Корабли Богов проплывали один за другим. Огромные веретенообразные, из светящегося золотого металла.
С моего холма было видно, как корабль, словно большая птица опускается вниз. Идет в одном пальце от травы, но не касается ее. Легкий и тихий, надвигается, загораживая пол неба. И ветер словно в сговоре с ним. Гудит в траве «уууууу», шелестит низким кустарником и с хохотом срывается вниз, в долину. А корабль словно не замечает, как ветер стекает по его обшивке, не причиняя никакого вреда. Мне, с моего места было видно только нижнюю палубу, на которой в данный момент никого не было. Никто не стоял около изящных перил, сплетённых словно из тончайшей проволоки. Но я уверена, эту проволоку не порвут и сто самых сильных слонов. Дальше, если подняться на цыпочки, можно было разглядеть ровные ряды округлых дверей и окон. Господин мой высший Разум! Как бы мне хотелось попасть туда. Посмотреть хоть краешком глаза на всю ту красоту, что таилась за этими дверями. Бойся желаний своих, говорил мне жрец нашего единственного храма, ибо да, боги их могут услышать и исполнить, но на свой лад. В силу каких-то своих идей, а может по причине просто исключительно мерзкого характера.
В нашей деревне корабли не останавливались. Что им тут делать? Десять убогих домишек посреди джунглей. Нескончаемые дожди полгода. Остальные полгода убивающая жара. Насекомые, змеи, полуголые люди, слоны вот. Слоны, правда, были прекрасны. Самое лучшее, что могла сотворить природа. Мы дрессировали их с детства. Учили собирать бревна и урожай тростника, поливать огороды, когда жара была совсем уж невыносима, и многому другому. У каждой семьи было свое небольшое стадо. От трех до пяти взрослых слонов. Слонята не в счёт. Когда в семье рождался ребенок, мальчик, разумеется, ему сразу выбирали слоненка, чтобы они вместе росли, привыкали. И вместе же учились выживать, а иногда и убивать, ведь смерть – это часть жизни. Джунгли опасны: ягуары, огромные питоны и служители Кали-Ма- все они, только попадись, сожрут и не подавятся. У моего отца не было сыновей. А была только я. Мне было уже 16 сезонов. По одному на каждый сезон дождей, что случается у нас один раз в год. Совсем взрослая по меркам нашего мира. В городах, я слышала, девчонок моего возраста и даже младше уже отдавали в гарем или на содержание богачам, тех, кто из бедняков или рабочих кварталов. А в Высоком городе начинали сватать. Примерялись, что к невесте, что к приданому. И второе было важнее.
У меня не было ничего, если мы про приданное. Зато у меня был отец, который ни за что не позволит мне стать нищей прислугой и терпеть издевательства господина и его семьи, уронить свою честь и превратиться в раскрашенную марионетку для утех. Я очень гордилась своим отцом. Он был уже немолод, когда женился, и сейчас его волосы и борода поседели, лицо избороздили глубокие морщины. Но тело оставалось гибким и стройным как у молодого. Он с легкостью взбирался на самые высокие пальмы, когда мы шли за кокосами, и также легко влезал в слоновью упряжку. Врожденная гибкость – это наша семейная черта. Я могла сделать сальто через голову и легко коснуться руками пяток. Крутила колесо, могла идти на руках сколько угодно долго и подтянуться несчетное количество раз. Мое тело было телом змеи, такое же гибкое и проворное. Только потом я поняла почему, ну а пока просто жила как жилось.
А еще у меня был Мамо. Вообще-то Маморджан, что на нашем языке означает «достойный». Но мы его звали просто Мамо. Он и был самым достойным слоном в округе, моим другом, сколько себя помню, товарищем по играм и работе. Да. У нас был всего один слон, зато какой! Когда наступала пора брачных игр, наш Мамо был нарасхват. Его зазывали в свои стада многие. Подсовывали самых отменных слоних. Но у слонов не принято, чтоб без любви. Они же не люди. Если не понравились друг другу, бесполезно, ставь не ставь в один загон, толку не будет. А иногда слон и слониха даже убивали друг друга, настолько сильна была неприязнь. Во избежание таких случаев, у брачного загона дежурили хозяева, лезть к двум великанам в момент схватки никто бы не рискнул, но держали наготове ведра с водой. Плескали прямо в морду, ну старались, по крайней мере. Пока слоны отфыркивались, боевой запал сходил на нет и их можно было развести по домам.
