Любивший смотреть на звёзды
Не, Толик, он, конечно, чудак! Да он ещё с детства такой был. Вот сколько его помню, всё время чего-то чудил. Да постоянно, я ж его с первого класса знаю. За одной партой сидели. Вот помню, классе в пятом, что ли, притащил в класс белку. Чёрненькая такая, вертлявая, и с хвостом пушистым. Принёс, значит, показал всем, погладили мы её дружно. А потом он взял и положил её в стол учительский. Говорил, мол, Зинаида Петровна очень белок любит. Ну вот он ей и положил белку в стол. Зачем? А, так у неё ж тогда день рождения был. Да у Зинаиды Петровны, конечно, не у белки же! Так вот, приходит в класс наша Зинаида и топает к столу своему. Ну мы тут замерли, знаем же про белку в столе. Одна только Манька Стригунова рот раскрыла, видать, рассказать хотела, да так и не смогла. Она ж у нас всегда ябеда была. Сидим, наблюдаем. А Толик меня, значит, локтем пихнул и гордо так смотрит: дескать, гляди, как обрадуется! Зинаида Петровна к столу подошла, журнал со всячиной всякой положила и садится. Мы дыхание затаили и ждём. Она нас оглядела так, словно чего заподозрила, и спокойно ящик стола открыла. А белка оттуда ей на грудь-то и прыгнула. А Толик такой довольный кричит на весь класс, мол, с Днём рождения. Ну, потом-то, естественно, вызвали родителей к директору, разбирались долго. Ох и влетело тогда Толику, матушки… Что? Что стало с Зинаидой Петровной, спрашиваете? Так она ж чуть не слегла на месте, сердце подвело. Но Толика это, конечно, не остановило. Он же у нас такой…
Кстати, у Вас не будет сигаретки? Ага, спасибо! О, давненько таких не пробовал…
Ну, Толик-то постоянно у нас чего-нибудь вытворял! Классе где-то в девятом он у нас чего сотворил-то. Тогда наш Фима Штейн, маленький такой и с кучеряшками, схлопотал «двойку» по химии, прямо под конец четверти. Сидит, переживает. Ну Толик его и пожалел. И как-то во время урока, когда наш химик, дряхлый Карп Игнатьевич, вышел покурить – а он два раза за урок курить выходил – Толик, поставив Валюху Серёгина у двери, пошёл спасать Фимино положение. Открыл, значит, журнал и начал рассматривать реактивы в баночках на учительском столе. Сколько раз наш директор Карпа Игнатьевича ругал за то, что реактивы бросает, а тому всё до одного места было. Ну, значит, Толик открыл какую-то банку и говорит, что, мол, это в самый раз. Он-то химию на «пять» знал, не хуже Карпа. Взял Толик палочку стеклянную, зачерпнул порошку из баночки и прямо на Фимину «двойку» в журнал высыпал. И полил сверху чем-то там зелёненьким из пробирки. Мы смотрим, Валюха караулит. Одна вот только Манька Стригунова рот раскрыла, но ничего не сказала. А в журнале тем временем пузырьки пошли, и чернила стали исчезать. Толик сразу заулыбался, и Фима с ним на пару. Тут ещё Лёшик Петрухин стал просить, чтоб и его «двояк» по алгебре вывели. Да только в это время дым повалил, и порошочек начал журнал насквозь прожигать. В общем, когда Карп Игнатьевич с разящим от него запахом табака вернулся, смесь уже стол почти проела. Ох и влетело тогда Толику, по самое коромысло… Да и Карп от директора и завхоза получил тогда прилично! А Фиму, кстати, тогда оставили на второй год. Но Толика, конечно, такой ерундой не остановишь. Он же у нас такой…
Ой, дайте-ка мне пепельницу, а то не достану. Ага, спасибо! Кстати, эти сигареты раньше, по-моему, лучше были…
Да Толик, он же вечно чего-то там творил! Вон, на выпускной-то на наш припёрся с ведром и подушкой. Мы ему говорим, зачем тебе, дескать, ведро на выпускном, да ещё и с подушкой. А он нам отвечает, увидите, мол. Раздобыл где-то ножик, подушку распорол и все перья в ведро высыпал. Послал Валюху на улицу, нет ли кого. Мы же в клубе сельском отмечали. Валюха возвращается и говорит, что Николай Александрович идёт. Это директор наш. Ну, тут Толик дверь входную приоткрыл, взял ведро с перьями и сверху поставил. Ну, знаете, шутка такая – открываешь дверь, а тебя водой обдаёт. А Толик перьев наложил, чтоб Саныч не намок. Ну, мы замерли, ждём. Одна вот только Манька Стригунова рот раскрыла, но не успела ничего сказать. Зашёл, значит, директор наш. А Толик, я так понял, не рассчитал чего-то, ну, Саныча ведром по голове и огрело. Прямо по лысине. Ох и влетело тогда Толику, конкретно так… А директор весь выпускной с красной лысиной просидел. Простил, правда, Толика. Но Толик, конечно же, ничего не перестал чудить. Он же у нас такой…
