Марина Ивановна Цветаева, Елена Владимировна Толкачева - Цветаева. Избранная лирика с иллюстрациями
| Название: | Цветаева. Избранная лирика с иллюстрациями |
| Авторы: | Марина Ивановна Цветаева | Елена Владимировна Толкачева |
| Жанры: | Русская классика | Литература 20 века | Стихи и поэзия | Русская поэзия |
| Серия: | Мировая поэзия. Подарочное издание с иллюстрациями |
| ISBN: | Нет данных |
| Год: | 2024 |
Другие книги серии "Мировая поэзия. Подарочное издание с иллюстрациями"
- Стихи о России. Избранная лирика с иллюстрациями
- Пушкин. Избранная лирика с иллюстрациями
- Избранные сонеты с иллюстрациями
- Есенин. Избранная лирика с иллюстрациями
- Цветаева. Избранная лирика с иллюстрациями
О чем книга "Цветаева. Избранная лирика с иллюстрациями"
В настоящем поэтическом сборнике собраны стихотворения Марины Цветаевой о любви. Пожалуй, столько оттенков чувства, которое правит миром, могла пережить и ярко запечатлеть на бумаге только она. «Как я люблю – любить! Как я безумно люблю – сама любить!» – в этих цветаевских фразах кроется секрет притяжения ее лирических строчек. В них – ураган страстей, напор, ирония, сарказм, страдание, прощение, обида, утрата, разлука, свидание, вдохновение. Стремительный вихрь самых разных ощущений захватывает читателя, кружит, вызывает личные воспоминания и не отпускает до конца книги, богато иллюстрированной картинами известных художников.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Бесплатно читать онлайн Цветаева. Избранная лирика с иллюстрациями
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Ф. Лейтон. Орфей и Эвридика
Дж. Г. Кильберн. На берегу реки
Эстеты
Наши встречи, —
только ими дышим все мы,
Их предчувствие лелея
в каждом миге, —
Вы узнаете, разрезав наши книги.
Всё, что любим мы и верим —
только темы.
Сновидение друг другу подарив, мы
Расстаёмся, в жажде новых сновидений,
Для себя и для другого – только тени,
Для читающих об этом – только рифмы.
Дж. Милле. Черный брауншвейгский гусар
«Мы с тобою лишь два отголоска…»
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора, —
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
У.П. Фрайт. Предложение
«Aeternum vale!…»
Aeternum vale![1] Сброшен крест!
Иду искать под новым бредом
И новых бездн и новых звезд,
От поражения – к победам!
Aeternum vale! Дух окреп
И новым сном из сна разбужен.
Я вся – любовь, и мягкий хлеб
Дареной дружбы мне не нужен.
Aeternum vale! В путь иной
Меня ведет иная твердость.
Меж нами вечною стеной
Неумолимо встала – гордость.
Дж. Уистлер. Симфония в белом № 1
«После стольких роз, городов и тостов…»
После стольких роз, городов и тостов —
Ах, ужель не лень
Вам любить меня?
Вы – почти что остов,
Я – почти что тень.
И зачем мне знать,
что к небесным силам
Вам взывать пришлось?
И зачем мне знать,
что пахну́ло – Нилом
От моих волос?
Нет, уж лучше я расскажу Вам сказку:
Был тогда – январь.
Кто-то бросил розу. Монах под маской
Проносил фонарь.
Чей-то пьяный голос молил и злился
У соборных стен.
В этот самый час Дон-Жуан Кастильский
Повстречал – Кармен.
Неизвестный художник. Дон-Жуан
«И была у Дон-Жуана – шпага…»
И была у Дон-Жуана – шпага,
И была у Дон-Жуана – Донна Анна.
Вот и всё, что люди мне сказали
О прекрасном, о несчастном Дон-Жуане.
Но сегодня я была умна:
Ровно в полночь вышла на дорогу,
Кто-то шел со мною в ногу,
Называя имена.
И белел в тумане посох странный?
– Не было у Дон-Жуана – Донны Анны!
М. Слефогт. Певец Франсиско д Андраде в роли Дон Жуана в опере Моцарта (Красный д’Андраде)
«Горечь! Горечь! Вечный привкус…»
Горечь! Горечь! Вечный привкус
На губах твоих, о страсть!
Горечь! Горечь! Вечный искус —
Окончательнее пасть.
Я от горечи – целую
Всех, кто молод и хорош.
Ты от горечи – другую
Ночью за́ руку ведешь.
С хлебом ем, с водой глотаю
Горечь-горе, горечь-грусть.
Есть одна трава такая
На лугах твоих, о Русь.
М. Пирнер. На рассвете
«Вот опять окно…»
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или просто – рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч
Ты, окно в ночи́!
Может – сотни свеч,
Может – три свечи…
Нет и нет уму
Моему – покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
Ф. Лейтон. Медовый месяц
«Мне нравится, что Вы больны не мной…»
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится,
что можно быть смешной —
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится ещё, что Вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не Вас целую.
Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём,
ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня – не зная сами! —
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что Вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не Вами!
Дж. Тиссо. Офицер и дамы на борту теплохода
«Писала я на аспидной доске…»
С. Э.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблёклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по́ льду,
и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, —
чтоб всем было известно! —
Что ты любим! любим! любим! любим! —
Расписывалась – радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В века́х со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала – имя…
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты – уцелеешь на скрижалях.
А. Эндер. Девушка на замершем озере
«Любовь! Любовь! И в судорогах…»
Любовь! Любовь! И в судорогах,
и в гробе
Насторожусь – прельщусь —
смущусь – рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.
И не на то мне пара крыл прекрасных
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.
Нет, выпростаю руки, стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью! —
Верст на тысячу в округе
Растоплены снега – и лес спален.
И если все ж – плеча, крыла, колена
Сжав – на погост дала себя увесть, —
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать —
иль розаном расцвесть!
Ф.Б. Дикси. Конец похода
«Вчера еще в глаза глядел…»
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче – всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче – вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что́ тебе я сделала?!»
И слезы ей – вода, и кровь —
Вода, – в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха – Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что́ тебе я сделала?»
Вчера еще – в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал, —
Жизнь выпала – копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою – немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что́ тебе я сделала?»
Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал – колесовать:
Другую целовать», – ответствуют.
Жить приучил в само́м огне,
Сам бросил – в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе – я сделала?
Всё ведаю – не прекословь!
С этой книгой читают
