– Мы на необитаемом острове! – Павел прыгает в прозрачную бирюзовою воду и несколькими рывками вытаскивает лодку на сушу. Позволяю ему подхватить себя на руки, и вот мы лежим в пене прибоя, покрывая друг друга поцелуями.
Понежившись вволю на берегу, мы гуляем вдоль кромки воды. Ветер обдувает нас, спасая от полуденной жары. За спиной у Павла рюкзак, на плече ружьё. К рубашке и шортам цвета глины просится вместо бейсболки пробковый шлем. Моя фантазия его требует для завершения образа исследователя джунглей. Может представлять его учёным, а не пиратом? Вдруг поспокойнее тогда будет? Ведь мысль материальна.
– Неужели, здесь совсем никто не живёт? – поражаюсь первозданной природе острова. Пение птиц, деревья в два обхвата. – Это точно остров?
– Остров. Не берусь утверждать, что он необитаем, хотя в Тихом океане такое явление не редкость, – пожимает плечами Павел. – Примерно двести километров до цивилизации, если не врёт навигатор. С ним что-то странное творилось вчера. Хочешь немного углубимся в лес?
– Хочу, – завороженно смотрю на пёстрые, полные жизни заросли.
Шторм усиливается, и волны всё яростнее набегают на берег.
– Странно, ветер разгулялся, штормового предупреждения не было, – Павел обнимает меня за плечи. – Думаю, пару часов прогулки хватит вполне, а потом вернёмся на яхту.
– Как скажешь, – прижимаюсь к нему.
– Неужели? – довольно улыбается он. – Это даже круче, чем услышать от тебя «да»! Небо меня услышало.
Ступаю на тропинку впереди него, но он берёт меня за руку.
– Позволь, я пойду первым, – подмигивает Павел, – здесь тебе не Елисейские поля.
– Почему-то именно сейчас я подумала о Париже, – пропускаю Павла вперёд. – Знаешь, что бы ни произошло, я проведу день рождения именно там, в городе, где даже утренние круассаны пропитаны атмосферой любви. И уже ресторан выбрала. «Палас д’о».
Мечтательно развожу руки в стороны и вдыхаю всей грудью аромат тропиков. Павел оглядывается и окидывает меня скептическим взглядом с ног до головы. Я по-прежнему в одной рубашке и балетках. Хотела надеть шорты Павла, но они мне оказались чересчур велики.
– Париж брошу к твоим ногам, если захочешь. Между прочим, у меня там есть дом. Но сейчас смотри под ноги, чтобы не наступить на какое-нибудь ядовитое пресмыкающееся, они здесь встречаются в изобилии.
– Опаснее человека я зверя не встречала!
Затеваем спор, кого следует больше опасаться и углубляемся в лес. Чувство покоя и первозданной чистоты манит всё дальше и дальше.
Незаметно пролетает три часа. За это время мы нашли пресное озеро, солнечную полянку и скалу. Стая обезьян, вереща и толкаясь, молниеносно сваливает с берега. Но наше внимание больше привлекает живописная скала. На покрытой мхом стене виднеются углубления, уцепившись за которые мы поднимаемся к неглубокой уютной пещере. В прохладе съедаем взятые с собой бутерброды, запивая их зелёным чаем из термоса.
Пускаемся в обратный путь. Я уже немного устала. Павел клянётся, что прекрасно ориентируется и обещает кратчайшим путём привести нас к лодке. налетает сильный ветер и идти всё тяжелее. Небо затягивает косматыми свинцовыми тучами, и на нас обрушивается его величество тропический ливень.
– Нужно где-то укрыться и переждать дождь, – перекрикивает непогоду Павел. – Осторожно!
Семеню следом за ним и едва успеваю остановиться, когда Павел проваливается в яму, ступив на корень трухлявого дерева.
Опускаюсь на колени и испуганно заглядываю во внутрь. Павел сидит на дне ямы, включив фонарь.
