Глава 1
Когда боги ещё не родились
Сверхцивилизация была невероятно стара. Начало её жизни утонуло в реке забвения. Она была так могущественна и настолько превзошла, в своём развитии, другие, разумные, миры нашей Галактики, включая сюда, конечно же, и нас, любимых, что прямой контакт с ними потерял для неё всякий смысл. Пропасть, разделяющая Сверхцивилизацию с другими разумными мирами, стала непреодолимой…
Ведь нельзя же, в самом деле, принимать всерьёз за равноправный и осмысленный контакт, скажем, изучение человеком поведение и строение инфузории – туфельки с помощью микроскопа.
Формально контакт, действительно, есть. Но надо отдавать себе отчёт в том, кто с кем взаимодействует! Одна клетка с одной стороны, и тридцать триллионов клеток, с другой. И не разрозненных биологических единиц, а клеток взаимодействующих, составляющих, запредельно сложную, систему.
Да, одна клетка сложна. Очень сложна. Она, сложнее любого, самого продвинутого, самого современного завода. Сложнее, потому что она живая!
Хорошо.
Тогда вопрос: насколько будет сложнее этого завода, система из трёх десятков триллионов взаимодействующих, между собой, клеток? И насколько она превзойдёт одноклеточное существо? Ответа на поставленный вопрос нет. И в перспективе не предвидится.
Догадывается ли инфузория – туфелька о том, что её особой интересуется человек? Вряд ли. А если, свершится чудо, и она, вдруг, станет догадываться об этом, то, всё равно, какой прок от её просветления человеку? Никакого. Не тот уровень взаимопонимания, не та стадия развития. Да и самому, одноклеточному существу такой контакт не интересен. У него другие приоритеты. Ему бы съесть что-нибудь, да размножиться. Действительно, что может дать полезного одноклеточное для совершенствования сложнейшей, многоклеточной системы? Ничего, или, почти, ничего.
А что может дать система для одноклеточного существа? Многое. Изучив существо, она сможет изменить условия его существования, и, даже, её саму.
Наградит ли одноклеточное существо человека медалью, за его труды праведные? Вряд ли. И не потому, что не пожелает. Совсем не потому. Оно просто не догадается, что в её жизнь вмешались высшие силы. Существенное улучшение или ухудшение собственного самочувствия, воспримется существом, как данность. И всё.
Здесь, сама собой, напрашивается аналогия: Сверхцивилизация возвышается над любым из миров нашей Галактики, ровно в такой же степени, в какой человек превосходит инфузорию – туфельку.
Наверное, так надо. Наверное, так будет правильно и, может быть, где-то, даже, справедливо.
Бог в необъятном, звездном мире должен быть один. Недоступный, всемогущий и непознаваемый. И никого рядом. Ему конкуренты не нужны…
Однако, в звёздном мире, до появления демиургов, произошло много чего интересного…
Прежде всего, для порядка, родился он сам!
Современная космологическая наука берёт на себя смелость отождествлять, наблюдаемую нами, область звёздного неба с понятием Вселенная, бодро полагая при этом, что кроме неё, ничего больше не существует. Учёным, даже, удалось вычислить физические размеры нашего звёздного мира и примерную дату появления его на свет.
Физические размеры этого мира оказались совсем не впечатляющими, а время его жизни нереально маленьким. По космологическим меркам, разумеется.
Считается, что наша Вселенная сотворила саму себя, прибегнув к помощи Большого взрыва! Утверждение дерзкое, весьма радикальное и очень популярное. Ничтоже сумняся, оно заявило о реальной дате рождения нашего ночного неба, щедро усыпанного звёздами! Не больше и не меньше.
И тут невольно напрашивается лукавое: а что было до того? а почему, собственно, рвануло? откуда взялась бомба? кто главный террорист?
Но, об этом обо всём, чуть позже.
А пока серьёзно пошатнулись давно устоявшиеся представления о нашем звёздном мире. Похоже, добропорядочный взгляд на него, как на нечто необъятное и вечно существующее, остался в прошлом.
Увы!
Революционное брожение в космологических умах началось вскоре после опубликования эйнштейновской теории гравитации.
Однако теория оказалась настолько тёмной для понимания, что её со скрипом усвоили всего несколько человек, включая сюда и самого её автора.
В самом начале двадцатых годов прошлого столетия к категории признанных знатоков общей теории относительности присоединился ещё один человек. И не только присоединился, но и продвинул её дальше. Этим человеком оказался молодой петроградский учёный Александр Фридман. Он увидел в теории то, чего не смог разглядеть сам её творец.
Проанализировав уравнения теории, советский учёный пришёл к выводу о том, что Вселенная, как это не парадоксально звучало для космологического уха того времени, должна была всегда находиться в движении. Расширяться, или сжиматься, как человеческое сердце. Только с нечеловеческим размахом и ритмом.
Математические выкладки петроградского учёного, Альберту Эйнштейну, поначалу, совсем не понравились. Он признал их ошибочными. Ещё бы! Они в корне противоречили его собственному воззрению на модель Вселенной. А эта модель виделась Эйнштейну в образе незамысловатого, свёрнутого в свиток, трёхмерного мира, безграничного, неподвижного и вечного.
Упрямый Фридман перепроверил свои расчёты, но ошибки не обнаружил.
При повторном предъявлении их автору общей теории относительности, тот, надо отдать ему должное, таки нашёл расчёты упрямца проливающими новый свет на решение космологической проблемы.
