ЧАСТЬ I
МЕСТО БЕЗДЕЙСТВИЯ – САРАНСК…
СТЕКЛЯННЫЕ ВЫСОТКИ И МАКДОНАЛЬДС НЕ СДЕЛАЛИ НАШ ГОРОД МЕНЕЕ ПРОВИНЦИАЛЬНЫМ
Начало и конец пищеварительного тракта
Я метался по квартире в поисках ключей, паспорта и всего вчерашнего дня. На работу опаздывал. Голова болела. Чистых носков почти не осталось.
В переполненном холодном троллейбусе я доехал до редакции. На крыльце стояла журналистка Марина Полтавченко. Увидев меня, она тут же сделала замечание:
– Ром, хреново выглядишь. Опять все выходные пил?
Пришлось сознаться:
– Я все выходные жил… Ну и пил для этого.
Полтавченко была в меру привлекательна и безмерно вульгарна. Последние пять лет она отчаянно искала жениха. Кандидаты попадались, мягко говоря, сомнительные. Один даже уверял, что должен был сниматься в «Кровавом спорте» вместо Ван Дамма. Но Полтавченко ждала богатого принца с серьезными намерениями и накачанным прессом.
Следом за мной к крыльцу подошел гуру криминального отдела Вениамин Барыкин. Человек большого ума, широкой души и извращенного чувства юмора. Уже двадцать лет он писал про убийства и изнасилования.
Барыкина и Полтавченко связывали исключительно лингвистические отношения. Целыми днями они закидывали друг друга остротами.
Сегодня Барыкин начал первым:
– Марин, что ты постоянно здесь трешься? Секс работой не заменишь!
– Тоже мне эксперт… Я два раза незамужней в декрет уходила.
– Только не ври детям про отца-летчика. Расскажи лучше про мать-залётчика.
Полтавченко демонстративно отвернулась. Барыкин пожал мне руку и рассказал об утреннем заседании в суде:
– Очередного насильника судили. Прокурор обвинял его «…В сексуальных действиях насильственного характера в начало и конец пищеварительного тракта…»
Полтавченко рассмеялась над формулировкой и обратила внимание на важную деталь:
– В начало и конец? Хорошо, что не наоборот…
Анжелу уже миновали несколько стадий женского опьянения – от любвеобильной дурнушки до депрессивной стервы. Она жаловалась на лишний вес, работу, бывших парней… Теперь очередь дошла до родственников:
– Мои бабушка и дедушка были ветеранами Великой Отечественной войны. Бабушка рассказывала, что они познакомились в Австрии. Хотя дед говорил, что в Вене. Так и не поняла, кто врет…
Анжела глотнула виски с колой, закусила сигаретой и выдала очередную семейную тайну:
– Мои родители давно в разводе… Отец женился в третий раз, после чего мать прозвала его троеборцем.
Своего папу Анжела недолюбливала. Однажды на Новый год он выпил залпом бутылку водки. Сначала выглядел героем, потом разочаровал. Уснул, не дождавшись поздравления президента. Наутро он попытался совершить самоубийство: спрыгнул с пятого этажа, но чудом остался жив. После этого отношения отца и дочери сильно испортились.
В последние годы Анжела пила больше обычного и больше обычного рассуждала о нелегкой женской доле. Особенно ее беспокоили высокие цены на колготки.
Анжела все чаще прибывала лишь в двух состояниях – на диете и в декрете. В мужчинах она не разбиралась, хотя пила с ними наравне.
Министр может не ответить
В кабинете главного редактора Гусева шла прямая линия с министром спорта Мордовии. Люди звонили и задавали вопросы. Но людей оказалось мало…
Тогда редактор попросил журналистов звонить и притворяться читателями. Оповестить всех поручили Марине Полтавченко. Столь ответственная миссия придала ей важности. Полтавченко подбежала ко мне и приказала:
– Вот вопрос. Выучи!
– Я и так справлюсь.
– Если по-своему сформулируешь, министр может не ответить.
– Здесь же на листочке и ответ есть.
– Не умничай!
Мне достался вопрос о маленьких зарплатах молодых тренеров и возможных повышениях в будущем.
Полтавченко подождала, пока я дочитал, и спросила:
– Ты Наталью Санну не видел?
– Какую Наталью?
– Санну!
– Да, она именно такая…
– А ты слышал..? Она недавно…
Полтавченко постоянно рассказывала сплетни, дополняя их несуществующими фактами. Иногда от первоначальной истории оставались лишь действующие лица. Остальное Полтавченко додумывала сама.
После второй бутылки виски Анжела меня предупредила:
– Водку не наливай, даже если попрошу…. У меня на нее аллергия.
– И как она проявляется?
– Если много выпью – начинаю блевать. В прошлые выходные меня вырвало на концерте группы «Руки Вверх!». Тем самым я выразила свое отношение к данному мероприятию.
Вместе с нами за столом сидел мой товарищ Миша Подрядчиков. Будучи трезвым, он присматривался. Опьянев, перешел к активным действиям:
– Анжел, у тебя такие красивые глаза… Какого они цвета?
Несмотря на самопровозглашенный статус леди, Анжела тушила любые очаги романтики. Ответ последовал незамедлительно:
– Сейчас цвет моих глаз не определишь… Они уже ебутся.
Весь вечер Миша говорил Анжеле нелепые комплименты, постоянно добавляя одну и ту же фразу:
– Это не оскорбления, а неумелые знаки внимания.
Пьяные басы в голосе Миши заглушали смысл слов. Беседа захлебывалась. Алкоголь заканчивался. По телевизору начинался вечерний выпуск «Новостей».
На мгновение я задумался – зачем вообще сюда пришел? Наверное, мною двигали животные инстинкты – выпить и посмеяться. Все наши последние встречи заканчивались одинаково. Анжела ругала Мишу, Миша смеялся над Анжелой, хотя они из кожи вон лезли, чтобы друг другу понравиться.
Брезгал подработками на свадьбах
В кабинете фотографов сделали ремонт – снесли стену и поставили стеклянную перегородку. Вениамин Барыкин повесил на ней табличку «НЕ КОРМИТЬ». В этот же день кто-то открыл дверь и бросил банан. Позже табличку закрыли портретом Анри Картье-Брессона, а рядом повесили графиком дежурства по выходным.
Раньше обеда фотографы не появлялись. Иногда они совсем ленились и отказывались выезжать с журналистами на задания.
В прошлую пятницу Марина Полтавченко уговаривала Андрея Абрамова сфотографировать сумасшедшую пенсионерку в доме напротив. Абрамов сопротивлялся до последнего:
– Имей совесть. Я целую тарелку пельменей съел. Не могу пошевелиться.
– После обеда в тебе должно быть полно сил!
Абрамов погладил свой живот и сказал:
– Неееет, во мне полно пельменей.
Полтавченко пожаловалась главному редактору. Абрамова наказали, отправив на выходных снимать какой-то национальный праздник. Фотографии получились гениальными. На них органично уживались радость и безысходность.
Лишь отсутствие мотивации мешало Абрамову завоевать Пулитцеровскую премию. Он был настолько предан искусству, что даже брезгал подработками на свадьбах.
Джона Леннона распяли пулями
Утром мне позвонил Миша Подрядчиков и спросил:
– Так я вчера переспал с Анжелой?
