Снег, снег, снег, снег,
Снег над палаткой кружится.
Вот и кончается краткий ночлег.
Снег, снег, снег, снег
Тихо на тундру ложится,
По берегам замерзающих рек
Снег, снег, снег…
А. Городницкий
Одной из немногих возможностей путешествовать в молодости, для меня были многочисленные геологические экспедиции, колесившие тогда по всему Советскому союзу. Летние сезоны семьдесят пятого – семьдесят шестого года я провел на Камчатке. С тех пор прошло немало лет, но просматривая интернет, я заметил, что жизнь в этих местах изменилась мало, причем далеко не в лучшую сторону.
В устье реки Пенжина, впадающей в Охотское море, расположен небольшой поселок под названием Манилы.1 Это место на карте, где Камчатский полуостров начинает отделяться от материка, граница Северо—Восточной Сибири. Здесь тогда располагалась база нашей небольшой геологической партии. До места работы от Петропавловска – Камчатского я добирался кружным путем целых две недели, сопровождая различные грузы в самолетах и вертолетах. Это были труженики малой авиации: самолеты АН—2 и вертолеты МИ—4. Довелось летать с бочками горючего и на старом ЛИ—2.
– Помните старый советский фильм «Воздушный извозчик»?
Первым, что поразило меня в Манилах, были небольшие деревянные рыбокоптильни возле каждого дома; кабинки, более всего похожие на деревенские «отхожие места» средней полосы России. Помню, что меня очень интересовало; почему из многих «туалетов» идет дым?
Неприятная истина открылась быстро. В поселке из нескольких десятков домов имелся лишь один общественный туалет, отлитый из бетона. Три дырки в полу в мужском отделении и, наверное, столько же в дамском. Впрочем, местные коряки, как правило, сюда не заходили.
Так было в мое первое посещение. В следующем году, учитывая возрастающие потребности населения, с помощью взрывчатки было построено еще два туалета: возле почты и, кажется, неподалеку от поселкового клуба. В этих туалетах можно было запереть деревянные двери на крючок, – неслыханная роскошь!
Могилы на здешнем кладбище тоже вырыты с помощью взрывчатки. Что поделаешь, – вечная мерзлота! Впрочем, аборигены своих покойников обычно кремируют. Делается это так: покойнику перерезают сухожилия на руках и ногах, потом вспарывают живот, а затем сжигают. Часто вблизи посёлков можно видеть пепелища – это места сожжения усопших.
Манилы находятся в зоне холодного субарктического климата, с длительной и снежной зимой, и коротким летом. Село расположено у слияния рек Пенжины и Манилки, вокруг простирается холмистая тундра, из которой выступают острые останцы скал. Небольшие деревья (тополь или ольха) растут только в пойме Манилки.
Летом вокруг села полно ягоды. Местные жители собирают морошку, жимолость, много брусники и голубики. Повсеместно растет кедровый стланик, – «кедрач». Орешки в его шишках мелкие, но вкусные. В ягодных местах часто можно встретить бурых медведей.
Поселок играет важную роль в снабжении прилегающих районов продуктами питания, товарами и горючим. Если грузы не завезут за «навигацию», – беда! В прошлом это уже бывало: сидели люди зимой и без хлеба, и без горючего, и без чая с сахаром.
Сюда все привозят морским путем, но, несмотря на это порт, как таковой, в поселке отсутствует. Все судовые грузы сначала перегружают на плоскодонные баржи, а уже затем гонят их к берегу. Помню, что мы называли эти баржи плашкоутами. Во время морского прилива река течет вспять. Потрясающее зрелище!
Устье Пенжины известно своими приливами, высотой до четырнадцати метров. Это мировая рекордная величина, вторая после залива Фанди. Когда-то существовали проекты постройки в этих местах приливной электростанции, но, по-моему, «воз и ныне там».
В те годы в поселке и на сотни километров вокруг полностью отсутствовали асфальтированные дороги, не было телевидения. Легковые автомобили можно было увидеть только в кино, которое демонстрировалось в клубе три раза в неделю.
Как-то раз, во время похода на почту, я познакомился с работающей там девушкой редкой красоты. Кажется, ее звали Галей. Девушке было восемнадцать лет, как тогда и мне. Она была полукровкой, дочерью русской женщины и корейского эмигранта.
Тогда я был влюбчив, и мне очень хотелось что-нибудь сделать для нее. В юношеских мечтах я увозил ее на «Большую землю», но так и не посмел даже заикнуться об этом, ведь у нее уже был жених. Улыбчивого парня звали Петя, тогда он был портовым рабочим. Интересно, как сложилась их дальнейшая судьба?
Начальника нашей партии звали Фридрихом Анатольевичем, но он предпочитал короткое имя Фред. Вместе с ним мы закупили продукты и проверили снаряжение, на этом предполевая подготовка была закончена. В этой безлесной местности трудно было найти длинные шесты для палаток и растяжки тента, но я справился с этой задачей, стянув на поселковой стройке десять длинных брусьев.
– Слава Богу, что тебя не поймали! – укоризненно покачал головой Фред.
– А чтобы они сделали?
– Бока бы тебе, точно, намяли!
– Но не отдавать же шесты обратно?
Фред согласился, с тем, что это было бы еще большей глупостью.
Через неделю прибыли недостающие члены нашей партии: немолодая женщина – главный геолог и двое дайверов-любителей,2 нанятых в качестве рабочих. Наш начальник хотел осмотреть дно моря возле впадения туда золотоносного ручья, вот ему и понадобились такие специалисты. Можно было вылетать в поле, но тут начались затяжные дожди. Нашего главного геолога, коренастую женщину лет пятидесяти, звали Галиной Ивановной.
– Нечего мальчишке бездельничать, – высказала она глубокую мысль, – рабочий на то и рабочий, чтобы работать!
Меня отрядили в распоряжение начальника геологической базы, расположенной в поселке. Вместе с другими бедолагами (обычно на тяжелые работы подряжали студентов—практикантов), мы ворочали в аэропорту тяжелые бочки с авиационным горючим, разгружали и загружали различное оборудование и строительные материалы, возили со склада взрывчатку для горнопроходческих работ.
Склад аммонита по причинам безопасности находился вдали от поселка, в тундре. При погрузке нас взрывчатки нас нещадно кусали огромные комары, которым нисколько не мешал постоянно моросящий дождь. Мазь, со звучным названием «Тайга», кровососов не отпугивала. Чтобы полчища комаров не заели нас совсем, лицо и руки следовало смазывать специальным составом. По совету Фреда в моем кармане хранилась герметичная баночка с марлей, смоченной бенфталатом; скоро такие же баночки завели и мои коллеги по работе.
