Стояла такая жара, что от асфальта поднимался тонкий вонючий дымок.
Крист лениво фыркнул: конечно, теперь асфальтовой дрянью провоняют и лапы, и хвост. Но в такую жару летать было бы тем более глупо и неприятно. Придётся мыться, а воду Крист, как и всякий порядочный пустынный ящер, терпеть не мог.
Напарник Криста, Стафен, задерживался, его вызвали в одну из этих крошечных муниципальных квартирок, в которых ящерам негде развернуться. Поэтому Крист скучал у подъезда и со скуки даже сосчитал количество окурков, брошенных неаккуратными двуногими мимо урны.
Бабки у соседнего подъезда уже перемыли ему все косточки и чешуйки, а теперь принялись за напарника. Крист узнал, что Стафен – отвратительный партнёр и человек так себе, судя по тому, какие у самого Криста тусклые бока и какой кривой хвост (на себя посмотрите, старые стервы!). К тому же Крист худ – его явно недокармливают.
Кормит себя Крист сам, между прочим. И неплохо, что бы там ни говорили эти кошки драные. Он – вполне себе оплачиваемый специалист.
Но скучно, ужасно скучно было ждать партнёра. Дело планировалось минут на пятнадцать, однако Стафен торчал в квартире полных два часа, а Крист не прихватил с собой книжки.
Он зевнул и решил в таком случае вздремнуть.
Лиза с утра испытывала смутное, но неприятно-гнетущее беспокойство. Кофе казался приторно-сладким, зубная паста на вкус отдавала медью, а в распахнутые окна ещё с рассвета тянуло духотой и дымом. Она и проснулась с рассветом, а дальше спать не смогла. Снилось что-то настолько мерзкое, что долго стояла под душем, но всё ещё ощущала всей кожей липкость. Хотелось… чего-то. Чего-то неясного, но настойчиво.
Лиза не стала краситься, не стала гладить футболку перед тем, как натянуть, кофе вылила в раковину, тост с джемом в себя едва запихнула.
Новостная лента в соцсети сообщала, что ближайшие три дня эта проклятая экстремальная и рекордная жара ещё продержится, а потом резко сменится затяжными ливнями и грозами. Лиза мечтала о затяжном ливне. О грозе тоже, потому что гроза всегда придавала ей сил.
На работе её ждали клиенты, и клиенты те обещали высосать её досуха. В такие дни к домашнему доктору ломятся бабули с повышенным давлением и чрезмерной тревожностью, а Лиза бы их всех сразу, минуя приёмные кабинеты, отсылала к психотерапевту. Но психотерапевт им не нравится, к нему не присосёшься. А Лиза нравится. Лиза им лакомый кусочек. К концу рабочего дня после них хочется то ли застрелиться, то ли повеситься.
Лиза думает уволиться. Если не сегодня, то завтра. Каждый день думает, но всё никак не увольняется. Ещё в новостной ленте написали, что ожидаются всяческие аномалии, поэтому нужно быть осторожней и внимательней. Мимо окна пролетел почтовик, ящер Эрлих. Лиза ему кивнула, но заметил ли, не знала. Она писем не ждала.
Лиза проверила, выключила ли плиту, свет и воду в ванной, и почти было вышла из дома.
Но остановилась на пороге и не дрожащими, уверенными пальцами набрала номер Службы. Ответили моментально.
– У меня тут ситуация, – сказала Лиза. – Наверно, класса Б, если не целая А.
С потолка свисала противная, похожая на соплю водоросль. И медленно, гипнотически покачивала щупальцами. Или что там бывает у водорослей.
– Опишите ситуацию, – спокойно попросила женщина-диспетчер. Будто бы у Лизы в гостиной нет вот этой вот… вот этого вот…
Тогда Лиза завизжала.
– Выезжаем, – также спокойно сообщила женщина. – Ваш адрес мы отследили.
***
Лиза захлопнула дверь и села прямо на пол на лестничной площадке. Хорошо, подумала, что не накрасилась – а то тушь бы расползлась. Плохо, что, захлопнув дверь, не взяла ни ключей, не телефона. А нужно бы позвонить на работу и сказать, что сегодня пусть бабушки сосут кого-нибудь другого. Или голодают. Хотелось по-детски разреветься, чтобы с воем и растиранием соплей кулаками.
Она бы, может, даже и не выдержала, и заревела бы позорным образом, но внизу громко хлопнула дверь, а через полминуты буквально прибежал, перескакивая через ступеньки, человек. Мужчина. Самый обычный, не супермен, но с большим рюкзаком и красной повязкой на плече.
Лиза жалко всхлипнула.
– Это вы вызывали? – деловито уточнил мужчина. – Сейчас разберемся.
Он даже не запыхался, поднимаясь на девятый Лизин этаж. Лиза кивнула.
– Я ключи забыла внутри.
Человек улыбнулся – светлые волосы и голубые глаза. На вид он был чуть старше Лизы и симпатичный.
– Ключи мне не нужны.
Рюкзак он небрежно швырнул на пол, пошарил в кармане, достал проволочку. Лиза следила за всеми его действиями с болезненным любопытством, как человек, который наблюдает за работой саперов в фильмах про террористов и детективов.
С дверью он справился скоро, но открывать не спешил.
– Отойдите подальше.
Лиза, кстати, думала, что будет целая бригада. И все в касках, бронежилетах и с маготехником в первых рядах. А у этого парня даже уловителя не было.
Водоросль никуда не делась, всё такая же мерзкая и сопливая. Покачивалась и угрожающе извивалась.
– Класс А, – сообщил мужчина. – Полностью материализованная дрянь. Возможно, ещё и временной поток искажает. Сейчас будет громко. Заткните уши.
Громко – не то слово. Мужчина швырнул в дрянь какой-то белый, жемчужно переливающийся порошок, и тогда начался визг высочайшей тональности, почти ультразвук.
И длился он долго. Лиза вжимала пальцы в уши, жмурилась, а по щекам текли слёзы. Дрянь дергалась и билась, мужчина стоял и вроде бы ничего не делал, только смотрел.
И длился.
И длился. За то время, что визг длился, Лиза бы успела, наверное, целую жизнь прожить. Дрянь же визжала и корёжилась в перламутровой пудре.
А потом изогнулась как-то особенно ловко. Замахнулась. Напружинилась.
И мужчина полетел в окно. То стоял, а то – уже летел. Тоже мучительно медленно, как и всё, что происходило в этом продолжающемся визге.
Это был, безусловно, конец света и Лизиной жизни.
Лиза пятилась и пятилась, и затыкала уши, и плакала.
А водоросль дергалась, тянула щупальца, ёжилась. Потом что-то сделала, какой-то неуловимый бросок – и вот уже мужчина вылетел в окно вместе с этой водорослью и в окне исчез.
Визг наконец прекратился.
И стало мучительно тихо.
Лиза стояла посреди гостиной и ничего, совсем ничего не думала.
И тогда наконец заревела, как давно хотелось – с громким воем и соплями.
****
Крист не то чтобы не любил свою работу, но всегда втайне полагал: он настолько прекрасен, что вполне готов получать плату за один только факт своего существования. Мироздание было с ним в корне не согласно. Еда стоила денег, жильё стоило денег, а если хочется ещё и доступа в интернет, и провести отпуск в заповеднике – нужны деньги и вовсе немалые.
Поэтому – вот. Крист работал.
