1
Фольклористом я стал на первой своей практике в университете.
На практику, которая и называлась фольклорной, мы всем курсом отправились на Полесье – в Столинский район Брестской области. За плечами остались две экзаменационные сессии первого курса, и я уже считал себя бывалым студентом.
Я учился на филологическом факультете, почти сплошь состоящем из девиц. В моей второй группе ребят было четверо из тридцати, в остальных группах дела обстояли не лучше.
«Куда я попал?!» – иногда с недоумением, смешанным с ужасом, озирался я по сторонам. Девиц было так много, что запомнить лицо какой-нибудь из них не представлялось возможным. К тому же все они были разного размера и окраса, что только увеличивало кавардак в моей голове. Первое время я различал их исключительно по ногам. В год моего поступления в университет в моду вошли мини-юбки, все новоявленные студентки щеголяли только в них, и я был вынужден запоминать ноги. Не скажу, что все они были одинаково хороши, но некоторые можно было выделить. Странно, но лучшие ножки в моей группе были у старосты Светки Карпович. В остальных группах старосты были ребята, а у нас Светка.
– Ты сколько баллов набрала? – спросил я Светку при знакомстве.
– Двадцать! – вздёрнула она и без того курносый нос.
Это была максимальная сумма при поступлении.
– Понятно, – сказал я.
У самого меня было девятнадцать, у остальных студентов и того меньше.
Но я знал и то, что старостами назначали ребят, отслуживших в армии, и баллы здесь не имели значения.
«Неужели за ножки?» – покосился я на круглые коленки Светки.
– А в нашей группе в армии никто не служил, – сказала Светка и показала язык.
Я понял, что Светке палец в рот не клади.
– Я скоро замуж выхожу, – вздохнув, сказала Светка. – Это вы тут все детский сад.
Похоже, она меня утешала, что было ещё обиднее.
– Валера Дубко на два года старше, – пробормотал я.
– А двадцати баллов не набрал! – фыркнула Светка. – Уйду в декрет, тебя старостой назначат.
– Больно надо! – тоже фыркнул я.
Я хорошо знал, что на роль старосты не гожусь. Знали об этом, видимо, и в деканате.
Как бы то ни было, на фольклорной практике Светка считалась ещё полноценным старостой группы.
Руководителем практики была преподаватель устного народного творчества Татьяна Николаевна Петрова. Под её началом мы все доехали до райцентра Столин, а дальше каждая группа отправилась в заранее выбранную деревню. Нам достался Теребежов на самой границе с Украиной.
Суть практики состояла в том, что студенты должны были найти людей, знавших старинные песни, сказки или обряды, и записать исполнителей на магнитофон.
2
В Теребежове нас разместили по два-три человека в хате. Бригадир колхоза Николай, занимавшийся обустройством студентов, упарился, разводя девчат по хатам.
– Эта не хочет с той, а та с этой, – пожаловался он нам с Валерой.
Нас он отвёл в хату на краю деревни последними.
– Другие хлопцы на том конце, – махнул он рукой.
Бригадир не объяснил, почему две пары парней он поселил в разных концах Теребежова. Видимо, по принципу петухов. Эти двое топчут куриц в этом конце, другие в том.
Вечером мы отправились к Светке на совещание.
– Кто умеет с магнитофоном обращаться? – спросила она, глядя почему-то на меня.
– А сколько у нас магнитофонов? – спросил Валера.
– Три.
– Значит, главный тот, у кого магнитофон?
Светка пожала плечами.
– В принципе, я знаю все марки магнитофонов, – дёрнул себя за ус Валера. – Из-за границы постоянно поступает что-то новенькое.
– У нас отечественные, – успокоила его Светка. – Мы берём лучший и идём записывать вчетвером – вы, я и Ленка.
Ленка Кофман, сидевшая рядом с ней, подпрыгнула на стуле в знак согласия. Стул затрещал. Они обе были видные девушки, на полголовы выше меня. У Ленки, кстати, тоже длинные ноги, но немного иксом.
А Валера всё крутил усы. Они у него свисали, как у западноукраинского парубка. Но Валера и родом из Рахова. Я хоть и не дока в географии, однако знал, что это у чёрта на куличках, в Закарпатье.
– Тебя как в Минск занесло? – спросил как-то я его.
– Тётка здесь живёт, – уклончиво ответил Валера.
Валера никогда не отвечал на поставленный вопрос впрямую. Сейчас тоже в чём-то сомневался.
– Ладно, – наконец сказал он. – У тебя адреса есть?
– Есть, – достала бумажку из кармана халатика Светлана. – В сельсовете дали. Ефим Петрович Дерунец, девяносто лет. Живёт через три дома от нашего.
Мы засиделись у девушек дотемна.
– Здесь спать рано ложатся, – сказала Светка. – Вы договорились с хозяйкой, что поздно придёте?
– Нет.
Мы с Валерой посмотрели друг на друга.
– Там, между прочим, собака, – сказал я.
– Они на своих не бросаются, – хмыкнул Валера.
Уверенности в его словах я не услышал.
К своему дому мы подошли в кромешной темноте.
– Этот? – спросил Валера.
– Вроде этот.
Валера подёргал калитку. Она была заперта на засов с той стороны.
– Надо лезть через забор, – сказал я.
Во дворе залаяла собака. Судя по тому, что лай то удалялся, то приближался, собака свободно бегала по двору. Днём она сидела на цепи.
– Что будем делать? – спросил Валера.
– Надо как-то хозяйку разбудить, – сказал я.
– Эй! – крикнул Валера. – Мы пришли!
Собака перестала лаять, но чувствовалось, что она где-то рядом.
– Надо передремать до утра, – сказал я. – Здесь вроде кустики неподалёку. И ночь тёплая. Перебьёмся.
3
Мы побрели по дороге к кустам.
– Давай здесь, – сказал Валера, отходя в сторону от дороги. – Хорошо, куртки догадались взять.
Я устроился в ямке между двумя холмиками, прикрыл лицо воротником куртки и закрыл глаза. Валера, повозившись, притих рядом со мной.
Проснулся я от острого чувства тревоги. Казалось, кто-то в упор смотрит на меня из темноты. Я приоткрыл глаза. Небо над головой уже начинало светлеть, и я разглядел в нём неясные очертания креста.
«Господи! – с ужасом подумал я. – Это же могильный крест…»
– Валера! – растолкал я товарища. – Мы с тобой спим на кладбище!
– Что? – подскочил тот. – Какое кладбище?
Однако вид крестов, которые толпой проступили из темноты, рассеял все сомнения. Мы действительно устроились ночевать на деревенском погосте, пусть и не в самом его центре, с краешку, но головой на могильном холмике с покосившимся деревянным крестом.
Мы рванули с кладбища со всех ног.
– Кто предложил переночевать в кустиках? – спросил на бегу Валера.
– А кто меня в них привёл? – парировал я.
На дороге мы перешли на шаг. Светало, и мир уже перестал казаться чёрной прорвой, наполненной оборотнями и вурдалаками.
– Наш дом, – остановился у знакомой калитки Валера.
Крадучись я подошёл к ней и толкнул рукой. Калитка не была заперта. Собака мирно сидела на цепи в глубине двора.
