Недалеко от озера Бараколь (Центральный Казахстан), посреди пустынной степи, выступая над кочками выгоревшего ковыля, стоит «каменная баба». Лицо идола полуистерто от тысячелетних воздействий солнца, воды и ветра, но ясно узнаваемо: это лицо женщины-матери, лицо древней богини, которой некогда поклонялись в этих степях. Много веков назад к идолу приходили люди и приносили жертвоприношения, прося защиты и поддержки у прародительницы. Защиты от болезней, от страшного джута, от набегов чужеплеменников… Время стерло их следы, оставив как напоминание древний камень.
Чей лик высечен в камне? Может, это Тенгри[1] – так звали верховное божество древних кочевников, или Умай[2] – праматерь и покровительница всего живущего.
Люди жили просто, никак не отделяя себя от окружающего мира, они обожествляли животных и явления природы, верили в духов: добрых – чистых и демонических – нечистых. Особенно почитали духов предков – аруахов.
Благочестивые предки заботились о благополучии своих родов, сохраняли табуны и отары, оберегали детей, поддерживали семейный очаг, приносили удачу в охоте, дарили победы в битвах, к ним обращались в случае крайней нужды, приносили жертвы, просили помощи.
Аруахи собирались у небесных костров и оттуда наблюдали за потомками. А те по ночам смотрели на распахнутое небо и звездные костры, обращаясь к своим предкам по именам… Камбар-ата, Шопан-ата, Ойсыл-кара, Зенги баба, Гайперен, Кыдыр…
Добрым духам противостояли злые демонические существа – албасты[3], марту, шайтан, ыблыс, жалмауыз кемпір (Баба-яга), жезтырнак (медные когти), дию, кульдыргыш (заставляющая смеяться), обр (огненный дух), уббе (водяной), сорель (леший), конаяк (ременная нога), еге (домовой).
Духи-демоны – исконные враги человеческого рода. Они ненавидят людей, а если временами оказывают услугу, то потом, избавившись от принуждения, жестоко мстят.
Чтобы спастись от их козней, не надо пытаться их умилостивить или служить им; их надо остерегаться и немедленно изгонять. А кто может изгнать злых духов? Только баксы[4] – так называли кочевники своих шаманов – колдунов и врачевателей…
– Уважаемые пассажиры, наш самолет начал снижение, просьба пристегнуть ремни и привести спинки ваших кресел в вертикальное положение, – проворковал голос стюардессы из динамиков.
«Запутанная мифология», – подумала Эля, с трудом отрываясь от журнала. Она послушно щелкнула металлической пряжкой привязного ремня, повернула голову и выглянула в иллюминатор.
Сначала девочка увидела только небо, без единого облачка, синее-синее – самолет, накренившись, заходил на поворот. Эля почувствовала, как отяжелело ее тело, будто кто-то с силой вдавил ее в сиденье, заложило уши…
Она открыла рот, как учила мама.
Самолет опускался вниз по широкой спирали, будто катился с гигантской горки.
А внизу словно коричневая потертая замша раскинулась степь, без конца и края.
Эля знала: там большой город, сотни тысяч жителей, современные дома и машины, автострады и заводы, но город почему-то не появился сразу, не спешил показать себя – только иссеченная заломами дорог и морщинами сопок, дубленая ветрами и снегами степь…
Вдоль ряда кресел прошла красавица стюардесса, проверяя, все ли пристегнуты. Она то и дело склонялась к кому-то из пассажиров, помогая и поправляя ремни и спинки кресел. Эля засмотрелась на нее, вот она почти рядом, повернулась к впередисидящим, наклонилась… Ее профиль виден в проеме между спинками сидений. Внезапно луч солнца из иллюминатора осветил его, превратив на мгновение в медноклювую птицу. Птица повела черным вспыхнувшим глазом на Элю. Чуть не вскрикнув от ужаса, девочка откинулась на сиденье и зажмурилась.
– Что с тобой? – озабоченно спросила тетка Ирина, она только что проснулась и возилась с ремнем безопасности.
– У вас какие-то проблемы? – почти ласково спросила стюардесса.
Эля, не глядя на нее, отрицательно мотнула головой:
– Все нормально, спасибо… – ответила тетка, щелкнув металлической пряжкой.
Стюардесса ушла, Эля выдохнула – померещится же такое! И снова прильнула к иллюминатору.
Наконец город выплеснулся откуда-то, прямо под крыло, выступил, набежал, сгрудился. Самолет проплыл над ним, заходя на еще один широкий вираж.
Он вздрогнул, выпуская из подбрюшья шасси, коснулся ими бетонной полосы, покатил, гася скорость, замер… и вот уже медленно, спокойно развернулся и поехал не спеша на стоянку.
Но внутри – Эля чувствовала – поселилось и не отпускало что-то тревожное, оно мешало сосредоточиться на происходящем.
«Чего я испугалась? – спросила она себя, пытаясь разобраться со своими ощущениями. – У меня все хорошо, нет причин для страха…»
– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Караганда, температура за боротом плюс тридцать семь градусов по Цельсию. Оставайтесь на своих местах до полной остановки двигателей, к выходу вас пригласят.
Эля с трудом оторвала взгляд от иллюминатора и повернулась к тете.
– Я не выйду, – произнесла испуганно.
– Ты чего? – удивилась Ирина.
– Не хочу сгореть заживо в этом пекле, – Эля сжалась в кресле, схватившись за подлокотники.
Тетка усмехнулась:
– Ты серьезно? Вот увидишь, не так уж там жарко, воздух сухой, так что жары ты и не почувствуешь.
Эля выслушала, недоверчиво поглядывая на улыбающуюся Ирину.
Воздух сухой, жаркий, пропитанный полынью. Ветер примеривался к трапу, проверял устойчивость. Эля глубоко вздохнула и осторожно спустилась, крепко держась за поручень.
Тетка все еще посмеивалась, что-то спрашивала, Эля почти не слышала, зато она слышала ветер. Он не шумел, не гудел, не бу́хал, он равномерно и сильно дул, не находя препятствий, и это его свободное дуновение превращалось в звук, в песню ветра о свободе, о просторе, о бескрайней степи…
Автобус подкатил пассажиров к зданию аэропорта.
– Нас точно встретят? – в который раз переспросила Эля.
– Да не волнуйся ты, Ерден уже ждет, сообщение пришло. – И она показала племяннице телефон.
Эля посмотрела на экран и немного успокоилась. Она знала Ердена Саматовича – отца Гульнары, ее подруги. В прошлом году он привозил дочь в Москву. Да и по скайпу они часто общались.
Хорошо, что встречает, сейчас Эле просто необходимо было увидеть знакомого человека в чужом, новом для нее мире.
Как она ни всматривалась в лица встречающих, а все-таки тетя первая заметила Гулиного отца, помахала рукой, подтолкнула Элю вперед.
Эля, чуть стесняясь, шагнула навстречу, как вдруг услышала:
– Элька!
Гульнара налетела маленьким смерчем, схватила за руки, закружила.
Эля вскрикнула, расхохоталась радостно, и страх, преследовавший ее в течение последних дней, и во время перелета, и потом на трапе, отступил.
