Элис снова видела себя во сне котёнком. Этот сон приходил к ней довольно часто, но особенно часто стал сниться почему-то именно в последнее время. Сон вызывал двоякие чувства – с одной стороны щекочущую ностальгию по давно ушедшему времени. С другой стороны взрослой и умудрённой жизненным опытом кошке было немного стыдно и смешно снова стaть несмышлёным котёнком, пусть даже и в собственном сне. При этом, кстaти, котёнком глупым и вечно напуганным.
Сейчас Элис было смешно вспоминать, как в детстве она шарахалась от всех незнакомых людей, – будь то сантехник, почтальон или гости, кстати говоря, частенько наведывающиеся к хозяевам. А уж пылесос вызывал тогда у неё тaкую паническую атаку, что хоть стой, хоть падай! Как она ещё инфаркт тогда не получила – неизвестно. Чудом, точно чудом, Бог миловал.
Элис перевернулась на левый бок, поскольку лежать в прежнем положении стало тяжело – мышцы затекли. В полудрёме она слегка улыбалась, вспоминая свою кошачью молодость. Сейчас ей шёл уже тринaдцaтый год – солидный возраст, как ни крути хвостом. А всё же пылесос – штука очень неприятная. Даже сейчас, зная все его возможности и медлительность передвижения на своих маленьких колёсиках, Элис всё равно продолжала опасаться и старалась держаться от него подальше. «Бережёного Бог бережёт», – как говорит хозяйка. «A небережёного конвой стережёт», – как добавляет хозяин. Куда-то же эта злая, гудящая машина прячет запахи и частицы материи? Втянет в себя шерсть и больше её никогда не увидишь. «Тю-тю ляли, бяки съели», как говорит хозяйка своему младшему детёнышу.
Ещё в молодости до дрожи в лапах Элис боялась попасться в пылесос, думая, что он может и её поглотить целиком, – и ничего от неё больше не останется. Многого она боялась в детстве, и, честно говоря, была большой трусихой. Когда её принесли к хозяевам домой, очень боялась выходить из коробки, – так и сидела в ней целую неделю. Поесть выползала глубокой ночью, когда хозяева спали безмятежным сном. Она ведь, смешно сказать, и хозяев поначалу боялась. Но ничего, быстро привыкла. Даже простила им со временем самое страшное в своей жизни – операцию по стерилизации. Не сразу, конечно, но простила.
«Сами-то они детёнышей потом завели, а меня лишили радости материнства», – подумала с застарелой обидой кошка. Потом снова заворочалась с боку на бок. «А вообще, честно говоря – на фиг мне эти котята сдались. Даром не нужны». От детей одни проблемы, – это к своим годам Элис чётко знала. «Взять хоть хозяйских детёнышей – бегают везде, громко орут, лезут всюду, норовят поймать и тискать, то за хвост тянут, то в рот лезут, то за усы теребят. Изверги – одно слово. И ума ведь совсем нет, раньше я не думала, что люди такие глупые бывают. Оказывается, бывают – когда маленькие. К счастью, поэтому их и провести легко, и убежать от них и спрятаться куда-нибудь, если совсем допекут».
Мысли о детях напрочь прогнали сон, и всю безмятежную дрёму как рукой сняло. Элис прошлась до кухни, понюхала пустую миску для корма, полакала водички. Однако, пора бы уже и подкрепиться. Как говорит хозяин – «Солнце встало ближе к ели, время срать, а мы не ели».
Где-то они потерялись, утряслись с утра пораньше, и пропали с концами. И ведь думают только о себе – люди, людишки, и плевать им, что у кошки вашей – хрен на блюде, извиняюсь. С утра ведь маковой росинки во рту не было. Хоть с полу крошки человеческой еды не подбирай, но ведь и придётся, если они в ближайшее время не нарисуются. В желудке уже предательски урчало, живот крутило как хозяйскую стиральную машину с бельём.
Элис прекрасно знала, что есть с полу ей категорически нельзя, иначе может разболеться живот, может жидко пронести, может стошнить на пол, в конце концов. Всё это бывало с ней уже не раз, и каждый раз хозяева были этим крайне недовольны – ругались, пичкали горькими, совершенно несъедобными лекарствами. Грозились даже увезти к живодёру – ветеринару, тьфу, тьфу, тьфу – не к ночи будь помянутому. «Постучала бы по дереву, если б умела», – ухмыльнулась в усы Элис.
Да, есть с полу объедки – это моветон, это на самый крайний случай. Беда в том, что с годами Элис превратилась в заядлую чревоугодницу. В молодости она относилась к еде гораздо проще. Сейчас же, с высоты своих преклонных лет, она не видела в жизни ничего особенно интересного и заслуживающего внимания, кроме корма. Особенно в её понимании высоко котировался (каламбур от слова «кот») так называемый мокрый корм из пакетиков – типа «Вискаса» или «Китекэта». Их было много видов, и все Элис просто-напросто обожала. «Ваша киска купила бы Вискас», – вспомнила Элис рекламный слоган и облизнулась. Да, купила бы, если бы у вашей киски были бы деньги на него. Хозяин частенько удивлялся, мол, что они кладут в него, интересно? Глюконат какой-нибудь? Усилитель вкуса? Или валерьянку капают? Хозяйка соглашалась, что дa, это как фаст-фуд для людей – вредно, но вкусная зараза. Помнишь, говорилa онa, ветеринар рекомендовaл кормить сухим кормом, он сбалансирован.
Все беды от них, от ветеринаров, – в очередной раз убеждалась кошка. Хотя она и сама знала, что у неё очень чувствительное пищеварение – так и на упаковке с сухим кормом, который обычно покупали ей хозяева, было написано: «Корм для кошек с чувствительным пищеварением».
Но иногда бывал праздник и на её улице – порой перепадал влaжный корм. Это случалось, когда сухой заканчивался, а купить его по причине неурочного времени было уже негде. Тогда Элис начинала мяргать с удесятерённой силой, изображала голодный обморок, принималась грызть комнатные цветы из горшка на подоконнике и всячески подгонять хозяев метнуться в круглосуточный магазин за влaжным кормом. Обычно спектакль достигал желаемой цели. Но поскольку теперь разыгрывать его было не перед кем, Элис вздохнула и направилась к входной двери, напрягла слух – кажется, кто-то поднимался по лестнице. Вроде были слышны детские возбуждённые голоса.
«Тараторят опять что-то», – подумала кошка, но в душе обрадовалась, услышав детский лепет, ведь одни детёныши не ходят, значит и хозяева с ними, а значит, накормят сейчас – надо только погромче начать мяукать с порога, чтоб не забыли, а сразу выдали сухой паёк.
Дети и хозяева ввалились в пространство квартиры шумною толпой, как цыгане у Пушкина. Тишина мгновенно рассеялась, начался хаос и анархия. Обычные дела. Элис хотела громко мяукнуть, но подавилась на полуслове. Хозяева и дети пришли не одни, в их руках была незнакомая бежевая сумка – переноска. Старший детёныш нетерпеливо расстегнул молнию на ней и – явление Христа народу! – из сумки неуверенно показался серо-зелёный кот в тигровую полоску с большими жёлтыми глазами. Да и сам кот был чуть не в двa раза больше Элис. «Матёрый котище, хотя явно ещё молодой», – сразу определила опытным глaзом кошка.
