Сергей Попов-Соснин - Дёминские записки (сборник)

Дёминские записки (сборник)
Название: Дёминские записки (сборник)
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Дёминские записки (сборник)"

Книга «Дёминские записки» содержит рассказы и маленькую повесть «Дёминская Лолерея». Вышедшие ранее под одноимённым заглавием десять рассказов о сельской глубинке были названы в литературной прессе родниковыми по замыслу, ручьистыми и солнечными. Страна детства всегда окрашена дымкой грустного счастья. Бесшумный толчок памяти – и будто серебряная струна-паутина соединяет тебя с давним временем, и ты, маленький мальчишка, чёрный от загара, крепкий и беспечный, шлёпаешь к реке и аккуратно ставишь босую ногу меж камешков и склянок. А рядом твои друзья, и эти друзья впаяны в твоё прошлое так же крепко, как и ты сам, и нет тебя теперешнего без них, как и их без тебя.

Повесть «Дёминская Лолерея», представляемая автором впервые, по времени и месту изображения драматической жизни школьной учительницы, которую за провинность сослали на ферму работать телятницей, также не выходит за рамки записок.

Окружающий мир, наполненный сокровенными тайнами, открытиями, маленькими победами и совсем не маленькими трагедиями, показан глазами 10-14-летнего мальчишки. Сострадание, сопереживание, сила правды – вот та основа, на которой построены предлагаемые читателю «Дёминские записки».

Бесплатно читать онлайн Дёминские записки (сборник)


© Попов-Соснин С.Я., 2018

© Оформление. ИПО «У Никитских ворот», 2018

Дёминская Лолерея

(Маленькая повесть)

18 июня 1963 года в час дня со стороны Мартыновки полностью, как ночью, потемнело небо. Бесшумно, остро белея, начали вспыхивать молнии. Синяя мгла, приближаясь, стала погромыхивать. На Малодёминском пруду, где я рыбалил, поднялся ветер. Волна зашлёпала о глинистый берег с такой силой, будто его стали бить мокрой тряпкой. Леска на удочке выгнулась дугой и засвистела.

С первыми каплями я помчался домой. Бежать было минут десять, однако через минуту я был вымочен до нитки. Небо громыхало, не переставая, и гром раскатывался так близко, что сотрясался воздух. Заскочив в сарай строящейся школы, я нашёл там стоящего в проёме казака. Он, казалось, не заметил меня. Загорелое лицо его было испуганно-взволнованным, а пальцы, державшие сигарету, дрожали. Подавшись вглубь, мы вместе стали смотреть в открытый проём. От сильного ветра потоки дождя ходили ходуном, залетая в сарай. Молнии вспыхивали между близкими тучами белыми подковами. Неожиданно громовые раскаты прекратились, и дождь ослабел, но только казак заговорил, как гром вдарил с такой силой, что тяжело заложило уши. «Рядом», – по-военному сказал казак.

Через час мимо нашего дома по грейдеру рысью пробежали двое мужчин.

– Вы чего бежите? – крикнула им вслед мама.

– Пронину Гальку убило, – почти не оборачиваясь, ответил один.

– Клавдину Гальку убило, – заплакала мама и села прямо на мокрое крыльцо.

– Господи, взял к себе Бог сиротинку… Клавдия теперь там радуется, – непонятно проговорила мама.

Я был старше Гальки всего на два года и ходил с нею половину своей жизни в хуторской детский сад.

Оказалось, что раскат грома, потрясшего Дёминку, за секунду ранее вдарил в направлении земли молнией. Молния, шириной с руку, вошла в трубу домика, где на койке вместе сидели восьмидесятилетняя бабка и её восьмилетняя правнучка Галька, убила Гальку и отбросила бабку на пол. Очухавшаяся со временем бабка выволокла девочку на двор и заголосила. Прибежавшие соседи, поняв, в чём дело, тут же, охая, рьяно выкопали траншейку, положили туда Гальку и по шею засыпали, чтобы земля отсосала электричество. Но девочка, совершенно не обожжённая, а белая и вялая, казалось, заснувшая, так в себя и не пришла.

