Глава первая. Давний друг
Интерьер кафе был вполне приличным: мягкие, угловатые диваны, обитые молочным флоком, нежили тело, уставшее от дальней поездки на жёсткой полке купе поезда дальнего следования. Равнодушные официантки не досаждали. Приятным сюрпризом в кафе оказался бесплатный WiFi и неожиданно вкусный «американо».
Аромат кофе и замысловатое пирожное, успокаивающая, не навязчивая музыка – Ильмера просто млела от наслаждения. К тому же, из-за недавних неприятностей и долгого мотания в поезде она сильно постройнела, и теперь изящная тридцати девятилетняя девушка ощущала себя свободной, беззаботной студенткой. Правда, в студенчестве она не могла себе позволить ни такого дорогого кафе, ни планшетника и ему подобных гаджетов, которые теперь врассыпную лежали в её необъятной сумке. А если ещё учесть, что она только что вышла из дорогущего салона красоты, где привела себя наконец-то в порядок…
Что ещё для счастья надо?
Наманикюренный пальчик водил по экрану сенсорного планшетника. Бесцельно просматривая страницы социальных сетей, она увидела живописное фото – белый песок, пальмы, лазурное море и бездонное чистое небо – подпись гласила «Побережье Гоа»…
Ильмера мечтательно посмотрела в витражное окно, где высоко над многоэтажными бетонными джунглями хмурилась серая масса беспросветных облаков…
***
– Ириш, привет! – молодая дама вздрогнула, оторвавшись от разглядывания неба. – Давно ждёшь?
На диван напротив Ильмеры плюхнулся молодящийся мужчина, одетый роскошно-небрежно – однокурсник Семён Туманов, который теперь был известен под псевдонимом Афанасия Пятницкого, известного фельетониста, ведущего свою еженедельную колонку в пятничном выпуске популярной областной газеты. Картинно откинув назад короткие вьющиеся русые волосы, и бросив небрежно на спинку соседнего дивана бежевое шевиотовое пальто, оставшись в лёгком бежевом пиджаке и бежевых джинсах в облипочку, расплывшись в прямо таки лучезарной улыбке, Семён вопрошающе уставился на Ильмеру, заставив её на секунду смутиться.
– Да нет, не так долго – вот, ещё кофе выпить не успела. Привет, привет, Сёма, ты пунктуален как всегда. О, да ты сбрил свою бородку?
– Це ж мовитон – у меня теперь такой стиль. Все бороды отпускают, должен же я чем-то отличаться от толпы?
Только что скучавшие официантки оживились, наперебой шепча что-то друг другу, кокетливо поглядывая в сторону их столика – видно было, что девушки узнали Семёна и одна из них с, насколько это было ей под силу, обворожительной улыбкой, принесла меню, раскрыла перед ним позолоченные корочки и уставилась обожающим взглядом на своего кумира.
Видно было, что Семён привык к подобной реакции окружающих – его часто приглашали на телевидение, где он мелькал в субботне-воскресных развлекательных передачах.
Он величественно махнул рукой в знак отказа и произнёс:
– Коньяку и сигару!
Ильмера, еле сдерживая смех, уставилась на официантку, которая заморгав глазками, пролепетала:
– Афанасий Гордеевич, у нас не курят, простите. И спиртное тоже только после двух.
Семён картинно обратил взор на Ильмеру:
– Вот, Ильмера Богдановна, дожили мы до светлых дней – не бухнуть, ни покурить красиво, – и обратился к улыбающейся официантке, – ирландский кофе и жвачку, любезная.
Счастливая официантка быстро унеслась выполнять заказ, попутно рассказывая своим коллегам о новой выходке обожаемого «клоуна».
Ильмера, подавив смех, спросила:
– Шут гороховый. Тебе не в журналистику, а в театральный надо было. И потом – когда это ты курить начал? Да и коньяк ты, помнится – не очень…
– А красиво «понтануть»? Эх, ничего ты, Ириш, не понимаешь!
– Куда уж мне. Да… каким ты был, таким ты и остался.
Семён уставился на Ильмеру:
– Да и ты не изменилась – всё такая же красавица и зануда. Как там столица?
– Цветёт и пахнет, – в тон ему ответила Ильмера.
– Жиреет, значит?
– Я бы сказала – множится и расширяется.
– Надолго к нам в глубинку?
– Похоже, теперь надолго, – Ильмера вздохнула и, откинувшись на спинку дивана, допила остывший кофе.
– Что же так? – с деланным удивлением спросил студенческий друг, картинно приподняв бровь.
– Не спрашивай. Так вышло… Потом как-нибудь расскажу.
– Ну да, ну да… Я слышал, ты ещё журналистикой занимаешься?
– Зам редактора была… – Ильмера вздохнула, – на том и погорела.
Семён хмыкнул. Ткнул пальцем в планшетник:
– Что показывают?
– Да так, – Ильмера показала ему фото. – Побережье Гоа, – усмехнулась. – А помнишь, как ты на выпускном целовал всех однокурсниц подряд и орал: «Поехали на Гоа!» – ну и ржачно было.
– Да, роскошное время было. Весь мир казался у моих ног… А теперь я в этой дыре, – усмехнулся, – местная знаменитость.
– Ну, уж не такая это и дыра – один из крупнейших областных центров.
– Но и не столица.
– Сём, далась она тебе? Я вон, двадцать лет на издательство отпахала, а меня пинком…
Девушка почувствовала, как в горле застрял комок. Слёз уже не было – одна досада оттого, что Ильмера всю душу вложила в инновационные проекты неблагодарного издательства. А в результате…
Семён подозвал официантку и попросил бокал воды. Ильмера, сделав несколько глотков, уставилась на хрустальный бокал, водя пальчиком по его краям.
Семён дотронулся до руки задумавшейся подруги:
– Ириш, я ведь и сам всё знаю, что там у тебя случилось. – Она удивлённо посмотрела на Семёна, который сбросил шутовскую «маску». Тон друга стал внезапно серьёзно печальным. – Я отслеживал судьбу всех однокурсников – благо теперь есть всемирная паутина. Знаю, что ты была замужем и зам редактора. А некоторое время назад Расколова, помнишь, выскочка была, на курс нас старше, написала, что одна дурочка наехала на депутата одного подмосковного городка, обвинив его в коррупции, да ещё где-то документы раздобыла. Сказать – кто эта дурочка неразумная?
– Не надо.
– Ну, не от большого же ума ты это сделала? Надоело в уютном кабинете сидеть и нехилые деньги получать? Ира, ты что, наивная девочка? Коррупция – закон жизни! Вот я – гноблю потихоньку этих уродов, под маской эстетствующего шута, а они меня снисходительно по плечу треплют, мол, что с клоуна возьмёшь. Зато народ – он всё понимает, что я хотел сказать. А ты – сразу в лоб!
Ильмера, зажав губу, отвернулась к окну, за которым с почти беззвучным шелестом шёл дождь. Затем повернулась и, глядя в глаза другу медленно, с металлическими нотками в голосе произнесла:
– Знаешь, я такого насмотрелась за прошлые годы, что тошно стало от беззакония и цинизма. Вот и решила, что хоть одну гниду выведу на чистую воду.
– Ну и что, вывела?
– Теперь понимаю – не так надо было, а сразу в прокуратуру…
