Демон
1
Завидую я смертным существам.
В аду такой прерогативы нет:
Угробить тело, да и душу в хлам,
Попрать любовь, его священный свет,
Раскаявшись, припасть к его руке,
Расплакавшись, очистить ком души;
И вновь пойти невинным налегке,
Родиться вновь, и вновь спешить грешить.
Вас любит он, мне больно и смешно,
За тьму веков вы изменились чуть,
Христовой крови пригубив вино,
Вы помните обряды, но не суть.
Кто я такой? И мне ли укорять?
Я света от рождения лишен.
Вас приводил отец, рожала мать.
Я одинок и это хорошо.
Наверное. Не знаю. Не сравнить.
Есть плюс и минус, чистый свет и тьма,
А тьму в грехах удобно обвинить,
И в мерзости, и в слабости ума.
Да, мы такие, знаю как никто.
Но воля ваша, выбор тоже ваш,
Вы натворите, плачетесь потом,
На вас не хватит ни котлов, ни чаш.
А впрочем, что я, мне же все равно.
И наставлять заблудших не с руки,
Как много слов. Созревшие давно,
Слетают с губ, ночные мотыльки.
Я проклятый, я темный, это факт,
И свет мне ненавистен должен быть,
Но есть в моей судьбе одна графа,
Насмешка Бога или же судьбы.
Когда ты вечен, есть одна беда.
Я как вино, пил самый низкий грех,
Коллекцию из темных душ создал,
И заскучал от крови и утех.
О, скука. От нее спасенья нет.
Будь ты хоть демон, хоть простой пастух
В унынии два миллиона лет,
Но заглянул один коварный дух.
– Твоя темница самых мерзких лиц,
Ты, извини, наивна и смешна,
Да сколько их, насильников, убийц, -
Весь ад забит от верха и до дна.
Всем интересен редкий экземпляр,
Чтобы ловить, как бабочку в сачок,
Что б каждую в отдельный фермуар,
А впрочем разболталась я, молчок.
И я купился, правда, как сопляк,
На леденцы в карманах добрых дядь,
А сладости не дарят просто так,
Лилит же зацепила чем-то. Лядь.
2
Демон
Как исповедник ты, брат, не ахти.
Но звался груздем, так и в кузов лезь.
Талант, художник, мать его ети!
Картина? Будет. Но пока облезь.
Мне до смерти охота поболтать.
Молчи и слушай, если хочешь жить.
По-дьявольски прошу, не смей роптать.
Для ропщущих наточены ножи.
Она была, слышь, ангелом земным,
Из тех, которых без причины бьют.
Кругом виновна даже без вины,
Им нелегко себе найти приют.
Таких беречь бы людям и родне,
С такими лечь достойно короля.
При них тепло и в стужу лютых дней,
На них одних лишь держится земля.
Но как прогнил весь этот падший мир,
Не мы, а вы подвластны Сатане.
Отец родной побоями кормил,
А мачеха пообещала мне.
Молчала всё, не поднимала глаз.
И нянчила крикливых малышей,
На саночках везла тяжелый таз
Стирать дерьмо и, без пардона, вшей.
В самой же весу мало что ни пуд.
Иной баран и тот потяжелей.
С утра до ночи только адский труд.
Подай, снеси, тут подотри, налей.
А ведь красотка, хоть судить не мне.
Душа нужна, а не дрянная плоть.
Эй там на небе, в синей вышине?
Хоть вы то видите девчонку? Хоть…
Стройна как лань и черная коса.
Изгибы тела, что твои холмы,
Был мужиком, любил бы ее сам,
Но на "любови" не сподручны мы.
Глаза ее – две звездочки во тьме.
Как два кристалла, что цветут в аду.
Поэму знаешь: "Девушка и смерть"?
Такую девку встретить на беду.
Такую девку гладить, целовать
Кровавым лалом изукрасить грудь.
Дитя бы ей, ох славной вышла б мать,
Не темный дом и не хмельную муть
Не драить пол, и не доить коров,
И не щипки от мачехи терпеть,
Сбежать хотела, двери на засов,
На хлеб и воду, да в стальную клеть.
Ты, видишь ли, богат людской порок,
Пределов зависти и злобы нет.