– Похоже, ты была права, – кричит он, поджав под себя ногу. – Я, словно неразумный слон, провалился в западню, явно сделанную руками человека. Самое неприятное, что я повредил ногу.
– Сломал или просто потянул?
Стучу зубами от холода и испуга. Уже не понимаю, отчего больше. Ливень нещадно хлещет меня по спине и затылку.
Павел силится встать, но вскрикивает от боли.
– Чтоб я знал, распорол – точно, – он осматриваться в поисках выхода из ловушки.
Ветер порывисто гнёт верхушки деревьев, скрип и треск теряется в нарастающем гуле со всех сторон. Так реветь может только разбушевавшийся океан.
Павлу наконец удаётся встать. Он щадит больную ногу. Вытягивает руку вверх. До края ямы далеко, а зацепиться не за что. Кому, интересно, понадобилось рыть этот котлован? Павел направляет луч фонаря в мою сторону, и мы встречаемся взглядами.
– Твои глаза блестят, как в лихорадке, – кричит Павел. – Не бойся. сейчас что-нибудь придумаю.
– Если мы свяжем наши рубашки рукавами, получится трос, – оглядываюсь по сторонам, – только не вижу, куда его можно привязать. Придётся самой удерживать.
– Гениально, – похоже, Павла удивляет моя смекалка.
Что же за женщины у него были до меня?
– Не уверен, что выдержит, но попробовать можно.
Поднимаюсь с колен и снимаю рубашку. Рядом торчат ветви мёртвого куста. Висну на одной. Она пружинит, поднимая меня в воздух, но внизу ломается, и я с визгом шлёпаюсь в грязь. За рукав привязываю к ветке рубашку. Опускаю вниз. Павел быстро скидывает рубашку с себя и скрепляет рукава.
Вытаскиваю связанную одежду. Лён – ткань крепкая, должна выдержать даже такого кабана. Всё равно других вариантов нет. Намотав рукав в один оборот на запястье, ложусь на живот и опускаю свободный конец Павлу. Он ещё раз исследует поверхность стены. Она скользкая даже на вид. Шансов выбраться по ней и с целыми ногами не много.
– Лилиан, – Павел стоит уже по щиколотку в воде, – это не вариант! Ты соскользнёшь ко мне.
– Мы даже не попробовали, – злость и азарт управляют мной. – Посиди до утра. Там, глядишь, и выплывешь. Дождь не утихает.
– Лилиан!
– Павел!
– Ты должна за что-нибудь держаться.
– Я же не обезьяна, – приподнимаюсь на локтях и оглядываюсь по сторонам.
С другой стороны ямы, невдалеке от её края, растёт высокое нетолстое дерево.
– Дай мне ремень, – требую я и перебираюсь на другую сторону ямы.
– Что ты ещё придумала?
– Ремень дай!
– Лови!
Обхватываю ногами ствол дерева. Помучавшись, умудряюсь связать ноги в районе щиколоток. Лучшие йоги мира позавидовали бы такой гибкости. Откинувшись на спину, перебрасываю злосчастный рубашечный трос через себя. Стараюсь не думать о том, что лежу в противной жиже – тропа разбухла и превратилась в глиняное тесто. Руки чуть-чуть не доходят до края, но длины рубашек должно хватить.
– И не говори мне нет, – перекрикиваю непогоду, – я выдержу.
– Что ты там сотворила? – кричит Павел.
– Да лезь ты уже!
Дождь хлещет в лицо, не давая открыть рот. Даже говорю с трудом.
– Держись, мать! Я сделал прикладом ружья несколько ступенек, но девяносто кг – это тебе не шутка!
Тело моё вдруг натягивается, как на средневековой плахе, и я ещё крепче вцепляюсь в рубашку. Ледяная вода сейчас как благо. Первые две попытки Павла идут прахом. Кусаю губы до крови. Ноги затекли, практически их не чувствую. Кажется, что руки вытянулись как плети и никогда уже не станут прежними. Лишь бы меня не разорвало, остальное переживу. Вот только вода, льёт и льёт с неба. Рывок, и Павел падает рядом со мной.
