Александр Блинов - Чокнутый этикет, или Двадцать три поучительные истории, от которых кровь стынет в жилах, от Васи Булкина из шестого «Б»

Самой гадкой собаке на свете, Жаре Марковне Гоцман – ушастой дратхаарихе, которая постоянно врёт, не слушается, подлизывается, лает, спит где попало, жрёт носки, тапочки, туфли, ботинки и портмоне с деньгами, – с любовью посвящается!

Да, был такой мальчик Вася, который всё время зевал. Везде зевал: на скамейке в парке, на уроке, в кинотеатре, за едой зевал и даже во сне. Спит Вася и зевает!

Поэтому, естественно, Васе в рот чего только не попадало.

Всё попадало!

И соседская собака Жучка, и милиционер Семёнов – младший лейтенант, и дворник Фарид, и Петькин велик, синий с красным седлом, попал. А однажды даже кот Фёдор соседки Андроники Арнольдовны завалился. И теперь, когда Вася поднимался по лестнице, а жил он как раз над Андроникой Арнольдовной, этот кот Фёдор начинал печально мяукать и скрестись у Васи в животе. А Андроника Арнольдовна выскакивала каждый раз на лестничную площадку в халате и бигуди и кричала:

– Кис-кис-кис… Кис-кис-кис, мой Феденька! Да какой же злыдень тебя уволок! Мальчик, ты такого котика рыженького не видел?!

– Не-а-а-а-а… – мотал головой из стороны в сторону Вася и сопел: – Ни в жизнь…

А Вася уже не мог остановиться! Потому что для кота Фёдора нужны были мышки, для милиционера Семёнова с полосатой палкой – водители-нарушители: «Внимание, жигули синего цвета, прижимаемся к обочине, повторяю…», а для дворника Фарида в брезентовом фартуке – сухие опавшие листья. Опавшие листья дворник Фарид мёл к бордюру в животе Васи своей жёсткой жэковской метлой: вжик, вжик, вжик, вжик…

– …Слюшай, какой хороший листа в Москве уродился… – напевал Фарид: вжик, вжик, вжик, вжик…

Короче, скоро Вася полгорода слопал с этим своим дурацким зеванием. И тогда обеспокоенные жители решили разрезать Васе живот. А Андроника Арнольдовна, та самая, чей кот Фёдор сидел в Васькином животе, к тому же случайно оказалась главным хирургом местной больницы. И с удовольствием это и сделала своим большим любимым брюшистым скальпелем. Продезинфицировала в автоклаве и… бемц!

И оттуда, из Васи, всё и повылезало, что Вася заглотил. И кот Фёдор Андроники Арнольдовны – тоже!

А рот Васе, от греха подальше, зашпилили бельевыми прищепками: пять разноцветных пластмассовых прищепок made in China[1], одна красивее другой! Так Вася и ходил. Даже похудел немного: с прищепками есть не очень-то удобно. Попробуйте сами!

Да, был такой мальчик, Сёма. Чего только в карманах у Сёмы не было – всё было: и болты, и огрызки карандашей, и стекло увеличительное, и живой жук-носорог, и пряник недоеденный, и обломанная раковина рапана с надписью «Крым, привет от русалки Оли», и ястребиный коготь от Чингачгука… И если все дети как дети: вот идёт мальчик Кеша в аккуратной школьной форме, в одном кармашке носовой платочек с вензелем «Кеша&Бубликов», в другом – ключи от квартиры позвякивают, в третьем – мелочь на школьный обед, и раз он такой счастливчик, то в четвёртом – записочка от Верочки… и даже её фотография, ну и, конечно, смартфон, а у совсем счастливчиков – «айфон», – то у Сёмы карманы эти по асфальту волочились. И если те дети вприпрыжку до первого звонка добегали, то Сёма в школу еле к третьему приволакивался. И то не всегда.

Поэтому жизнь у Сёмы не складывалась. И личная тоже! Ну какая Настенька или там Леночка обратит внимание на такого, извините, мальчика с карманами до земли? Да никакая!

