Ларис присела на корточки над новым животным. Оно еще дышало, но видно было, что это ненадолго. Боль от ран и утрата того, чем оно дорожило больше всего на свете, отняли у него и силы, и волю к жизни. Когда Ларис прикоснулась к нему, оно испустило последний долгий, мучительный вздох и рассталось с жизнью. Ларис почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. А ведь она так старалась! Правда старалась! Но ее хозяевам на это наплевать…
Секундой позже свистнул хлыст, удар ожег ее узкие плечи, и она вскрикнула, пытаясь увернуться.
– Дедран, не надо! Я сделала все, что могла. Но чудеса творить я не умею!
Она обернулась и уставилась на Дедрана исподлобья:
– Если бы ваши люди приносили мне нормальный, не изуродованный, сломленный во время отлова товар, тогда бы я смогла что-то сделать!
Хозяин цирка смотрел на нее сверху вниз. Он был тощий, жилистый человек с суровым лицом. Его белокурые волосы имели странный оттенок – они казались совсем белыми, но лицо было смуглым, словно загорелым. Он воевал в войсках Ишана до тех пор, пока его планета не была уничтожена ксиками. Чем он занимался до этого, не знал никто, однако многие догадывались, и, возможно, догадки их были недалеки от истины.
Дедран ни на кого не производил впечатления честного человека. Пока он служил в ишанской армии, это не имело значения: его приняли в ее ряды, чтобы бить ксиков, а не участвовать в дипломатических переговорах. В действительности Дедран был преступником и имел давние связи с Воровской гильдией. Когда запахло жареным, он, будучи толковым, не лишенным воображения мужиком, быстро сообразил, что куда безопаснее получить оружие и сражаться с ксиками, чем, подобно крысе, прятаться по углам и ждать, пока тебя прикончат. Он выбрал подходящий момент и сумел удрать с обреченной планеты, прихватив с собой кое-какие ценности, позволившие ему начать безбедную жизнь за пределами родного мира.
После гибели Ишана он создал свой цирк. Два года, пока продолжалась война, он подбирал труппу. С деньгами у него, по всей видимости, проблем не было, хотя в цирке поговаривали, что Дедран является его номинальным владельцем. Дескать, предприятие основал кто-то другой, и Ларис этому верила. Она попала в цирк четыре года назад – голодная беженка с одной из планет, уничтоженных ксиками. Во всяком случае, так ей казалось, поскольку девочке тогда едва исполнилось двенадцать и о детстве своем она почти ничего не помнила. С тех пор как она осталась без дома, прошло немало лет, и бегство с родной планеты превратилось в смутное воспоминание. Они не успели взять в звездолет никаких вещей, и вот так, без ничего, их доставили на другую планету. Мать все время плакала. Ларис тогда было, наверное, года четыре или пять. Потом их перевезли куда-то еще, и, кажется, не раз, а затем мать исчезла. Еще одно переселение, потом еще одно – и наконец она очутилась в лагере, где было множество совершенно чужих людей. Большинство из них говорили на незнакомых ей языках, а те, кто знал галактический, произносили слова со странным акцентом. Поначалу девочка думала только о том, чтобы выжить, потом – как бы вырваться из лагеря, чувствуя, что, оставшись в нем, утратит всякую надежду, подобно окружавшим ее людям.
Ларис росла умной девочкой и рано поняла, как важно уметь скрывать свои знания и умения. Она выглядела младше своих лет и наловчилась, когда надо, казаться еще моложе. При маленьком ребенке люди не так осмотрительны в речах и могут из жалости поделиться монеткой.
Ей удалось устроиться на полставки в зоомагазин, принадлежавший дряхлому старику. Он был, в общем, не злой, но требовал, чтобы она трудилась с утра до вечера. Временами работа была очень тяжела для хрупкой, недокормленной девочки, однако Ларис справлялась. Животных она любила, и когда старик увидел, что и они ее любят, стал больше доверять ей. Однако потом он умер, и наметившийся было путь к спасению оказался закрыт.
Были и другие пути, но на них Ларис бы по доброй воле не встала. В двенадцать она выглядела лет на девять-десять, и в любом большом городе имелся спрос на таких малолеток. Она знала нескольких человек, включая Мерсера, управляющего лагерем, которые нашли бы ей применение, если бы она согласилась на это. Ларис была маленькая и выглядела хрупкой, но с возрастом обещала стать если не хорошенькой, то изящной. Двигалась она грациозно, копна черных волос хорошо сочеталась с темно-карими глазами и светлой, чуть желтоватой кожей. Вела Ларис себя сдержанно и редко с кем говорила по душам.
Да и с кем ей было откровенничать? Череда лагерей отняла у нее мать, воспоминания, всех, с кем она успевала подружиться. Теперь Ларис осталась одна, если не считать единственного друга, который был с ней последние несколько лет. Она дорожила Прауо, доверяла ему и любила его, как уже давно никого не любила, потому что больше любить было некого…
– Чего расселась, дура?! – рявкнул Дедран. – Возьми образцы и позаботься о том, чтобы эта падаль исчезла без следа!
Он уже собрался уходить, но в последний момент обернулся:
– Этот твой кот, он как, в порядке? Работать сегодня сможет?
– Сможет, по крайней мере на арене. А что?
Дедран усмехнулся:
– Нет, в другом месте. Возможно, придется полазить.
Ларис поразмыслила. Прауо недавно приболел – у него наступил очередной этап стремительного роста, – но вроде бы уже пришел в себя.
– Если лезть придется не слишком высоко и после этого ему дадут отдохнуть…
– Значит, договорились. Сработаете с котом как надо, подброшу тебе полкредитки. А то и кредитку.
Хозяин цирка расхохотался и ушел, не заметив, каким взглядом проводила его девушка. Даже теперь, по прошествии четырех лет, она иногда сомневалась, правильно ли поступила, подписав контракт с Дедраном. Однако выбираться из лагеря было необходимо, а после смерти владельца зоомагазина ей не подворачивалось подходящих для этого способов.
