Автор благодарит Марию Блинову,
без ее вопросов этого рассказа
не было бы вовсе.
Посвящается моему первому настоящему другу,
мальчику который однажды пришел и сказал, что будет со мной дружить.
Выпуск 1998 года, группа на втором этаже, вход напротив калитки,
деткий сад номер 448, во дворе 17го дома по улице Заславской,
Минск, Беларусь.
Если ты сейчас это читаешь – привет и спасибо…
Вот и наступил день, которого мы так долго ждали.
После уроков Эли с родителями предстояло отправиться в федерационный госпиталь за биокостюмом. Инопланетные технологии были дорогими, а планетарные дотации – скромными, так что очередь растягивалась на многие годы. Эли ждала своей очереди столько, сколько я ее помнил.
И вот осталась всего несколько часов. Я каждый день провожал ее домой, но сегодняшний поход обещал стать особенным. Еще никогда я не видел Эли настолько… безоблачно счастливой.
– Я запишусь на танцы! – она шла по улице, размахивая руками и совсем не глядя под ноги.
На всякий случай я придвинулся поближе. Еще споткнется. Что для других – разбитые коленки, для Эли – не одна неделя в заживляющих бинтах. У нее было редкое среди землян генетическое заболевание, из-за которого ее кожа слишком легко травмировалась от любого неосторожного воздействия.
– И получу права на грави-байк! И…и… попрошу у родителей купить ботинки, как у Ленки из параллельного класса, такое ретро, я слышала, как девчонки говорили, что они жутко неудобные, – она обернулась ко мне и закономерно споткнулась. Я был начеку и успел подхватить ее в последний момент.
Глаза Эли сияли неприкрытым восторгом.
– И очень тесное, облегающее платье!
Вопрос с ботинками был мне не совсем понятен, зато против облегающего платья я ничего не имел. Смутившись собственным мыслям, я поспешно придал Эли вертикально положение и отступил на пару шагов.
Губы ее смеялись, глаза – тоже. И если первое было не редкостью, то второе стало для меня настоящим открытием.
– Я прочитала всю информацию, которую только смогла найти! У биокостюмов имеются зачатки интеллекта, они хотят есть, реагируют на изменение окружающей среды, представляешь? Полностью сформировавшийся симбионт может даже делиться эмоциями!
– Как живая шуба, – с некоторой долей настороженности заметил я, чем вызвал новый смешок Эли.
– Все равно что завести кошку, – парировала Эли. – Кошка, которая всегда с тобой!
Никогда не понимал любви землян, к этим мохнатым, самостоятельным, самовлюбленным шерстяным созданиям.
Эли положила руку мне на плечо, привлекая внимание.
– Пришли. Я позвоню тебе, когда вернусь.
– Обязательно, – я улыбнулся. – Нервничаешь?
– Немного, – Эли помотала головой. – Теперь у меня не останется оправданий для лени и испуга, – внезапно сказала она и, толкнув меня в плечо, пошла к дому.
Я постоял минуту, глядя ей вслед, но уйти не торопился.
Мне вдруг вспомнилось, как я увидел ее впервые.
Родители считали, что наша семья и так слишком выделяется, чтобы акцентировать на этом внимание всякими инопланетными штучками, так что в школу я пошел самую обычную, районную, никаких закрытых учебных заведений для иномирцев, в самой обычной одежде, такой же как и большинство моих одноклассников, никаких инновационных технологий, которые, к слову, контрабандой провозились на Землю, чтобы торговать ими из-под полы.
Некоторые школьники красовались в «импорте», на зависть абсолютному большинству, меня же очень сложно было обвинить в «зазнайстве". Как бы нелепо это ни звучало, мои родители хотели, чтобы я чувствовал себя таким же, как все, не баловали сверх меры, покупая и разрешая мне ровно то же, что было доступно моим одноклассникам, и сейчас, в выпускном классе, я был им за это очень признателен. В отличие от других «туристов» которые не знали как себя вести, я чувствовал себя в обществе землян как рыба в воде.
Когда я был совсем маленьким, мы часто переезжали, но когда пришла пора идти в школу, семья осела на одном месте, чтобы мне не приходилось заново привыкать к одноклассникам, как и им ко мне. Так, я и познакомился с Эли. Просто вошел в класс в свой первый школьный день и увидел ее.
Другие дети бегали в коридоре, а она сидела в углу за партой в совершеннейшем одиночестве. Маленькая, хрупкая, печальная фигурка, в мешковатой бесформенной одежде.
– Почему ты не играешь с другими детьми? – спросил я, устраиваясь рядом.
Девочка вздрогнула и повернулась ко мне всем корпусом. Она была светленькая, со вздернутым носом и огромными голубыми глазами – очень, очень красивая.
– Я им не нравлюсь, – осторожно произнесла она, словно не веря, что я заговорил с ней.