1

В НАЧАЛЕ ПЯТИДЕСЯТЫХ послевоенных годов 20-го столетия не было в хуторе Дёминском веселее молодой пары, чем Михальченко: жены Клавдии и мужа Николая.

Клавдию, с первого взгляда, нельзя было назвать красавицей, однако дебелые казаки, встречавшие её на дороге одну, непременно воровски оглядывались. Лицо её было непримечательным: овал в меру ровным, губы не тонкие и не пухлые, нос небольшой; разве что брови казались густыми, так по моде тех лет подводили их краской-сурьмой до черноты и блеска. Роста небольшого, Клавдия имела крепкую и ладную фигурку. Женщины, родившиеся в донской степи и долго жившие у всех на глазах, как яблочки-преснушки, казались спервоначалу невзрачными, что называется «безвкусными», но с некоторого времени вдруг наливались таким соком, такой милой красотой, что у мужчин, окидывавших их своим природно-бесстыжим взором, возникала в глазах наволочь. Что-то непридуманно природное и манящее было в женщине, отчего казаки напружинивались. К тому же голос её легонько грассировал на перекате двух букв, «р» и «л», – и оттого казался неземным, мягко-волшебным. Смеялась Клавдия заразительно и легко, да и вообще считалась весёлой хозяйкой. Ну а поскольку она преподавала в средней школе немецкий язык и происходила от матери, работавшей во время войны «не хухры-мухры», как говорили в хуторе, а секретарём райкома партии, то относилась в большом и известном на всю область хуторе к интеллигентской верхушке. Её мать – красавицу Галину Макарову, погибшую во время бомбёжки Ново-Анненского рынка среди сотен других, многие помнили и жалели и теперь исподволь переносили горестное уважение и внимание к Клавдии.

Клавдия в хуторе жила с бабкой и мужем. Бабка была местной, с ближайших хуторов. По-уличному из-за картавости её прозывали Чертопушкой: бабка с детства вместо слова «черепушка» произносила «чертопушка». Муж Николай был родом с Украины. Он крепко и непритворно любил Клавдию и называл её «моя донюшка». Черноволосый, чернобровый, умевший всё делать с улыбкою – и танцевать, и разговаривать, и исполнять дела по хозяйству, умевший к тому же приятно петь по заказу на диковинном и певучем украинском языке песни «Верховина» и «Чёрные очи», сильно отличавшиеся от местных казачьих «ударистых» песен, – он был на самых почётных местах за праздничными столами. Клавдия несказанно гордилась им, хотя была и ещё одна причина, по которой все были приветливы с Николаем и ею и непременно старались завести с ними дружбу: Николай работал заведующим сельпо. Ну а кто не знает, что заведующий сельпо, куда свозились с громадной полуразрушенной страны и бочки с селёдкой, и шифер, и приёмники марки «Москвич», и духи «Красная Москва», и личное мыло, и «бумажные» носочки детям, и целые тюки бостона или крепжоржета, являлся в колхозе вторым человеком после председателя! Жизнь-то у всех одна!

Так что ни одно застолье в хуторе Дёминском не проходило без мужа и жены Михальченко. Сами они куда как любили устраивать застолья. Ведь всего пять лет, как прошла война, и оставшийся в живых народ принимал жизнь как подарок и жил весело, празднично, одним словом, строил изобилие и процветание. Так на гарях в полное лето вдруг вспыхивает лазоревым цветом кипрей, и все радуются цветку и уже не замечают самой гари.

Так весело, любя друг друга и играясь, жили Николай и Клавдия несколько лет, как вдруг летом 1952 года приключилась беда.

Прикорнув после очередного празднества в центре хутора в школьном саду на скамейке, Николай умер во сне. Официально сообщалось, что остановилось сердце, однако хуторские женщины, оглядываясь, тихо прибавляли, что «подавился».

