1. 1
Мой самый худший кошмар — это не прозвонивший с утра будильник. На всякий случай каждый вечер я завожу целых два будильника — вдруг один сломается?
Надо было заводить три…
Потому что сегодня утром оба будильника промолчали с поразительным единодушием. И вместо того, чтобы встать в шесть утра, я только проснулась в восемь.
Это просто кошмар. Катастрофа. Хуже не придумаешь.
Кто бы мог подумать, что спустя всего месяц после начала работы на новом месте я обзаведусь не только профессионально приклеенной к лицу вежливой улыбкой, но и самой настоящей паранойей? А всему виной он. Конечно, мой босс.
Честно, он хуже двух непрозвонивших с утра будильников. Хуже давки в метро. Хуже цунами. Я порой даже сомневаюсь, что он вообще человек. Люди такими не бывают!
Но давайте по порядку…
.
Что делают обычно после окончания школы? Конечно, поступают в институт. Но увы, я была лишена этой радости. Сразу после выпускных экзаменов у отца случился тяжелый инсульт, от которого он так и не смог оправиться. Мама была вынуждена уволиться с работы, чтобы сидеть с ним, а я, наоборот, пошла работать. Я планировала, что через годок-другой, когда папа более-менее придёт в себя и станет менее беспомощным, я смогу начать учиться, но… мама так переживала за него, что тоже заболела. У неё диагностировали рак лёгких.
В общем, институт мне светил примерно так же, как отдых на Мальдивах. Работа, работа, и ещё раз работа. У меня даже молодого человека не было. Нет, один был, но долго не продержался — рухнул под гнётом моего несовершенного мира.
Я не жалуюсь, нет. Я устроилась на хорошую работу в фармацевтическую компанию. Сначала была просто девочкой на побегушках, потом меня сделали секретарем отдела продаж, а затем — помощником начальника этого отдела. И платили очень щедро для обычного секретаря без образования. Но я действительно старалась, до безумия боясь потерять работу. И маме, и папе была периодически нужна дорогая терапия, на которую никто, кроме меня, зарабатывать не мог.
Так прошли четыре года. И денег всё больше и больше стало не хватать. Цены росли, зарплата не повышалась. Типичная ситуация в нашей стране. Я уже начинала паниковать, как вдруг услышала — генеральному директору нужен секретарь.
Про нашего генерального я слышала много «хорошего». Звали его Владлен Михайлович Разумовский, было ему лет тридцать с гаком, и характером он обладал отвратительным. Примерно как вкус у брюссельской капусты, если вы понимаете, о чём я.
Разумовский терпеть не мог, когда его называли Владленом или того хуже — Владленом Михайловичем — только Владом. Но это была одна из самых нормальных его причуд, как я позже узнала.
Когда я выяснила, что место секретаря генерального вакантно, то решила пойти на поводу у собственной жадности и отправилась в отдел кадров.
— Генеральному нужен секретарь? — сказала я, заходя туда и гордо выпячивая грудь. — Я готова.
Отдел кадров дружно меня пожалел. Я тогда подумала, это из-за характера Разумовского, но теперь понимаю — нет. Они просто абсолютно справедливо сочли меня обделённой мозгом от природы.
Но всё же позвонили генеральному и сообщили, что у них тут новый кандидат. «Ведите» — кратко произнесли в трубке, и я сглотнула. Как? Что?! Прям сейчас?!
— Сейчас, сейчас, — кивнула начальник отдела кадров и, покосившись на моё личное дело, добавила: — Ничего, Олеся, пять минут позора — и ты свободна.
Лучше бы она была права!
Кабинет Разумовского был на следующем этаже, и поднималась я туда на негнущихся ногах. За все четыре года я в его приёмной была только один раз, когда однажды меня попросили туда кофе занести — кончился. А уж в кабинете генерального я вообще не была. И даже не мечтала.
Приёмная показалась мне огромной. Два здоровенных белых дивана, белые же ковры — господи, по ним же ходить страшно! — и секретарская стойка. И всё такое стерильное, как в больнице. Или в морге.
— Заходите, — кивнула мне девушка, сидящая за стойкой. Кажется, она была временным секретарём Разумовского.
Я попыталась улыбнуться, но не смогла, поэтому решила держать лицо кирпичом. Лучше так, чем с перекошенной физиономией. Толкнула дверь, сделала несколько шагов, запнулась о ковёр — снова белый! — и чуть не грохнулась лбом об пол. Почти чудом удержалась на ногах и, выпрямившись, застыла, уставившись на Разумовского.
В таких мужчин влюбляются женщины, да. И я в тот момент почти в него влюбилась. Широкие плечи, идеальный тёмный костюм, светлая рубашка, серый галстук. Короткие почти чёрные волосы, и глаза такие же — как ночное небо. Только без звёзд. Звёзды у меня в глазах закружились, когда я на него посмотрела.
Красавец. Хоть женись. Тьфу, то есть замуж выходи.
А потом он открыл рот, заставив меня пожалеть обо всём на свете. Даже о том, что я на этот самый свет родилась.
— Вы мне не подходите, — процедил и наклонил голову, возвращаясь к чтению каких-то важных документов.
Надо было разворачиваться и бежать, крестясь и обливаясь святой водой. Но… черт меня дернул брякнуть:
— Это почему?
Разумовский поднял на меня тёмные глаза. Оглядел всю, будто бы раздев. Кажется, я покраснела.
— Вам озвучивать все причины, или достаточно будет одной? — спросил с лёгкой насмешкой.
— Все, — сказала я, а потом добавила: — Это повод поработать над собой.
— Ладно. — Он пожал плечами. — Тогда начнём сверху вниз. Во-первых, у вас ужасная причёска. Во-вторых, вы носите очки. В-третьих, вы кошмарно одеваетесь. В-четвёртых, у вас неподходящая фигура. Всё это создаёт неэстетичный вид.
И опять чёрт меня дёрнул воскликнуть:
— Эстетичный вид — единственное, что вас волнует в кандидате на эту должность?! А мозги совсем не требуются?!
Разумовский прищурился, разглядывая меня.
— Надо быть последовательным. Сначала внешность, потом мозги.
Конечно, он был прав. Но я возразила:
— Последовательность — это хорошо, но должны быть приоритеты. Что важнее-то — внешность или мозги?
— Равноценно.
Я даже руками всплеснула.
— Причёску я изменю, очки уберу, одеваться буду классически — чёрная юбка, белая блузка. Фигура, конечно, не модельная, но ведь это дело вкуса! Зато у меня есть мозги. Сколько у вас уже кандидаток перебывало? Пять, десять?..
— Восемнадцать, — уточнил Разумовский. Он всегда был очень точен.
— Ну вот видите! И все были красивые. А с мозгами были?
— Не было.
— Вот! Правильно расставленные приоритеты творят чудеса. Возьмите меня. Может, я не очень красивая, зато с мозгами.
Сейчас я бы уже поспорила с этим утверждением…
Генеральный задумался. Оглядел меня ещё раз с ног до головы. Я постаралась посильнее выпятить грудь и как можно сильнее втянуть живот. Чтобы он видел, как я уже стараюсь работать над своим эстетичным видом.
