, а это значит его сын баловень судьбы. А такие по своей природе вечно влезают в неприятности. Наша школа вовсе не знаменита, чтобы он заинтересовался обучением здесь.
