1. Глава 1
Глава 1
Нина
— Сегодня самый важный день в твоей жизни, Нина. Выйти замуж — это не просто жить вместе или отношения, когда вы встречаетесь друг с другом в свободные вечера, это намного больше. Если вдруг что-то пойдёт не так, развернуться и уйти уже не получится. Придётся постараться и приложить все усилия, чтобы этот брак был счастливым для вас обоих. Усмири свой нрав. Помни, если муж — это глава и голова семьи, то жена — шея, которая поворачивает голову в нужном направлении, — наставительным тоном произносит мама, заботливо поправляя выбившуюся прядь из моей причёски. — А главное, ни при каких обстоятельствах не спорь с мужем, лучше начинай сразу же плакать, — шутит с улыбкой.
Я тоже улыбаюсь ей в ответ, изо всех сил стараясь скрыть за этой видимой эмоцией то, что на самом деле переполняет мою душу. Выходит откровенно фальшиво, и она, конечно же, замечает. Слишком хорошо знает меня.
— Ты волнуешься, и это нормально, — с лёгкостью угадывает она. — Марк тоже очень взволнован. Ждёт не дождётся, когда ты, наконец, появишься, — вновь улыбается, бросив короткий взгляд на свои наручные часы. — Осталось совсем немного времени. Заканчивай с подготовкой. Все губы искусала и помаду съела, придётся подкрасить заново, — качает головой в порицании. — Нужно поторопиться. Если задержишься хоть на полминутки, Эва нас ни за что не простит, — отстраняется и округляет глаза в мнимом ужасе.
Мои пальцы цепляются за подол свадебного платья до судорог в суставах, но это помогает сохранить выдержку. Упоминание о той, кто приложила немало сил, чтобы организовать мою свадебную церемонию по высшему уровню, тоже играет свою роль, и я выдавливаю из себя новую улыбку, обнимая её свободной рукой.
— Хорошо, мам, — заверяю.
— Будь счастлива, доченька.
Она отстраняется и собирается уйти, но будто чувствует неладное, не спешит оставлять меня одну.
— Может быть, тебе помочь с макияжем? — уточняет, задержавшись у двери.
— Нет, я сама, — отказываюсь. — Иди лучше к гостям. Если Тео опять начнёт грубить господину Майеру, у папы снова будут неприятности с инвесторами, — привожу доводом. — Лучше присмотри за ними.
Собеседница понимающе закатывает глаза и кивает, прежде чем всё-таки уйти. Я остаюсь одна. С минуту просто-напросто стою и смотрю, как весенний ветерок колышет занавески, прикрывающие распахнутый настежь выход на террасу. Оттуда доносится лёгкая ненавязчивая мелодия, а я вдыхаю полной грудью, насколько это возможно, учитывая тесноту платья. Оно великолепно. Ещё совсем недавно я искренне любовалась тем, как сшитый на заказ наряд искусно подчеркивает талию, плотно прилегает в бёдрах и, несмотря на то, что заужен к низу, совершенно не мешает движению, идеально подходит для танцев, едва ли в обычной жизни я выглядела настолько грациозно и элегантно, как сегодня. Теперь же… почти задыхаюсь. Хотя дело вовсе не в платье. И ладно бы, если б вся моя проблема заключалась именно в предсвадебном волнении, как решила моя мама. Десять минут назад, перед тем, как она приходит, на мой мессенджер поступает видео. Я успеваю посмотреть только начало — первые секунды, и то, что они несут с собой, не предвещает ничего хорошего.
— Какой ты нетерпеливый… — томно вздыхает миниатюрная брюнетка, потянувшись к пуговицам на мужской рубашке. — И сильный…
С того ракурса, с которого снято видео, не видно её лица. Она стоит полубоком. Длинные волнистые волосы распущены. Зато изгибы женских бёдер, прикрытых кожаной юбкой с высоким разрезом, выделяются так, словно это центр кадра. Кроме юбки, на ней больше ничего нет. И тянется она к… моему будущему мужу.
На тот момент мне не хватило смелости досмотреть видео дальше, да ещё и при маме. Я трусливо вырубила и спрятала, отодвинув телефон в сторону, когда увидела её. Сделала вид, словно ничего такого не случилось. Но я должна досмотреть до конца. Обязана. Только поэтому, спустя минуту своего уединения, заставляю себя снова нажать на воспроизведение.
— Обожаю сильных мужчин, — продолжает восхищаться незнакомка на видео.
Пуговицы на мужской рубашке расстёгнуты. Её руки перемещаются на ремень, расстёгивают сперва его, затем и ширинку. В моей груди начинает щемить с такой силой, словно не бегунок по звеньям проехался, а ножом мне по сердцу полоснуло. Марк шумно выдыхает сквозь зубы и запускает ладонь в тёмный водопад роскошных волос, собирая, крепко сжимая их в кулаке на затылке, тянет за них, а девушка опускается перед ним на колени.
— Нет, не надо… — зачем-то срывается с моих губ, будто это что-нибудь изменит. — Не делай этого…
Мои руки дрожат всё отчётливее, пульс стучит по вискам, а перед глазами плывёт от выступивших слёз. Я позорно зажмуриваюсь. Не знаю, для чего, но начинаю трусливо молиться, чтоб всё было совсем не так, как видится.
Ведь всё именно так…
Будь оно проклято!
Срочно требуется больше воздуха. Несколько раз запинаюсь за шлейф платья, пока пользуюсь распахнутым проёмом. Хватаюсь за перила. Там, на этаж ниже, полно гостей. Они счастливо улыбаются и громко общаются между собой, прогуливаясь среди искусственно созданного деревенского антуража из винтажных столов и стульев, накрытых кружевом и воздушными тканями, украшенных цветами. Я смотрю на них и втягиваю ртом в лёгкие побольше кислорода. Заставляю себя дышать. Раз за разом. Будто разучилась и стараюсь научиться заново. И пусть каждый мой новых вдох — чистейшая порция боли. Донёсшийся с экрана мужской стон, полный наслаждения — как беспощадный удар под дых. Бьёт по мне снова и снова. Наверное, пора бы уже выключить, перестать слушать, насколько ему хорошо, не со мной — с другой, той, о чьём существовании я не знала. Но я не выключаю. Словно какая-нибудь грёбанная мазохистка, упрямо слушаю дальше. И не менее упрямо смотрю, как в специально подобранных для столов горшочках, чайничках, баночках и бутылках удачно смотрятся ветки оливы, лаванды, пучки трав, гроздья винограда, а плетёные корзинки, шкатулки и старинная посуда — как финальный штрих среди щедро накрытого для гостей праздничного угощения в том же стиле французской традиции с поистине царским обилием вина, сыра и миниатюрной выпечки.
Да, это должна быть очень красивая свадьба…
Моя подруга детства постаралась на славу. Даже должна появиться кованая карета, запряжённая чистокровными фризами. Атаман и Бравый — очень красивые и своенравные кони. Говорят, таких, как они, в мире считанные единицы. Этот вид на грани вымирания. Почти, как я, здесь и сейчас.
Зачем я думаю об этом?
Наверное, так проще цепляться за жалкие остатки реальности, которая стремительно рушится и рассыпается у меня на глазах под звучные шлепки мужских бёдер о женские ягодицы, вздёрнутые повыше, чтобы Марку было удобнее мощно толкаться в свою любовницу сзади, пока она громко стонет, умоляя ещё и ещё, посильнее и глубже. Всё лучше, чем вздрогнуть, как от разряда высоковольта, когда справа доносится:
