Глава 1.
Киев в конце лета самый благословенный город на земле. Город зелени, парков, архитектуры, военных училищ и красивых студенток.
Москва по-купечески величественна и просторна, но – это Вавилон нашего времени. Там на тебя воздействует всё, от асфальта до облаков на небесах! Люди кругом, всё время спешат куда-то, у них сто забот и никакого дела до окружающих.
Ленинград. О, Ленинград – столица империи!
Он так и остался строгим, европейским, грандиозным, имперским! И хотя Ленинград считается всего лишь культурной столицей, но мистика этого города говорит о том, что он главнее! Он самый важный! Там даже люди другие, величественнее, серьёзнее, глубже! Ленинград – это как будто город из иномирья, другого измерения!
Другое дело Киев! Утопая в зелени парков и, пытаясь играть роль украинской столицы, он остался таким же, как в произведениях Булгакова: безудержным, псевдореволюционным, крикливым, непостоянным, и в то же время мягким, сердечным, тёплым.
Смешной малоросский суржик с его «Гудзиками» да «Панчохами» над витринами магазинов или наше курсантское весёлое:
«Нэ трэба нас дурыть, мёртви бджёлы нэ гудуть, а колы и гудуть, то дужэ дужэ тыхо, мабуть нэ чутно», напоминает о сельском пригороде с его фруктовыми садами, пирожками «тошнотиками», вкусным деревенским салом и киевским тортом.
В Киеве к первому сентябрю подтягивается масса курсантов учащихся в семи военных училищах и одной академии, поэтому улицы города наводнены военными в форме различных родов войск и видов вооруженных сил. Впереди ещё целый месяц тепла потом «бабье лето» и только потом наступит мягкая киевская осень, медленно к ноябрю переходящая в «золотую». Благодатное время, время страстей, незаконченных каникул, новых влюблённостей и… начало нового учебного года!
Я в Киеве уже две недели, отдыхаю от бурного лета, особенно последнего его месяца.
Первое сентября для курсантов Военно-Морского училища имеет особый смысл. Это как день Нептуна, только наоборот. В этот день отрезается пуповина связи с морем, и курсанты на полгода бросают якоря в учебных классах, грызя гранит науки как это делал Михайло Василич Ломоносов. Почему именно грызя?
Особенность военного образования на Руси со времён Петра и поныне заключается в жестком принуждении всякими демократическими и недемократическими методами к учению! Конечно, розгами за неуспеваемость нас уже не драли, но хватало и других мер воздействия, которые действовали не менее эффективно.
Студент в аудитории может конспектировать, может слушать, может балду бить, в конце концов, может вообще не приходить на занятия.
Курсант – холоп государственный, и на ближайшие пять лет гранит науки будет грызть, хочет он того или нет! Как говорит наш преподаватель физики, капитан первого ранга Григорьев: «Экзамен по физике первым номером. Что, хочешь дураком умереть? Так я не дам… а девушки …. Они были, есть и будут».
И вот, каждый год первого сентября, в этот праздник поневоле, курсанты «отрезая пуповину», обмакивают её в дешёвый портвейн. И происходит это каждый год в одном и том же месте, в Гидропарке! После торжественного «обрезания», все расходятся по своим делам. Кто-то догоняется «с горя» до Зюзи, кто-то идёт в ДК на танцплощадку, кто-то просто гуляет по городу, а вот некоторые…
Каждый год в этот день некоторые курсанты обязательно устраивают стычки с военными патрулями из других училищ, потом героическими усилиями «прорываются» в Альма-Матер с боем, после чего начинаются месячные разборки, в результате которых кого-то отчисляют из училища, кого-то просто отправляют на гауптвахту суток на 20, а кто-то просто тихо, мирно ложится на дно, и там прячется, отключив всякую акустику и выполняя команду «слушать в отсеках»!
Я первого сентября ничего не отрезал, ни с кем не дрался, у меня было неважное настроение и после «обязательного» присутствия в Гидропарке, уехал на Крещатик, встречать закат!
«Встречать закат» – это ещё одна традиция из курсантской жизни. Вместо бурного времяпровождения в каком-нибудь ДК с танцами, можно было посидеть с чашечкой кофе в неприметной кафешке в боковых улочках Крещатика, слушая медленную или классическую музыку.
Да, таким был Киев и Крещатик в той, «довоенной» жизни, когда мы все были единым государством, думали и разговаривали на одном языке (Лирическое отступление автора).
Сегодня я медленно брёл по Крещатику в сторону Музыкальной Академии, где на первом этаже была небольшая новомодная кофейня с классической музыкой, где можно было скоротать вечер. Справа Михайловская улица со своими гранитными скамьями и красивыми фонарями, слева площадь Революции с фонтанами. Ещё не очень поздно, поэтому стайки девушек, идущих во дворец культуры «Украина» то и дело порхают мимо меня в противоходе. Слышу крики с Михайловской улицы, опять кто-то с кем-то что-то не поделил. Ну что за люди? Такой вечер!
Поворачиваю на улицу Михайлскую и вижу… картина маслом!
На скамеечке валяется, как говаривал мой старпом на корабле, «молодой цветущий труп», ясно дело без сознания от количество употреблённого, второй немного бодрее пытается схватить девушку, проходящую мимо. Фууух! Опасности нет, девушка сейчас даст ему пощёчину, и разгоряченный добрый молодец отпустит её. Но…
– Молодой человек! Ну-ка немедленно отпустите девушку! Вы что себе позволяете?
Вот кто его просил встрять? Сейчас это недоразумение под воздействием паров алкоголя, начнёт бодриться и требовать сатисфакции. Но за неимением шпаги, пустит в ход кулаки. В результате, очередная драка на Крещатике, очередной сиделец суток на 15 с общественными работами и порицанием трудовым коллективом…
– Проходи мимо дядя! Ты тут ваще лишний. – пьяный «мушкетёр» всё ещё старается обойтись простым запугиванием, но не тут-то было.
– Вы хам! Отпустите девушку немедленно!
– Слушай мужик? Это твоя дочь?
– Нет!
– Тогда твоя жена? Тоже нет, молода она для тебя. Так что ты лезешь, очкарик? Иди своей дорогой!
– Я сейчас милицию позову! – мужчина лет под пятьдесят невысокого роста, в очках, пытается переговорить пьяного молодого хулигана.
– Я те сейчас мудило в глаз дам, и ты до милиции не добежишь!
В это время со скамейки встаёт второй пьяный «мушкетёр».
– Васёк! Это наша баба?
– Не Санёк, я её только поймал, она ещё не согласилась.
– А это что за чудо?
– Это возмущенная общественность, возражает.
– Так пошли ты её, эту общественность!
– Саня, я её посылаю, так она идти не хочет.
– А если в глаз?
– Я уже предлагал, он грозится ментов вызвать!
– А вот за ментов, он сейчас и от меня схлопочет.