Что было дальше? Скажет не пророк,
Что продали и растерзали свет.
За грош, за медь, за сраных три копья
Продали девку, что паршивый скот,
И лапали, кто трезв, и кто был пьян,
И с поцелуем каждый идиот.
Она держалась сколько было сил,
Сил у таких, представь себе, вагон.
Но тут ее в служанки попросил
Богач из местных. Кажется, барон.
Кидал на стол три сотни серебра.
Трактирщик был до одуренья рад.
Уже не девка. Кто ее не брал?
А тут, как в сказке, прибыло добра.
3
Аврора
Вот новый дом, не мой, не для меня;
Не мать, не дочь, прислуга из простых:
Купить, продать, на сахар обменять
Меня легко и как удар под дых
Любое оскорбление и плен
Так тяготит и некуда бежать.
О! Где же мое время перемен?
Мне б только шанс, за это все отдать…
За это, правда, можно всё отдать,
За краткий миг свободы для души,
Как холодна в колодезе вода,
Но грех последний ты не смей вершить.
Хозяин мой, он смотрит, словно зверь.
И знаю я, что держит на уме.
И каждый вечер запираю дверь,
Смотрю в окно, как движутся во тьме
Там призраков костлявые черты,
А может ветер клонит дерева
Что проку мне от нежной красоты,
Когда пропащей стала голова.
И жадный шепот разрывает ночь,
Как страстны речи, что он говорит.
Мне и советом некому помочь.
Горит душа моя, огнём горит.
Да я сдалась, и некому пенять.
Я женщина, живая, чёрт возьми.
Жить в городе хочу, не в ебенях,
Уставшая от бытовой возни.
И он, и он… То ласков, то лукав,
То позовет, а то прогонит прочь.
И в кольцах узкая его рука,
А я, а я? Мне свадьбу не пророчь
Черемухи духмяной белый цвет.
В любовь поверить мне так тяжело.
Но он опять позвал встречать рассвет,
Я словно птица, встала на крыло
Любил ли он? Недолго, но любил.
Не могут же мужчины вечно врать.
Вот год прошел. И плод его любви
Под сердцем вызрел. И теперь я мать.
О, девочка! Ты – ангел во плоти.
О доченька, твой серебрится смех.
Я крылья подарю тебе, лети.
И будь свободной, ну хотя б во сне.
О радость в дом! Благословен Господь!
Лишь об одном, Всевышний, я молю:
Хоть ей пусть повезет немного, хоть…
Ведь я так сильно доченьку люблю.
И день за днем любовь моя сильней.
Хозяин нас не гонит за порог.
Но лишь пока, а вот его жене
Мы в горле кость, да плесневый кусок.
Её исчадье – словно смертный грех:
Дурна собой и нравом чистый бес,
Моя – добра, и любая для всех.
Прошу защиты у святых Небес,
Чтоб стороной прошла чужая злость,
Да только нет, такая уж судьба.
Шипит гадюка: – Брось бастардку, брось!
Молчит хозяин, он пред ней слабак.
Но выросла, прошло пятнадцать лет,
и расцвела, как роза, расцвела.
И к ней уже посватался сосед,
А эта тварь взяла и отдала.
4
Демон
А тьма сегодня – бархатная мышь,
За ней бы красться, не жалея лап,
И, обнимая трубы красных крыш,
Мурчать-рычать от света желтых ламп.
Не чужды мне людские города.
И жил я там, там хуже, чем в аду.
Базары, толпы, нищета, еда.
Еда вкусна, я поглощал еду.
Кормился болью, страхом я жирел,
Нажрал живот на двести килограмм,
Ночами крался, и в окно смотрел:
Одно, другое. Вот где стыд и срам.
Что вы творите в темноте ночи?
И тут и там безмолвный крик и плач,
А детский плач немного измельчить,
И как вино в сосуде в погреб прячь.
Родная кровь, за что же с нею так?
У нас в аду мамаши понежней.
И слезы вытрут кончиком хвоста,
И грешника прижарят на огне.
Зачем плодить, ну если плод не мил?
За чем пускать несчастного на свет?
Ну плачет детка, детку обними.
А я дождусь. Со всех спрошу ответ.
Сентиментальность постучалась в дом.
