Чуть не проглядела
– Мама, мамочка, наш папка пьяный идет – на бегу кричал Данька, заскакивая в шкаф и закрывая за собой дверь. Это появилось у него после недавнего случая, когда Андрей – его отец и мой муж в пьяном угаре, перепутав видно маленького сына с одним из своих собутыльников, крутанул ему ручонку так, что она повисла, как плеть. Данька заверещал, я подскочила к сыну, схватила его на руки и выскочила во двор и только там, ощупав малышу ручку, убедилась, что косточки целы. Теперь он предпочитал встречать пьяного отца в шкафу.
В коридоре хлопнула дверь, и загремел, упавший с гвоздя таз, тут же раздался бешеный крик Андрея:
–Чертова кукла, расставила свои балагушки, ноги переломать можно – это конечно был предлог, он всегда находился, когда он пьяный заходил в дом. И я уже знала, что этим не кончится.
Андрей зашел в комнату, прямо в грязных сапогах, в пропахшей соляркой куртке, хватаясь грязными руками за косяк, прорычал:
– Давай, жрать!
Ужин был давно готов, я с Данилкой уже поела, потому что ждать было бесполезно, он с обеда ходил уже «под градусом». Я стала резать хлеб и накладывать в тарелку жаркое, но он не унимался:
– Так, чего ты молчишь? Чего вырядилась, как кукла, или ждешь кого? Все шло по обычному сценарию, по коже у меня побежали мурашки, ноги становились ватными. Я старалась с ним с пьяным не спорить, на утро пыталась ему внушить, что он был не прав. Первое время он извинялся, говорил, что у него заклинило, но со временем клинить стало все чаще и чаще. Сидя по утрам с больной головой, движения, которой приносили ему дополнительное страдание, только рычал на мои претензии.
– Андрюша, садись, ужинай, все остынет – попросила по-хорошему я.
– Ничего, еще раз нагреешь, я спрашиваю, для кого вырядилась?
«О Боже он уже забыл, что вчера разорвал на мне почти новенький халатик, ему показалось, что я тоже одела его для кого-то».
– Успокойся, Андрей, ты же знаешь, что это все для тебя, чтоб тебе нравится – я его погладила по плечу, как-то кривовато улыбаясь. Он немного успокоился, но ненадолго.
– Ленка, а ты у меня и впрямь ничего.
Я чувствовала, что сейчас произойдет, поэтому инстинктивно зажала края халата на груди. Он схватил меня за руки и дернул на себя, тут же прижимаясь ко мне губами. Меня охватила тошнотворная дурнота от запаха спирта, который пили мужики в деревне, от давно немытого тела, от страшной безысходной тоски по прошедшим дням, по той жизни, которая мне снилась теперь только ночами, от которых я просыпалась в кромешной тьме и плакала навзрыд в подушку, заглушая руками рыдания, чтоб не разбудить спавшего рядом сынишку.
–Андрей, да перестань, иди, проспись сначала – я даже разозлилась на свою беспомощность.
Он же уже задирал мне халат, подталкивая к кухонному столу. Под ногами опрокинулась детская скамеечка, больно ударив меня по ногам. Это, наверное, и придало мне сил, извернувшись, я схватила с пола скамейку и, не раздумывая, опустила ее ему на голову. Он ошарашено посмотрел на меня, не понимая, что произошло, и осел на пол, затем рухнул, развалясь на полкухни. Я оцепенела, не выпуская скамейки из рук, опустилась на колени рядом с ним. Припав ухом к груди, услышала тихое биение сердца: «Господи, я его чуть не убила». Еще раз, убедившись, что сердце бьется, осмотрела огромную шишку на затылке, крови не было. Я села рядом на эту же скамеечку, слезы душили, не находя выхода, мешая свободно дышать. Плакать я просто разучилась, и от этого было еще тяжелее. Скрипнула дверь, из шкафа вылез Данька, подошел ко мне, обнял мои колени:
– Мамочка, не плачь. Я скоро вырасту большой и возьму тебя жить с собой, а потом женюсь на тебе.
– Спасибо, сынок. Спасибо, родной-я обняла дрожащее тело малыша.
Я мысленно возвратилась на пять лет назад, вспоминая все свои радости и промахи, кляня себя, где и как я могла так ошибиться, а ошибок в жизни у каждого хватает…
Родилась я и выросла в большой дружной семье. Родители мои жили в большом поселке городского типа, в двадцати минутах езды от города. Поэтому о жизни в деревне я знала буквально из рассказов от старших родственников и из прессы. И, что я буду жить в деревне, я даже не могла себе представить. Поступив в пединститут, нас, как и всех студентов младших курсов, отправляли в колхозы на уборку урожая. Там-то и столкнулась впервые со всеми прелестями деревенской жизни: с козами, коровами, колодцами, колкой дров и русскими банями. И это вошло в мою жизнь прочно, как, что-то обычное. Почти горожанка, выросшая в благоустроенной квартире, где день и ночь течет из крана холодная и горячая вода, где всегда было тепло и уютно, я попала туда, где везде требовалось какое-то усилие, труд. Воду, чтоб помыться и постирать, надо принести из колодца, нагреть, залить в машину, а вот полоскать надо идти на озерко.
В группе были одни девчонки, нам выделили, заброшенный старыми хозяевами дом, но с хорошей печью. Весь день мы обустраивались, мыли, чистили, расставляли подобие мебели. Туда же прибежали деревенские пацаны, познакомившись с нами, предлагали свою помощь, от которой было грех отказываться.
Вот так я и познакомилась со Славиком. Худощавый, высокий мальчишка, стесняясь своего высокого роста, немного сутулился, и я его все время одергивала в этом. Мы с ним были одногодками, поэтому о развитии других отношений кроме дружбы, я и не предполагала. Тем более мне нравились ребята постарше себя, а чего и лет то мне было в ту пору – семнадцать. А сам же Славик влюбился в меня своей первой и сразу же безответной любовью.
Отработав в колхозе месяц на уборке картошки, хватив с полна деревенской житухи, мы расставались с деревней кто с великой радостью, некоторые с большим сожалением. У многих девчонок завязались романы с местными ребятами, а кто просто дружил, к ним относились, и мы со Славиком, обменялись адресами, пообещав чаще писать друг другу.
Но новая институтская жизнь, так раскрутила, завертела, что дни сменялись днями, пролетел семестр, экзамены, а я так, ни разу не ответила на Славкины письма. Вспоминая его улыбающееся лицо с россыпью веснушек, всегда сама улыбалась от прилива хороших воспоминаний. И вот наконец сдав зимнюю сессию, в очень хорошем расположении духа, я решила ответить на его письма. Извинилась за долгое молчание, расписала ему о своей жизни, учебе, домашних делах, о знакомых девчонках, напомнила, чтоб не сутулился и что, если на будущий год будут отправлять в колхоз, мы будем проситься к ним.
Время опять полетело своим чередом, от Славика опять приходили письма, поздравления с 8 Марта, с днем рождения в апреле, мне исполнилось 18 лет. Я с подругами Татьяной и Ириной посидели в кафе, потом сходили на ночную дискотеку. Девчонки, зная Славика, спрашивали меня:
