Лифт судорожно дёрнулся, готовясь распахнуть двери, и Михаил привычно натянул на растерянно-отрешённую физиономию обыденное выражение перманентного недовольства. Обыденность была связана с тем, что Михаил Афанасьевич большую часть времени действительно был раздражён окружающим.
С порога он нахмурился ещё сильнее: в прихожей как и неделю назад валялись пакеты из-под чего-то и с чем-то. «В этом доме все вечно валяется, потому что ни у одной вещи нет своего места!» – в который раз подвёл он черту под очевидным. Он всё ждал, что этот свинарник начнёт хоть немного заботить его подругу, но Кристина была частью этого кавардака – она сама валялась среди барахла на диване перед телевизором.
– Привет, милый! – не вставая поздоровалась жена. – Ты чего суровый?
– Ничего.
Начинать разговор, который они имели уже несколько десятков раз, сегодня не хотелось. Михаил решил удовлетвориться внутренним монологом: «Негласные правила организации быта. Если ты женщина – будь добра держать жилье в чистоте, приходя с работы, вставать за плиту, чтобы накормить мужа. Тогда всё будет в порядке. Но нет! Она слишком устала, чтобы встать с дивана и налить себе чай, зато на полуторачасовой секс или выяснение отношений до четырех утра сил всегда хватает!»
Пролистав этот небольшой список причин домашнего негодования, Михаил разделся. Он аккуратно повесил куртку на плечики, поставил ботинки в обувную полку и стал экспрессивно рыскать в её, полки, окрестностях, ища свои тапки: куда бы он их не ставил, уходя на работу, к вечеру они исчезали.
– Ой, ты тапки ищешь? Я обула. Роро сбросил кружку со стола – тут везде осколки и липко.
Михаил обошёл кухонную столешницу. Ступать приходилось осторожно – осколки, припаянные к полу сладким чаем, всё ещё окружали стол. На несколько секунд он оторвал взгляд от пола и с укором глянул на Кристину. Она невозмутимо валялась среди подушек, пледов (во множественном числе!), шмотья и подносов с кружками (тоже во множественном числе). Михаил отметил, что во всём этом бедламе подруга смотрится органично. Одним глазом Кристина таращилась в телевизор, другим – сосредоточилась на переписке в мобильнике. Операция была сложной, поэтому от напряжения она даже закусила язык.
По этой причине его взгляд заметили не сразу. Пришлось подождать.
– Я сейчас всё уберу!.. – встрепенулась она, но с дивана не встала.
Михаил нашарил в кармане ключи. О ногу уже тёрся Роро – жирный котяра, считавший квартиру своим персональным лунапарком. Единственное место, куда он никак не мог попасть – всегда запертый кабинет Михаила.
Михаил отпнул кота, отпер дверь, вошёл в свою комнату и спешно закрылся. Только здесь он чувствовал себя как дома. Чистота и порядок. Все вещи на своих местах: книги на книжных полках, документы в столе, одежда аккуратно развешена в шкафу; даже трусы, носки и футболки лежали в трех разных ящиках. Это был уютный мир с границами и жёстким укладом.
Стоя под душем Михаил привычно перебирал раздражители, накопленные за день. Несколько дураков на дороге, непонятно как получившие права. Больше всего раздражали именно водители. Как будто правила дорожного движения – это нечто вроде Библии: можно назвать себя агностиком, и творить всё, что душе угодно…
О работе вспоминать вообще не хотелось. Ощущение, что всех там набрали по объявлениям. Марина два часа правила статью на три тысячи знаков. Это же нелепо! Она читает со скоростью второклассника и так же шевелит губами! Как может работать редактором женщина, которая делает ошибки в слове «мясной»? И она! редактирует его! тексты… При капитализме успеха добиваются самые способные – ага, как же… Нужна жёсткая система власти, нужно всех приструнить – от лезущих к врачу без очереди до чиновников с их детьми, которым закон не писан.