Конечно, родители расстраивались. И папа у Сёмы был ничего себе папа! Не то чтобы у него в одном кармане чёрный носовой платок от D&G, в другом – ключи от «ленд крузера 200» и дачи в Барвихе, в третьем – фотография любимой жены Тонечки с детьми и ещё фотографии разных принцесс из сказок… Восемь штук. А пятый карман – оттопырен и шевелится – был всегда зашит и тоже выглядел вполне прилично…

НЕТ! ПАПА У СЁМЫ БЫЛ ИНЖЕНЕР!

А мама у Сёмы – так вообще!.. У неё, как у всех лучших на свете мам, карманов на одежде отродясь не было. Про неё так все и говорили: за словом в карман не полезет. Она всё в дамской сумочке держала.

ДА! МАМА У СЁМЫ БЫЛА ЛУЧШАЯ НА СВЕТЕ МАМА!

А думаете, Сёмочка с карманами, как уши у слона, родился? Нет! Ему, как всем, покупали в «Детском мире» обычные школьные костюмчики. И брюки – тоже. Но если те дети через год вырастали из своих штанов, то у Сёмы вырастали карманы.

Сначала Сёму повели к портному. Тот и подшивал, и пристрачивал… Без толку! Карманы стали расти ещё быстрее.

– Может, к врачу… – предложил папа.

– Бред какой-то, – сказала мама, – ну при чём здесь врач?

И Сему повели к врачу. Сёму еле в кабинет втиснули.

– О господи, – всплеснула руками Роза Марковна. – А это что?

– Беда! – хором воскликнули папа с мамой. – Поэтому и привели.

– А ложечку серебряную принесли? – спросила Роза Марковна.

– Ну при чём здесь ложечка… – Папа достал газету.

– Вот и читай! – отмахнулась мама. – Конечно, принесли, две! – И одну аккуратно опустила в карман халата Розы Марковны.

– А-а-а-а-а, – сказала Роза Марковна.

– А-а-а-а-а, – разинул рот Сёма.

– Да у него не с гландами проблема, а с карманами, – папа развернул газету.

– Понятное дело, – сказала Роза Марковна, – но всё начинается с головы, уж поверьте мне как специалисту. Я «ухо-горло-нос» – сорок лет! – И полезла в рот Сёмы серебряной ложечкой: – Та-а-а-а-к! А ну-ка, солнце моё, ещё раз: а-а-а-а.

– А-а-а-а, – разинул рот Сёма.

Роза Марковна приложила к спине Сёмы фонендоскоп.

– А ну-ка, мил друг, покашляй.

– Кхы, кхы! – сказал Сёма.

– Так и думала, – Роза Марковна опустила фонендоскоп в карман халата. – Похоже, мальчик – портал.

– Как это – портал? – запереживала мама. – Он у нас Сёма Крякин.

– Тогда Крякин-Портал, – сказала Роза Марковна. – Не тревожьтесь, милочка. Время такое. Если раньше акселерат через одного, то теперь порталы зачастили. Вам его нужно в «Роскосмосе» зарегистрировать для контактов с внеземными цивилизациями. Я тут в медкарте что нужно написала. Больничный, милочка, брать будем?

– Понятно, – сказал папа и перевернул страницу газеты.

И тут раз – из Сёмкиного кармана высунулась рука и – цап ложечку, а следом другая – цап вторую из кармана Розы Марковны.

– Ничего себе, – сказал папа и перестал читать.

Заиграла знакомая мелодия «Тум-балалайка». Всё громче.

– Вроде из Сёмкиного кармана, – кивнул папа и сложил газету.

– О господи, – заглянула Роза Марковна в карман, – Лёнечка, ты?

– Какой ещё Лёнечка? – папа сунул газету в карман и встал.

– Да сынок мой! Он как лет пять назад пошёл к соседке Веронике Петровне, ну этой, непутёвой, за спичками, так оба и пропали. А теперь вон машут мне оттуда. И два мальчика по бокам. Хорошенькие. Вылитые – мой муж покойный, Зося. Дубасят ложками по Стене Плача и поют!