ВНИМАНИЕ! ВСЕ АВТОРСКИЕ ПРАВА НА ПЬЕСУ ЗАЩИЩЕНЫ ЗАКОНАМИ РОССИИ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, И ПРИНАДЛЕЖАТ АВТОРУ. ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЕЁ ИЗДАНИЕ И ПЕРЕИЗДАНИЕ, РАЗМНОЖЕНИЕ, ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ, ПЕРЕВОД НА ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ, ВНЕСЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ В ТЕКСТ ПЬЕСЫ ПРИ ПОСТАНОВКЕ БЕЗ ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА. ПОСТАНОВКА ПЬЕСЫ ВОЗМОЖНА ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПРЯМОГО ДОГОВОРА МЕЖДУ АВТОРОМ И ТЕАТРОМ.
Комедия на 5,6 или 7 человек.
Продолжительность 1 час 40 минут! Пьеса в четырёх действиях.
Возможен один антракт после первого действия.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
МАМА – низкорослая бодрая старушка 66 лет;
ЮРА – сын, «сидящий на шее» мамы. Рослый детина 36 лет.
САНЁК – друг Юры, баловень судьбы, около 40 лет.
ДАРЬЯ – первая кандидатка на отношения, 28 лет.
АРИНА – вторая кандидатка на отношения, 35 лет.
МИЛАНА – третья кандидатка на отношения, 42 года.
КАПИТОЛИНА – четвёртая кандидатка на отношения, 18 лет.
Не все женские роли кандидаток на отношения пересекаются, их может играть 4,3 или 2 актрисы.
Хобби Юры – дурачество, кривляние рож, жестикуляция, подражание. Поэтому следует уделить особое внимание ролям данного персонажа в отношении явности мимики и в целом артистизма. Это важно!
КВАРТИРА МАМЫ И ЮРЫ
Зал.
Стол, два табурета (крепких, будут «летать»), диван, телевизор, шкаф (не тяжёлый, чтобы мама могла его сдвинуть), книжные полки (одна из которых в последствии будет сдвигаться) вещи и прочие атрибуты соответствующие жилой домашней не богатой обстановке.
Играет тихая спокойная музыка. Не яркий свет.
В передничке, бодрая вся в процессе готовки, в комнату суетно семенит низкорослая мама. Несёт блюдце с нарезкой хлеба. Ставит на стол, спешит на кухню.
Через какое-то время опять появляется мама, в руках у неё кастрюлька и разделочная доска. Ставит всё на стол, спешит на кухню, приносит в зал две ложки, солонку, салфетки. Стоит, смотрит внимательно на стол, что-то высчитывает. Вспоминает, что ещё не донесла, убегает на кухню, возвращается с чайником и двумя кружками. Довольно смотрит на стол.
Музыка стихает.
Снимает передничек, поворачивается, зовёт сына.
МАМА (ласково, любя, заботливо): Юрочка? Сыночек? Пора вставать. Кашка стынет. (Проходит по комнате, подставляет к столу два табурета, оборачивается, видит, что сын ещё не пришёл, продолжает звать) Юрочка просыпайся, дорогой, завтрак готов!
С припухшей ото сна мордой лица, в приспущенных семейных трусах весьма затейливого фасона, которые ему очевидно сшила мама – старушка (крайне желательно сделать на заказ или сшить своими силами что-то нестандартно веселящее), зевая и потягиваясь, нехотя, в зал проходит увалень – сын, рослый детина. В руке у него скомканная майка, которую он пытается расправить и определить где там перед, а где зад. Надевает, но, как выясняется, на левую сторону. Толстые швы материи явно выступают, привлекая внимание.
МАМА (ласково, любя, заботливо): Сыночек, прошу к столу, как спалось? Ты какой-то невесёлый. Что, сон дурной приснился?
ЮРА (зевая): Да не то чтобы… Сон как раз ничего. Даже хорошо там всё было, но мало.
МАМА (с любопытством): Как интересно, а что приснилось-то? Чего мало?
Юра смотрит на мать странным взглядом. Он в замешательстве, понимает, что зря это сейчас брякнул.
ЮРА (виляя): Нууу…, как сказать… (Резко меняет тактику защиты на нападение, обратив внимание на стол) Тарелки не принесла! Мам, из чего я есть-то буду?
Мать – старушка обращает внимание на свою оплошность, вскидывает расстроено руки.
МАМА (досадливо): Ой, захлопоталась совсем. Сейчас, родненький, сейчас всё будет.
Мать убегает на кухню, возвращается с двумя тарелками. Ухаживает за сыном, накладывает, ему первому, ставит перед ним тарелку, ложечку кладёт, повязывает ему салфеточку (или платочек на усмотрение режиссёра). Садится напротив. Приступает к завтраку.
Мать ест, не слишком громко и явно, но всё же чавкает.
Сын сидит, не ест, кроткими взглядами посылает пасы мимических жестов неодобрения в сторону матери.
Мать обращает на это внимание. Она встревожена.
МАМА (досадливо): Что такое, милый?
ЮРА (витиевато): Тут… Такое дело.
МАМА (встревожено): Ну что-что?
ЮРА (увиливая): Даже не знаю, как сказать…
МАМА (встревожено): Да говори уже, Господи всемогущий. Что стряслось?
ЮРА (раздражённо): Да чавкаешь ты! Раздражат!
Мама облегчённо вздыхает, готовясь к чему-то более весомому.
МАМА (виновато): Так я же старенькая, зубов нет почитай. И так уж стараюсь аккуратненько.
ЮРА (на нервах): А не особо получается!
Мама виновато пожимает плечами, продолжает кушать. Чавканье время от времени у неё проскакивает.
ЮРА (витиевато, гримасничая): Может быть, мои слова прозвучат несколько странно, может быть даже грубо, и я допускаю что, быть может, даже возмутительно, но… Слушай… А ты бы не могла поесть где-нибудь там… на кухне, например, а то аппетит отбиваешь, а завтрак – это ведь самая главная еда, сама же говорила…
Мама смиренно берёт свою чашку, ложку, покидает стол.
МАМА (виновато): Да-да… Я всё понимаю. Когда молодой была, меня тоже дед раздражал подобными явлениями… вот вернулось мне. Приятного аппетита, сыночек. Я на кухне, если чего нужно, крикни.
Мама уходит.
Сын корчит брезгливую мину, его немножко пробирает презренный озноб (передёргивает). Смотрит, ушла ли мама, гримасничает. Настроение приподнимается, и он приступает к трапезе с наглым надменным выражением лица.
Со звоном, лязгом и грохотом, едва не падая, в комнату вбегает, пытаясь удержать равновесие, Санёк.
Железный таз и ведро, черпак, всё это тоже залетает в комнату очевидно после встречи с неуклюжей ногой не слишком молодого и не особо внимательного мужчины.
САНЁК (на эмоциях, влетая в комнату): .. ою....Мать…
Юра сидит спиной к нему, от звона и грохота подскакивает на месте, проливает кашу себе на штаны, тарелка падает на пол, но ложка с жалкими остатками завтрака всё ещё в руке.
ЮРА (отходя от шока, стараясь справиться с не бог весть, откуда взявшимся нервным тиком): Санёк… Здорова, старина. Ты чего это ни свет ни сра…, (переводит дух) ни заря, да ещё и так эпатажно. И что там про мать? Я не расслышал…
Санёк собирает таз, ведро и черпак, которые уронил, всё это заботливо отставляет аккуратно в сторону.
САНЁК (раздражённо): Да я говорю… Мать у тебя хорошая женщина. Хозяйственная. Всё чего-то колготиться, чего-то пыжится, что-то всё делает, готовит… (указывает на таз и ведро), стирает, очевидно. Или это ты постирушки затеял?
Возмущённые мимика и жесты Юры говорят как бы сами за себя.
ЮРА (опешив): Дурак что ли?
САНЁК (сглаживая углы): Я-то? Да вроде не совсем. Просто раньше как-то «тазоведерные составы» в вашем доме мне дорогу не перебегали. А насчёт ни свет ни сра… (
