Никита Смирнов
«День Рожденья – Запрещамбель!»
I
Учительница пятого класса Светлана Евгеньевна Веточкина с утра была не в духе. Ее новенький мобильный телефон сошел с ума. Суть сумасшествия заключалась в том, что аппарат начал генерировать любовные смс-ки.
«Светлана Евгенивна, я вас люблю, я вам дарю», и ряд букетиков разной степени лохматости. Светлана Евгеньевна, загибая пальцы на руке, стала судорожно считать, кто из всех ее знакомых и учеников мог правильно написать ее отчество – Евгеньевна. Так, с одним загнутым пальцем, по весеннему ледку она подошла к воротам школы.
Следующая смс-ка настигла ее в дверях класса. Диннь! От неожиданности она выронила кипу бумаги, которая выпорхнула из рук и моментально разлетелась по классу. Присутствовавшие в классе Поросёнкова, Дубовицкая и Шушкина заверещали одновременно. Бумаги были общими усилиями собраны, на новеньком табеле красовался отпечаток детского кроссовка.
Прочитать смс-ку удалось только на большой перемене:
«Поставте Горшкову петерку по рускому и я падорю вам милион цветов если не поставете»… здесь смс-ка многозначительно обрывалась. Видимо, тайный поклонник не придумал страшную кару, либо уронил свой телефон в тарелку со столовской кашей.
Большая перемена заканчивалась, Светлана Евгеньевна вошла в пустой класс. В классе испуганно повисли 60 секунд тишины. Эти секунды требовались на то, чтобы 28 пар ног проскакали путь от столовой до дверей класса. За эти 60 секунд Светлана Евгеньевна успела:
– собрать с пола 6 карандашей, 4 ручки, 2 учебника и одного мишку, уроненных при штурме столовой,
– написать на доске тему урока,
– поглядеться в зеркало,
– полить цветы,
– заполнить табель,
– ответить разъяренному папе на смс с вопросом, почему Сева Пляскин пришел домой с покрашенными зеленой краской ушами,
– отлепить от пола жвачку,
– и поздороваться с завучем.
После чего в класс влетел орущий ком детей. Зазвенели стекла, бюст Льва Толстого зажмурился в углу.
– Светлана Евгеньевна, а Горшок, то есть Горшков, телефон в кашу уронил! Телефон в кашу! Горшок в кашу! Горшок каши! Ха-ха-ха! А нам давали бутерброды, а Хомяков съел четыре! Нет, он не сам взял, это мы ему отдали! Он бы и шесть съел! И три стакана компоту! А почему у Иван Семеныча лысина? А я пропуск потерял! Не толкайся! А где моя тетрадь? А кто жвачку прилепил? А у нашей Муськи щенки, то есть котята… Щенки! Котята! Хомяки! А-ха-ха! А у меня…
Светлана Евгеньевна проделала обычную для таких случаев последовательность действий. Вначале она, протиснувшись сквозь клубок детей, закрыла дверь в класс, отсекая таким образом поток ора из коридора и других классов. Потом свернула из листа А3 большой рупор. Потом набрала побольше воздуха, сделала паузу, и…
– Внимание, звонок!
И прозвенел звонок.
Дети, завороженные этой способностью учительницы всегда точно предугадывать звонок, расселись по партам. Воспользовавшись их заколдованным состоянием, она сделала объявление:
– Ребята, 8 марта мы не учимся. Будет экскурсия.
Дети мгновенно расколдовались.
– Экскурсия?! Ур-ра! А куда? На конфетную фабрику? А конфеты будут давать? На фабрику елочных игрушек? В зоопарк? Я хочу пингвинов погладить! А конфеты! Ха-ха-ха! Конфеты гладить! Нет, стирать! На пингвинную фабрику! Стирать пингвинов! Ха-ха-ха!
Со своего места встала Соня Лейнеккер. Шарик ора сразу сдулся и опал. Соню Лейнеккер прозвали Линейкой, потому что у нее была прямая осанка, и она была круглой отличницей с двумя косичками и строгим скрипучим голосом.
– Светлана Евгеньевна, скажите, пожалуйста, а куда экскурсия?
– Экскурсия, дети, в историческое место. В усадьбу 18 века, где жил известный писатель Полей-Цветочкин…
– У-у-у… – протянулся разочарованный вздох. – Писа-атель. Лучше бы на фарфоровый завод. Там можно чайник сделать.
– Писатель, фигня какая-то, я такого даже не знаю, – это пробубнил с третьей парты лидер общественного мнения – очкарик Ватрушкин. Ватрушкин научился читать в год и три месяца (по его словам), и к настоящему моменту прочитал три с половиной тома энциклопедии «Хочу все знать». Поэтому его авторитет в делах литературных был непререкаем.
Рейтинг поездки стремительно падал. Было слышно, как скрипят мозги учеников, придумывая причины, почему они не поедут. Только Горшков на задней парте яростно тер салфеткой свой телефон. Пот капал со лба на парту. Светлана Евгеньевна неожиданно для самой себя зловещим шепотом произнесла:
– Ходят легенды, что в усадьбе живет говорящий кот!
Гробовая тишина случилась в классе на целых пять секунд. Первым нарушило тишину хлопанье глаз Сашеньки Синичкиной, которая тонюсеньким голосом пропищала:
– Мамочки, говорящий кот…
По рядам прошелестело: говорящий кот, говорящий! Рейтинг уверенно пополз вверх.
– Сбор 8 марта в 10 утра возле школы! Усадьба за городом. Форма одежды – походная. Мы будем гулять по парку, а потом пить чай в усадьбе. И не опаздывать! – забила последний гвоздь учительница, будучи уверенной, что человек десять авантюристов точно поедут.
– Записываем тему урока…
II
Сияющий новенький автобус стоял у школы, круглолицый веселый шофер попинывал колеса, протирал тряпкой стекла. Светлана Евгеньевна отмечала пришедших.
1. Синичкина Саша. Пришла первой. Фотоаппарат, чтобы фотографировать кота. Хорошо, что без кинокамеры.
2. Петя Горшков. Горшков! Слезь с дерева! Подойди к автобусу! Стой тут! Змея! Откуда у тебя змея? Боже, она резиновая… Уфф. Вот ведь как стали делать, не отличишь… Стой здесь, рядом со мной. Куда ты?..
3. Соня Лейнеккер. Минута в минуту.
4. Сева Ватрушкин. Ну куда ж без него. У него родители филологи.
5. Вика Поросёнкова.
6. Рита Дубовицкая.
7. и Ангелина Шушкина – эти трое всегда вместе.
8. Хомяков Паша. Паша, что это у тебя в руках? А, бублик. Нет, спасибо, не хочу. А вообще давай. Мм, вкусно. Бабушке спасибо передай.
9. Антонов Сережа. Сережа, ты опять в спортивном костюме? Нет, кросс бегать не будем, только гулять.
– Ребята, я взяла фотоаппарат, если увидите кота, сразу говорите мне! – тонким, но твердым голосом убеждала Синичкина. – Я папе рассказала, он не поверил, но фотик дал.
– А я взял термос с чаем. Пятилитровый. С вареньем. У меня родители с этим термосом на Эльбрус ходили, – довольно пробасил Хомяков, жуя и одновременно улыбаясь.
– Ты чего? Зафигом термос? Там же усадьба! Нас посадят за резной стол, и чай нальют в фарфоровые чашки! Как тогда, на фабрике!
– Нет, не нальют!
– Нет, нальют!
– Тогда в автобусе выпьем. Ехать два часа, – отрезал Хомяков и протянул огромный пакет с бубликами. Угощайтесь. Ребята расхватали бублики.
– Хома, что тут? Бублы? – влетел Горшков. М-м-м, обожаю! Смотрите, что у меня! Змея, как настоящая! Я уже ей Светлану Евгеньевну напугал, прикиньте! У меня еще паук есть, но я его потом, для усадьбы приберег. Зайдем в какой-нибудь темный чулан, и тут я – уиииоуээ! – здесь Петя издал страшный звук, который, по его мнению, издают пауки, нападая в темных чуланах на молодых учительниц.
