Весь долгий период с 1894-го по 1901-й год включительно мистер Шерлок Холмс был по горло загружен работой. Можно смело утверждать, что за эти восемь лет не было ни одного публичного дела, пусть даже и не представлявшего особой трудности, в котором бы в той или иной степени не принимал участие Шерлок Холмс. Кроме того, были сотни частных расследований, зачастую весьма необычных и запутанных, в раскрытии которых его участие сыграло решающую роль. Итогом восьми лет напряженной работы стали многочисленные победы и, увы, неизбежные в любом виде деятельности отдельные неудачи. Поскольку сам я принимал участие в большинстве этих дел и вел подробнейшие записи, мне очень трудно выбрать из этого обширного материала какую-то одну историю. Поэтому я решил следовать сложившемуся правилу и руководствоваться в своем выборе не столько жестокостью преступления, сколько оригинальностью сопутствующих обстоятельств и драматизмом развязки.[1]
Исходя из этого принципа, я расскажу на этот раз о деле мисс Вайолет Смит – одинокой велосипедистки из Чарлингтона; оно запомнилось мне целой цепью экстраординарных событий и внезапной драматичной развязкой. И хотя обстоятельства этого дела не позволили моему другу продемонстрировать свои возможности во всем блеске, некоторые особенности все же выделяют этот случай из остальных. Именно поэтому я и решил познакомить с ним читателей.
Обращаясь к своим запискам за 1895 год, я вижу, что впервые мы услышали имя мисс Вайолет Смит 23 апреля, в субботу. Я помню, что ее визит пришелся крайне некстати, поскольку Холмс на тот момент был занят решением весьма запутанной и сложной проблемы, связанной с загадочным преследованием, которому подвергся известный торговец табаком, миллионер, мистер Джон Винсент Харден. Мой друг во всем любил точность и сосредоточивался на решении проблемы целиком. Естественно, он не терпел, чтобы в такие моменты его отвлекали от дела. Но когда к нам на Бейкер-стрит поздно вечером пришла молодая красивая женщина – высокая, грациозная, с поистине королевским благородством манер – и попросила нашей помощи и совета, невозможно было отказать ей, не показавшись совершенным грубияном. Юная леди пришла с твердым намерением поведать Холмсу свою историю, и все мои уверения, что у него нет ни одной свободной минуты, были напрасны. В конце концов мне стало ясно, что она не удалится до тех пор, пока не осуществит свое намерение, а выдворять ее силой было бы недостойно джентльмена. Должно быть, Холмс тоже почувствовал это; смирившись с неизбежным, он устало улыбнулся и любезно предложил прекрасной нарушительнице спокойствия сесть и поделиться с нами своими тревогами.
– Во всяком случае, они не могут быть связаны с вашим здоровьем, – сказал он, окинув ее быстрым взглядом. – Любители велосипедной езды – очень энергичные люди.
Девушка бросила удивленный взгляд на свои ноги, и я заметил, что ее ботинки немного стерты с внутренней стороны от постоянного трения о педали.
– Да, я часто езжу на велосипеде, мистер Холмс, и это в некотором роде является причиной моего визита к вам.
Мой друг взял руку посетительницы и внимательно изучил ее. Он рассматривал ее руку так же бесстрастно, как ученый исследует экспонат.
– Надеюсь, вы извините меня, это моя работа, – сказал он, отпустив ее руку. – Я чуть было не ошибся, предположив, что вы работаете машинисткой. Теперь я уверен, что вы музицируете. Обратите внимание на уплощенные подушечки пальцев, Уотсон. Они характерны как для машинисток, так и для музыкантов. Но одухотворенность вашего лица, – он мягко повернул голову девушки к свету, – говорит о том, что верно второе предположение. Эта леди занимается музыкой.
– Да, мистер Холмс, я учительница музыки.
– Судя по цвету вашего лица, вы работаете за городом.
– Да, сэр, неподалеку от Фарнэма, на границе с Сурреем.
– Там красивые места. Сразу вспоминается, что там мы поймали фальшивомонетчика Арчи Стэмфорда. А что же случилось с вами, мисс Вайолет, неподалеку от Фарнэма, на границе с Сурреем?
И юная леди очень ясно и складно поведала нам следующее.
– Мой отец уже умер, мистер Холмс. Его звали Джеймс Смит, он дирижировал оркестром в старом Императорском театре. После его смерти у нас с матерью не осталось никаких родственников, кроме брата отца – моего дяди Ральфа Смита, который двадцать пять лет назад уплыл в Африку и с тех пор не подавал о себе никаких вестей. Мы с матерью жили очень бедно, но однажды нам передали, что в «Таймс» напечатано объявление о том, что нас кто-то разыскивает. Можете себе представить наше волнение: мы решили, что кто-то оставил нам наследство. Мы сразу поехали к адвокату по указанному в объявлении адресу. Там нас ожидали два джентльмена – мистер Каррузерс и мистер Вудли. Они сказали, что живут в Африке и приехали в Англию с кратким визитом по поручению моего дяди, который умер несколько месяцев назад в полной нищете в Йоханнесбурге, но перед смертью просил их разыскать его родственников и оказать им поддержку. Нам показалось странным, что, умирая, дядя Ральф озаботился нашей судьбой, тем более что раньше он не проявлял к нам никакого интереса, но мистер Каррузерс объяснил, что дядя лишь недавно узнал о смерти своего брата.
– Простите, – прервал девушку Холмс, – когда состоялась эта беседа?
– В декабре – четыре месяца назад.
– Прошу вас, продолжайте.
– Мистер Вудли показался мне омерзительной личностью. Он еще молод, но очень груб и неотесан, у него опухшее лицо, рыжие усы и прилизанные волосы, причесанные на прямой пробор. Меня возмутило, что он постоянно подмигивал мне; я думаю, Сирил не одобрил бы такое знакомство.
– О-о, значит, его зовут Сирил! – заметил Холмс, улыбаясь.
Юная леди покраснела и засмеялась.
– Да, мистер Холмс. Сирил Мортон, инженер-электрик, в конце лета мы надеемся сыграть свадьбу. Господи, с чего это я вдруг о нем заговорила? Я ведь только хотела сказать, что мистер Вудли просто отвратителен. Но мистер Каррузерс, тот, что постарше, производил не столь отталкивающее впечатление. У него темные волосы, гладко выбритое лицо землистого цвета, хорошие манеры и приятная улыбка. В отличие от мистера Вудли он немногословен. Мистер Каррузерс поинтересовался, на что мы с мамой живем. Я рассказала ему о нашем бедственном положении, и он предложил мне учить музыке его десятилетнюю дочь. Я сказала, что не хочу надолго разлучаться с мамой, и тогда он пообещал отпускать меня на уик-энд домой. Он предложил сто фунтов в год; вы сами понимаете: это очень хорошие деньги. Словом, я согласилась и переехала в Чилтерн-Грейндж, это в шести милях от Фарнэма. Мистер Каррузерс вдовец, хозяйством в его доме управляет экономка – очень почтенная пожилая женщина, миссис Диксон. Девочка оказалась прелестным ребенком, и все складывалось просто чудесно. Мистер Каррузерс – добрый человек, любит музыку, и вечера у нас проходят очень приятно. На выходные я уезжаю в город повидаться с матерью.
