Конец октября 2003 года. Окрестности г. Н-ска. 3 часа ночи
Погода выдалась скверная: мокрая, грязная, промозглая. Затянувшие небо хмурые тучи почти целиком «съели» луну, оставив от «владычицы ночи» лишь крохотный, блеклый огрызок. Недавно прошел сильный дождь, и сгустившийся после него сырой туман вязко колыхался над землей, сокращая без того плохую видимость до предела. Дороги буквально затопило водой. В такую ночь вряд ли кому захочется «прокатиться с ветерком». Тем не менее по Донскому шоссе в противоположную от Н-ска сторону на приличной скорости двигался массивный джип «Чероки» с двумя молодыми людьми в салоне. Мощные, ярко горящие фары джипа с трудом пробивали белесую муть за лобовым стеклом. Из-под колес машины веером летели брызги.
– Ты бы, братан, не гнал так сильно, а то врежемся куда-нибудь! – озабоченно сказал скуластому водителю сидящий рядом с ним широкоплечий блондин. – Не хотелось бы помирать в тридцать лет!
– Не бзди! – не отрываясь от дороги, усмехнулся «скуластый». – Со мной не врежешься. Я, считай, родился за рулем!
«Блондин» с сомнением покачал головой, попробовал затянуться давно потухшей сигаретой, поперхнулся, матерно выругался и злобно скомкал сигарету в пепельнице…
– Нервничаешь, – хладнокровно заметил его товарищ. – А напрасно! Кроме того, мы уже у цели.
Плавно сбавив скорость, «Чероки» свернул с шоссе на бетонный мостик и, проехав по нему метров пятьдесят, затормозил.
– Разгружаемся? – спросил «блондин».
– Погодь, сперва проверимся! – буркнул водитель. Держа руку за пазухой, он пружинисто выпрыгнул из автомобиля и настороженно огляделся.
Упомянутый выше мостик соединял два берега пруда Серебристого, обширного водоема, вырытого в незапамятные времена по приказу какого-то помещика. Лет двадцать назад пруд пользовался большой популярностью не только в ближайших окрестностях, но и в самом Н-ске. Он славился чистой водой, уютными травянистыми пляжами и каждое лето привлекал к себе толпы отдыхающих.
Однако с начала горбачевской перестройки Серебристый лишился какого-либо внимания со стороны районного начальства и постепенно пришел в упадок: зарос илом, камышом, сбрасываемым прямо в воду мусором… В конце концов некогда знаменитое место отдыха превратилось в мутную, зловонную, покрытую тиной лужу, пригодную разве что для помывки автотранспорта…
– Никого! – убедившись в отсутствии свидетелей, бормотнул между тем «скуластый» и обернулся к напарнику: – Отпирай багажник!
Пыхтя от напряжения, молодые люди вытащили оттуда объемистый пластиковый мешок, навалили на ржавую ограду и на счет «три» резко пихнули вниз. Перевернувшись в воздухе, мешок с плеском ушел под воду.
– У-уф! Тяжел, зараза! – утирая влажной ладонью пот со лба, ворчливо произнес «блондин». – Отожрался, падла, при жизни!
– Сам по себе не так уж и тяжел, – возразил скуластый водитель. – С ним же в придачу несколько гирь, чтобы не всплыл… Ладно, двигаем в город. У нас дел невпроворот!
Оба уселись в джип и, съехав с мостика на шоссе, с прежней быстротой помчались обратно в Н-ск…
Несколько дней спустя
– Полюбуйся, Дима, на эту подлую рожу! – Полковник ФСБ Рябов протянул мне через стол широкоформатную фотографию депутата городского собрания Бориса Наумовича Одеждина, ныне баллотирующегося в Государственную думу от Союза прозападных сил (сокращенно – СПС). На снимке, сделанном, очевидно, скрытой камерой, господин Одеждин важно выходил из ресторана в сопровождении трех крепких парней с бычьими шеями, колючими глазами и характерно оттопыренными пиджаками. Голова одного из них (плечистого блондина) была обведена красным кружком.
– Вы имеете в виду охранника? – вежливо уточнил я.
– Не прикидывайся дураком, Корсаков! – раздраженно дернул щекой шеф. – Морду самого Одеждина ты и без того прекрасно знаешь! А мне она так вовсе по ночам сниться стала. У-у-х, погань чертова!!! – Титаническим усилием удержав рвущуюся наружу нецензурную брань, полковник яростно заскрипел зубами. В глазах его полыхнула откровенная ненависть, лицо потемнело.
Столь бурные эмоции начальника отдела объяснялись просто. С некоторых пор наша Контора проявляла пристальный интерес к персоне господина депутата, чуя за ним кучу грязнейших преступлений, начиная с подпольной торговли человеческими трансплантатами и заканчивая организацией целого ряда заказных убийств, но… никак не могла поймать злодея за руку! Уж слишком хитер был, слишком изворотлив и, судя по всему, организовал в своем окружении отличную контрразведывательную службу. Так, люди, предоставившие нам информацию о вышеозначенных деяниях народного избранника, вдруг в одночасье бесследно исчезли. Будто в воду канули. Наши оперативники с ног сбились, но не смогли найти даже трупы! А сама информация отличалась расплывчатостью, отсутствием конкретики и не давала серьезного повода к задержанию Одеждина. Тем паче что он обладал надежной броней депутатской неприкосновенности и, кроме того, слыл ярым «правозащитником», регулярно выступая в СМИ (в том числе в зарубежных) с пылкими речами в защиту секс-меньшинств, против «произвола российских спецслужб», за немедленное прекращение войны в Чечне (путем безоговорочной капитуляции федеральной власти перед мятежниками) и т. д. и т. п. Попробуй, тронь такого змея без о-очень веских оснований! То-то визг поднимется!!! Попытки же внедрить в окружение Одеждина новых агентов одна за другой с треском провалились. Потому-то полковник и скрежетал сейчас зубами…
– Ну как, капитан, насмотрелся?! – по прошествии примерно минуты нетерпеливо спросил он.
– Ага, – кивнул я. – И чего дальше?!
Вместо ответа Рябов выложил на стол лист бумаги с плотным компьютерным текстом:
– Читай вслух!
– Давыденко Сергей Андреевич, 1973 года рождения, уроженец города Н-ска, – послушно начал я. – Вплоть до недавнего времени работал в органах МВД – сперва оперуполномоченным, затем перешел на службу в ОМОН. Уволился в начале лета 2003 года в звании майора и сразу же устроился в личную охрану Б.Н. Одеждина. Официально числится помощником депутата. До увольнения из органов в 2000 и 2001 годах дважды командировывался в Чечню. В период последней командировки попал в плен к известному полевому командиру Шамилю Асланбекову, но спустя четыре месяца, улучив удобный момент, голыми руками обезоружил одного из охранников и сбежал, предварительно расстреляв чеченский караул.
Указом Президента РФ от 24.09.2002 награжден орденом Мужества и медалью «За боевые заслуги»…
– Тебе ничего не показалось странным?! – внезапно прервал меня полковник.
– Гм, пожалуй, – наморщил лоб я. – «Спустя четыре месяца голыми руками обезоружил», ну и так далее. С трудом верится, Владимир Анатольевич! Вряд ли нохчи откармливали пленного офицера ОМОНа парной бараниной. Скорее наоборот. Мне ли не знать тамошние порядки… Да за четыре месяца он бы у них в законченного доходягу превратился! Хотя, конечно, бывают и исключения…
