1. Глава 1. Амели
— … в самом городе ожидается резкое похолодание, ночью температура воздуха опустится до плюс пяти. Ростовчане, пора доставать теплые одеяла.
Бодрый голос радиоведущей ворвался в мое сознание так резко, что я не сразу поняла, где нахожусь. Поморгав, чтобы согнать остатки сна, я отодвинулась от спящей Симы и выпрямилась, разминая затекшую от неудобной позы шею. За окном мелькали редкие фонари, освещавшие трассу, что пролегала вдоль полей и маленьких лесных посадок.
— Ник, останови машину, — хрипло попросила я. К чести Лукашина, погруженного в свои мысли, он не подскочил на месте от неожиданности и послушно свернул на обочину, напротив довольно высоких кустов.
Я молча выбралась из салона, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить сестру. Устало прислонилась к Чарджеру, поежилась от прохладного ветра, тут же забравшегося под расстегнутую куртку. Вжикнув молнией, подняла воротник и запрокинула голову, хватая ртом стылый воздух, который был необходим, чтобы окончательно проснуться.
Тихий щелчок водительской двери. Я повернула голову и поймала встревоженный взгляд Никиты. Он не торопился обходить машину и приближаться ко мне, просто выжидающе смотрел, словно пытался считать мое состояние по лицу, освещенному рассеянными лучами фонаря.
— Открой багажник, — тихо произнесла я и после того, как Никита выполнил мою просьбу, достала аптечку и махнула рукой: — Иди сюда.
— Нам лучше не задерживаться.
— Иди сюда, — повторила я тверже, дергая защелки кейса с красным крестом на крышке. К тому моменту, когда Ник подошел ко мне, я успела отыскать пузырек с перекисью, бинт и несколько пластырей.
Лукашин зашипел и дернулся, стоило мне прижать смоченный в перекиси бинт к его разбитым костяшкам.
— Да ладно тебе, — пробормотала я, стирая засохшую кровь, чтобы оценить масштаб трагедии. — Перекись не жжет.
— А содранная кожа — очень даже, — недовольно пробурчал мой пациент. — Это не то, чем мы сейчас должны заниматься, Амели.
— Угу, — согласилась я, не прерывая лечения.
Пару минут мы молчали, пока Ник, наконец, не позволил своему любопытству вырваться наружу.
— Как ты?
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. С губ сорвался нервный смешок — настолько сильно его взгляд искрил беспокойством.
— Жить буду.
— Резкая, — поморщился он. Свободной рукой достал из пачки сигарету и прикурил, впечатав фильтр в уголок губ. — Мне можешь не врать.
Я вернулась к его костяшкам, раздумывая над ответом. И лишь смочив третий отрез бинта, смогла выдавить:
— На удивление, я спокойна.
— Значит, накроет позже.
— Определенно.
— Амели…
— Я не стану тебе ничего рассказывать. Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Не хочу возвращаться… в прошлое.
— Хорошо. — Меня окутало табачным дымом, но вместо того, чтобы отмахнуться от него, я забрала у Лукашина сигарету и затянулась. Никита вновь прикурил и поменял наши сигареты. Отложив окровавленный бинт в сторону, я прислонилась к багажнику, устремив взгляд на укрытое ночной теменью поле.
— Что будем делать? — спросил Ник минуту спустя. Вздрогнув, я посмотрела на него.
— Будем?
— Ты же не думаешь, что я брошу вас самим разбираться с этим дерьмом? — серьезно произнес он, вскинув брови. — Я напомню тебе, что мы увезли из дома несовершеннолетнюю девчонку.
— Она моя сестра.
— Но ты ей не опекун.
Он был чертовски прав, и я не могла ему возразить. В тот момент я не думала о последствиях. Барахтаясь в собственной панике, я хотела лишь одного — увезти Симу оттуда. Защитить ее, потому что меня в свое время не защитил никто.
И я была благодарна богам за то, что не усидела на месте и все же поехала в Краснодар раньше запланированного. В ноябре могло быть уже поздно.
— Я еще не думала об этом.
— Почему ты его не посадила? — глухо спросил Ник, встав напротив меня. Я уставилась на тлеющий огонек его сигареты. Сделала затяжку, прочистила горло и только потом ответила:
— Потому что тогда он тоже… не успел. И мне никто не поверил. Ни мама, ни Серафима. Поддержку я нашла только у бабушки. К тому моменту мать его уже выгнала. Во всяком случае, она так мне сказала. Сейчас я уже ни в чем не уверена.
— Резкая, нужно было идти в полицию.
— И что бы я там сказала? Вы знаете, папа пошутил про мою грудь? А еще мне кажется странным, что его ладонь часто оказывается на моей заднице? — Голос дрогнул и сорвался. Я сделала пару глубоких вдохов, чтобы вновь взять эмоции под контроль. — И даже тогда я не была уверена в том, что мне не кажется. Черт, мне действительно нужно объяснять, как в нашей стране относятся к жертвам изнасилования? А тут… Всего лишь попытка. Мама с Симой в один голос заявили бы, что он — прекрасный муж и отец. Обернули бы мои слова в проявление подросткового бунта…
Бросив окурок под ноги, я затушила его носком кроссовки и порывистым движением поправила волосы. Я чувствовала на себе внимательный взгляд Лукашина. И боялась посмотреть на Никиту в ответ, потому что могла увидеть в его глазах жалость и осуждение.
Да, нужно было идти в полицию. Нужно было обратиться в органы опеки и привлечь общественность. Но я так боялась порицания этой самой общественности, так боялась, что на мою семью станут указывать пальцем, а меня обольют грязью и выставят лгуньей, что не нашла ничего лучше, как сбежать в другой город.
Даже бабушка не сразу смогла убедить меня в необходимости привлечь его к ответственности. Но когда я уже решилась действовать, мама сообщила о его уходе из семьи и я… трусливо предпочла успокоиться.
Я знала, что никогда не забуду о случившемся. Но душу грела мысль, что он хотя бы не доберется до Симы. Что пусть я ее и бросила, сбегая из семьи, мне все же удалось достучаться до мамы и убедить ее в том, что я не врала.
Я покачнулась, когда в ушах зазвенел пропитанный ненавистью голос матери. Чтобы скрыть этот момент слабости, вновь схватилась за бинты и перекись. Никита не сопротивлялся, молча терпел мои неуклюжие попытки поиграть в доктора, и лишь в самом конце тихо произнес:
— Прости меня.
Мои пальцы, клеящие в этот момент пластырь, дрогнули.
— За что?
— Я бы никогда не стал… Если бы я знал, что все вот так… — сбивчиво пробормотал он. — Я идиот.
— Ты в полной мере искупил свою вину, — выдавила я улыбку, так и не посмотрев на него. — Спасибо, что настоял на совместной поездке. Я не знаю, как бы все развернулось, не будь тебя рядом.
— И все равно это никак не оправдывает мои поступки до этого.
Пригладив и без того идеально прилегающий к коже уголок пластыря, я собрала окровавленные лоскуты бинта в пакет и закрыла аптечку.
— Быть может, для тебя. Но не для меня. Я правда не виню тебя, Лукашин. Такое сложно допустить даже в мыслях.
