Пятнадцать лет назад на приеме у гинеколога я впервые услышала: «С зачатием могут быть проблемы». Спустя десять лет, после трех стимулирующих овуляцию курсов, забеременела двойней, а через двадцать две недели потеряла детей. Следующий год я провела в проживании горя и вышла из этого сражения победителем.
Тогда подобная формулировка показалась бы мне кощунственной: кому нужна победа, если детей больше нет? Как вообще жить, если случилось такое? Как улыбаться, работать, заниматься делами, строить отношения и планы, когда внутри тебя дыра?
Я не психотерапевт, скорее пациент, но точно могу стать добрым другом тем, кто проходит тот же путь, и поддержать их. Я расскажу свою историю. Расскажу, как строила новый фундамент на месте разрушенных планов и мечтаний, потому что знаю: чужие истории лечат и помогают преодолевать отчаяние.
Привет, человек, читающий эту книгу. Я знаю, что тебе больно.
Эта история началась не в послеродовой палате в результате преждевременных родов. Скорее – еще в юности, когда раздались первые звоночки проблем с, как его обычно называют, женским здоровьем. Опущу физиологические подробности – они не так важны (многочисленные истории моих подруг по бесплодию показывают, что каждый путь особенный, а значит, и стратегия лечения должна подбираться индивидуально). Скажу лишь, что я оказалась обречена на вечные походы к гинекологам. Бесконечная проверка анализов, смена врачей, которые неожиданно увольнялись, уходили в декреты, уезжали из города… В итоге каждый раз мне просто выписывали противозачаточные таблетки: «чтобы восстановить цикл», «чтобы организм работал как часы» и «лишним не будет». Спустя время стало ясно: те рекомендации делали только хуже, но речь пойдет и не об этом – благо сегодня можно найти специалистов, которые не залечивают несуществующие проблемы, а ищут причину того или иного сбоя организма.
Никто не любит советов, но я начала писать эту книгу хотя бы для того, чтобы кто-то другой минимизировал последствия неверного пути. Что бы я сама сделала иначе тогда, когда мне было пятнадцать? Скорее всего, ничего. В ранней юности кого вообще заботят какие-то неполадки собственного организма? Кажется, что достаточно сходить к доктору и тот точно тебе поможет. Вера во врачей, в истинность их слов и решений – розовые очки, которые разбиваются стеклами внутрь. Мир спасет любовь, а тебя – критическое мышление. Тем, кто болеет сейчас, чуть сложнее и одновременно проще: слишком много информации, и в то же время есть возможность минимально закрыть пробелы в знаниях. А тогда, в мои пятнадцать, мы с мамой просто слушали гинекологов и пичкали меня таблетками. Спустя время мама признает, что интуитивно сопротивлялась этим рекомендациям, но тоже не хотела спорить со специалистами.
Все было бы чуть проще, если бы поиск решения проблемы заканчивался в кабинете врача. Там, где медицина не дает быстрых ответов, находится место для мистицизма и веры в тонкие материи. За годы жизни с неустановленным диагнозом, а потом с бесплодием я много раз сворачивала на параллельные дороги. Они неоднозначны и сложны. Это жизнь, в которой маме дают очередной номер целителя, иглотерапевта или бабки. Взрослея, ты и сама начинаешь если не верить, то не отвергать возможность того, что это может помочь, нужно просто найти свое «чудо».
Так, например, в восемнадцать лет я попала в руки к врачу, который долго учился в Китае и привез оттуда знания о массаже камнем гуаша и иглотерапии. И чудо свершилось: у меня впервые в жизни установился цикл. Продолжалось это, правда, недолго. Вскоре тот целитель средних лет предложил мне «погулять», а я, испугавшись, что в следующий раз в меня воткнут не только иголки, больше не пошла к нему в кабинет. Через десять лет я повторила опыт иглотерапии. На этот раз обратилась к широко известному в узких кругах китайцу, который приезжал в наши края «на вахты». Этот мужчина не звал погулять и очень переживал, что его манипуляции никак не влияют на мое здоровье. Я прилежно отходила положенные десять процедур и получила в подарок еще пять, но эффекта не было. В день последнего сеанса я поняла: у меня больше нет моральных сил верить в то, чего не может объяснить современная наука, и твердо решила отныне болеть только за команду доказательной медицины. Никаких двойных игр. Никаких «может, съездить в отпуск и расслабить голову», «а моей подруге помогла женщина одна, хочешь дам номер», «может, тебе просто нужно отпустить ситуацию?».
История моей беременности началась в стенах гинекологического отделения городской больницы.
Я кое-что знаю о боли. Помню ощущения, когда наружу рвется камень, ищет выход через мочеточник – от этого тебя сводит судорогой, да так, что любое шевеление вызывает еще большие страдания. Не забуду и те полгода коклюша, когда просыпалась каждый день в 5:45 утра от раздирающего кашля. Ни с чем не спутаю прострелы хондроза, когда холодно или много нервничаешь. Сегодня я испытываю новые ощущения: словно чья-то рука сжимает внутренности ниже пупка и хочется застыть в позе эмбриона. Терплю до последнего, надеясь, что все пройдет. Рядом сидит испуганный муж. Когда понимаю, что от боли не спастись, прошу поскорее вызывать скорую. От волнения Женя называет диспетчеру мою девичью фамилию и путает номер квартиры.
Я уже год как замужем, и мы хотим ребенка. Долго думать – не наш конек, поэтому в первый же месяц после предложения руки и сердца я пошла к одному из лучших репродуктологов города в надежде на то, что она поможет мне стать матерью. Врач оказалась очень приятной и жизнерадостной, не стала пугать меня непонятными терминами, а просто сказала: я знаю, что мы будем делать. Впервые за десять лет доктор, выслушав мою историю, не развел руками. Обычно все походы по больницам заканчивались рецептом на противозачаточные таблетки, чтобы регулировать цикл и приводить в норму гормоны. В этот раз на момент приступа я уже провела три стимуляции овуляции, а через пару недель мне предстоит тест на беременность.
На завтрашний день у меня были совсем другие планы, а теперь я лежу в карете скорой помощи и объясняю фельдшеру, что приступ начался недавно, но я надеялась, что само пройдет. Я в принципе очень часто на это надеюсь, но это редко срабатывает. В больнице меня встречает дежурный врач и сонным голосом приглашает «изучить вопрос подробнее». Спрашивает о характере боли и о том, был ли половой акт. На последний вопрос я скромно отвечаю «да» и под укоризненным взглядом чувствую себя пятнадцатилетней профурсеткой, которая слишком хорошо провела время после школьной дискотеки. Сажусь рядом и подробно рассказываю ей о том, что лечусь от бесплодия, вот как раз сейчас завершился очередной этап. Через полчаса этот же врач сообщит результаты анализов: у меня ничего не получилось.