Мамо сопровождал меня везде, куда бы я ни направилась. Иногда я позволяла себе прокатиться на широкой теплой спине, но чаще мы просто шли рядом как друзья. Местные ребята смеялись надо мной, когда видели, как вместе с Мамо мы идем за бананами или собирать тростник. Так и дразнили нас "Ину и ее Жених" Ведь они были уже сосватаны и ждали только сезона сухой травы, чтобы сыграть небогатые, но веселые деревенские свадьбы. Примерялись и ко мне, сватов не засылали, но захаживали, что почтенные главы семейства, что их жёны. Смотрели, как я работаю. Ловка ли в разделке рыбы и у огня. Ух, как они меня все бесили. Как будто корову берут, а не невесту. И потому больше предпочитала пропадать с Мамо в джунглях, чем сидеть дома у очага. Джунгли меня кормили, охотиться я училась с четырех лет, именно тогда отец смастерил мне первый лук. Джунгли давали мне покой и чувство, что здесь я на своем месте. Никто не назовет меня палкой, дрыщой или ещё как-нибудь. Красивая шакти – дородная шакти, полные бедра, обширная грудь, способная накормить многих детей, особенно в голодный год. Правильная шакти спокойна и медлительна, она знает себе цену и никуда не торопится, а главное, у хорошей шакти есть золото и камни, чтобы принести будущему мужу богатое приданное. Эх! Я осмотрела себя со всех сторон: ни одного совпадения. Тощая, вон одни коленки торчат, лучше б что другое торчало, а не вваливалось. И потом, на фига мне муж, который не может меня прокормить, а лучше, откормить. И вообще, на фига мне муж, когда у меня есть Мамо. Он меня и сам не обидит и другим в обиду не даст, а муж – это ещё как посмотреть. Мужья, они тоже, разными бывают.
– Эгегеееееей!
Волосы развеваются. Руки вширь. Хорошо то как. Вот так, вприпрыжку, и сальто, и колесо, и прыжок вперед и теперь "мельница". Ух, здорово! Мамо ждал меня внизу. Спокойный и невозмутимый, как… Слон. Объел, правда, все ветки вокруг, но тоже понять можно. Скучно.
– Давай Мамо, поехали. Я ловко запрыгнула на подставленную ногу, а после сразу в седло, -задержались. Отец будет волноваться.
Командор армии Его Императорского Величества Тиаманта Первого стоял у иллюминатора и был нечеловечески зол. Строго говоря, человеком он и не был. Их древняя раса вышла из воды много триллионов лет назад, но вопреки представителям других планет далеко от берега не ушла, предпочитая средой обитания воду, а не землю. Вода кормила, поила и защищала их многие столетия, Вода была их матерью и отцом, домом, храмом. И поэтому предать воду – означало предать себя. Дети воды, как они себя называли, были очень похожи, как потом выяснилось, на представителей других планет. Землян вот или Асцелатов, но у тех не было того, что отличало обычных людей от первейшей, а стало быть, царской расы. А именно жабр и тонких перепонок на руках и ногах. Соответственно в понимании Детей воды эти существа, недолюди, не умели жить в воде и на суше. В воде погибали, стоило им хлебнуть галлон или два, и были слабы. А стало быть и внимания не стоили. Позже, когда Дети Воды достигли высочайшего своего развития, построили города на земле и под водой в глубинах своего отца-океана, у них возникло желание освоить и просторы космоса. Так были открыты другие миры. Отсталые, конечно, ибо ни у кого больше не было схожих признаков телесного строения и такого же уровня развития интеллекта. Они называли Детей Воды богами или как здесь Высшим разумом. Отсталые планеты служили для поиска редких ископаемых элементов, дела пополнения рынка рабов или вот для создания и пополнения Великолепного Императорского Цирка и Арены бойцов. На этой захудалой планете тоже водилось некое полудикое племя, примитивнейшая цивилизация, основанная на власти, золоте и поклонению Богам. Самое смешное, что за Богов здесь почитали их, акваторианцев и даже строили храмы. И молились, чтобы боги ниспослали дождь или остановили дождь, или уменьшили дождь, короче, так или иначе все крутилось вокруг воды. И совершенно не желали понимать, что управлять погодой на таком уровне в самом деле доступно только настоящим богам. Впрочем, никто и не стремился разубеждать этих дикарей. Но в храм Далий все-таки заглянул, чисто из любопытства. На алтаре на куске самой дорогой, по меркам здешнего мира, тряпки, лежал самый обычный робот-пылесос. И даже еще рабочий. Современные акваторианские технологии позволяли делать такие мелкие гаджеты практически неубиваемыми. Командор нажал на кнопку запуска, но индикатор батареи слабо мигнул красным. Это и понятно. Сколько он здесь лежит? Сто или двести лет? Аккумуляторы теперь, конечно, не чета тем старым, и по пятьсот лет заряд держат, не то, что раньше. Вот ведь чудно. Люди столько не живут, а техника живет себе и даже вполне функционирует. Кстати, о людях. Они, к сожалению, были не столь прочны и бесили его куда как больше умных машинок.