Ой, а Вы пепельницу обратно не поставите, будьте так любезны. Ага, спасибо! Кстати, не подскажете, сколько времени сейчас? Сколько? Ага, спасибо! Значит, успеваю ещё…
А Толик, он же всегда был со странностями! Да я его когда впервые увидел, сразу это понял. Мы ж с первого класса вместе. А, я уже говорил, да? Так о чём это я? Ах, да, была же у Толика одна особенность – любил он на звёзды смотреть. Да нет, не в том смысле, как все, ради красоты, там, как обычно на Луну смотрят или на Млечный путь. Он смотрел так, вот будто ждал чего. Ага, честное слово. Вот как люди, бывает, сидят подолгу на остановке и начинают на дорогу смотреть, не едет ли что. Вот, Толик вот так на звезды смотрел. Ага. Он же у нас большой любитель фантастики, с детства ещё. И книжек у него уйма всяких, и фильмы разные обожал. И вот обязательно, чтобы про космос и инопланетян. Ага! И вот чтобы обязательно пришельцы там добрые были. Вот Вы фильм смотрели, как его… «Инопланетян»? Ага, вот такое он всё любил. Ну, и на звёзды он всё смотрел, дескать, ждал, что прилетят за ним и с собой заберут. Ага, так и было! Мы-то, конечно, смеялись над ним, ну так он всегда со странностями был. И вот он как-то мне даже сказал, что видел огни в небе. Не звезда, говорит, не комета, не самолёт и не спутник, а именно что-то там… неопознанное. Радовался, как ребёнок, довольный был. Он же из-за этого и на астрофизику пошёл учиться. Ну, всё село над ним тогда смеялось. Кто куда, а этот – в астрофизики. Правда, бросил потом, не удовлетворило его… Начал сам какие-то расследования проводить. Вот, например, покажут, что где-то на другом конце страны нашли круги на полях, ну знаете, такие непонятные… Ага, так он сразу берёт билет и мчится туда. Лазил там, измерял всё, записывал и чего-то там подсчитывал. А потом домой приезжал и мне всё показывал да разъяснял. Мы ж с ним с первого класса вместе. Ещё он начал письма писать в разные организации типа «Космопоиск» и всё такое. А мы над ним, конечно, посмеивались. Но Толик, он же у нас такой…
Так я к чему всё это рассказываю-то? Ах, да! Представляете, полгода назад забегает ко мне и радостно так заявляет, нашёл, мол. Чего нашёл, спрашиваю я его. А он мне говорит, что вступил в контакт. Рассказывал мне, мол, сидел как-то ночью в поле с телескопом, ждал и записи всякие делал. Ну, говорит, смотрит, что где-то на востоке горизонт светится. Ну, знаете, мужики наши когда допоздна пашут, всегда так светится. Ну и он не придал значения. А потом, говорит, шум какой-то такой низкий, и свет тот стал приближаться. Толик говорит, что глазам не поверил тогда. Дескать, дождался-таки! Летит, значит, большое такое что-то, всё в огнях, и снизу под ним вихри из травы и листьев опавших. Потом, говорит, зависла метрах в ста от него, опустилась почти до самой земли и что-то вроде трапа выкинула. Смеётесь? Ага, я тоже тогда улыбался. А Толик, говорит, сидел и ждал. Потом, говорит, люк какой-то возле трапа открылся, и свет оттуда яркий-яркий светит. Выходят, говорит, трое. Высокого роста, все такие худые, серые, лысые, с большими головами вытянутыми и глазами огромными. Ну, говорит, пошёл к ним навстречу. А они, значит, руки подняли, приветствуют, дескать. А потом протягивают ему штуковину какую-то кругленькую с крючочком. И на ухо показывают, одень, мол. Ну, Толик, штуку ту в ухо вставил, а они давай с ним булькать на своём языке. Бульк да бульк. А эта штука как переводчик какой-то, вот Толик все бульки эти понимает, что ему говорят. Серые ему говорят, дескать, тарелка наша сломалась, и помощь нам твоя нужна. Так она же летает, говорит им Толик. Не, на своём языке, а те, видать, тоже с переводчиками, не знаю. В общем, говорят ему серые, тарелка наша может летать в воздухе, а вот с планеты не может улететь, тяги не хватает. Ага, гравицапа нужна, как в том кино! И чем могу помочь, спрашивал их Толик. Они ему говорят, мол, ядерное топливо нам нужно. Помните, у нас вон том лесу секретная часть ракетная стоит? Ну та, про которую все знают. Ага, вот они ему и показывают на тот лес и говорят, мол, там надо добыть. Сами, говорят, не можем, боимся ваших военных. И просят его добыть. Ну, после этого сели и улетели. А он, значит, остался в поле с мыслями своими. Он мне ещё показывал шарик этот с крючочками, переводчик. Ну, штуковина как штуковина, может, запчасть какая от телевизора импортного, не знаю. Ну, ушёл тогда Толик, но я никому о том, конечно, не говорил, а то засмеют ещё мужика. Вот и не сказал никому. Мы ж с ним с первого класса вместе…