Председатель колхоза распорядился взять на поминки из сельпо практически всё дефицитное, что сохранялось в колхозе на важный день. Правда, водки на столах почти и не было, и даже хуторская выпивоха Шурка Горлова не спрашивала, почему.

2

До сорокового дня Клавдия из дома почти и не выходила. Она механически делала что-то и механически разговаривала с бабкою, не поднимая глаз. Она казнилась, что из-за неё, из-за её недогляда умер муж, ей казалось, что все осуждающе смотрели в её сторону. В особенно тяжёлые дни она сокрушалась, что потеряла не только Николая, но и себя – так тяжко давили низкие потолки, так мало света пропускали пыльные окна.

На пропитание двух женщин запасов было много, Николай давал и людям жить, и себя не забывал. Однако на сороковины во двор набилось столько народу, что пришлось устраивать шесть столов, каждый – человек на восемь-десять, столько вмещала комната, при этом все, будто сговорившись, хотели сказать слово, непременно обновляя рюмку и требуя по русскому обычаю того же от остальных. И неожиданно Клавдия обнаружила, что ни вермишели, ни копчёной селёдки, ни муки, ни даже каменных пряников, которых раньше никогда не проедали мыши, в доме не осталось.


С этой книгой читают
Сборник рассказов о творчестве. В науке ли, живописи, литературе зов творчества неодолим, и слишком часто плата за него – одиночество. Содержит нецензурную брань.
Героиню на протяжении всей повести мучает одна и та же фраза, которую она никак не может привести к логическому завершению: всё время находятся какие-то важные и неотложные дела, фразу постоянно прерывают другие мысли после общения с людьми. Два – это двойственность жизни, где даже мысль не может побыть одной-единственной. Приведет ли героиня к логическому завершению фразу, постоянно влезавшую в ее голову?
Все подростки похожи: любят, страдают, учатся, ищут себя и пытаются понять, кто они. Эта книга о четырёх подругах. О таких разных, но таких похожих. О том, как они теряли и находили, влюблялись и влюбляли, ссорились и мирились. Первая любовь, бессонные ночи,-все, с чем ассоциируется романтическая часть подростковой жизни, но помимо этой части была еще часть реальная – с проблемами в семье, в учебе, в отношениях. Они преодолевали преграды, старали
2014-й год, война на Донбассе. Майор в отставке, Сергей, добровольцем уезжает в Донецк. Он получает тяжелое ранение. Его жена Марина отправляется за мужем и попадает в плен к украинским националистам… Спасают Марину ополченцы. Волею случая ее привозят в больницу, где лежит муж. За ним ухаживает медсестра Лида. Марина безотчетно ревнует ее к Сергею. Лида погибает во время обстрела ВСУ здания больницы. Ее маленький сын Ваня остается сиротой. Супруг
В монографии рассматриваются теоретические основы проектирования программ неформального образования для взрослого населения, представлен процесс проектирования такой программы, технология ее реализации и методика оценки результативности. Монография предназначена для организаторов психолого-педагогической подготовки родителей в условиях неформального образования, интересна будет исследователям инновационных процессов, происходящих в российском обр
В монографии система научно-методического обеспечения рассматривается как организационноуправленческо-дидактическое средство, позволяющее формировать качество образовательных услуг в региональном колледже. На страницах монографии изложены результаты внедрения системы научно-методического обеспечения в практику оказания образовательных услуг в Региональном политехническом колледже города Буденновска. Монография предназначена для организаторов сред
Простой русско-сербский словарь будет полезен тем, кто начинает изучать сербский язык, а также людям, планирующим поездку или переезд в Сербию. Словарь содержит практически весь необходимый для выживания минимум слов, удобно выстроен и будет хорошим помощником в повседневном общении с носителями сербского языка.
Двенадцать рассказов связаны между собой повествователем – девушкой с синдромом саванта. Обычные до странности и странные до обыденности герои – случайные прохожие, жители и гости «города полусумасшедших», замеченные рассказчицей, наделяющей их особой судьбой. Книга содержит нецензурную брань.