Каждый мало-мальски порядочный и опытный сказочник знает, что наша Вселенная, как большая потрёпанная Книга сказок, в которой каждая страница – вполне себе самостоятельный мир. Как вы понимаете, во Вселенской книге страниц несчётное множество и несметное количество. Есть страницы, зачитанные до дыр, а есть новенькие и хрустящие, как свежий капустный лист. Одни страницы похожи друг на друга, как две капли воды, а другие разные, как две стороны одной медали. А есть ещё и такое место, которое и со страницей-то не сравнишь. Не полноценный мир из параллельного многостраничного множества, а крошечная помятая закладка, затерявшаяся во вселенских недрах. Вот туда-то мы и отправимся…
В этом мало кому известном крошечном мире были одно царство-государство, много высоких гор, рек, море-окиян и огромный дремучий лес. В лесу, как и полагается, жил дремучий лесник со своей ещё более дремучей женой. Люди они были простые, но хорошие. Вместе с тем, несмотря на рабочую занятость и суровые условия жизни, в один дождливый осенний день у лесника и его жены родилась дочка.
Важно знать, что в день рождения девочки лесник страдал от жуткого насморка. Холод и сырость превратили нос лесника в большой экзотический фрукт красного цвета. Именно поэтому, когда жена лесника спросила, как назвать дочь, лесник ответил: "А-а-а… А-а-а… А-а-а-а-г… гх-х… гхя!" И ножки стула, на котором он сидел, подломились. Вполне возможно, что лесник хотел назвать какое-то обычное имя… Авдотья, Агриппина, Анисья… или, может быть, даже Апполинарий. Но беспощадный чих внёс свои коррективы в ход истории, и новорождённую назвали Агья. По мне так лучше Агья, чем Апполинарий. Но мнение сказочника мало кому интересно…
С того самого дня стала Агья в лесу поживать, уму-разуму наживать. Девочкой она была шустрой и сообразительной. У отца она научилась разговаривать с лесом, выучила назубок все виды деревьев и кустов, а также перезнакомилась со всей лесной живностью и нечистью. И в лесу ей было теплей и уютней, чем в родном доме, хотя мать и пекла каждый день пироги с лесной земляникой или диким картофелем, пытаясь удержать крошку-дочь хотя бы на обеденный перерыв.
С первыми лучами солнца Агья, как чёртик из табакерки, выскакивала из кровати и убегала в лес. Возвращалась же затемно, когда совы начинали ухать и включали свои жёлтые глазищи-фонари.
Дело в том, что у непослушной девчонки, как называла дочку лесничиха, завязалась крепкая дружба с лешачонком, сыном местного лешего. Вообще-то, испокон веков люди и нечисть друг друга сторонились. Причин тому было много, какие именно, никто уж и не помнит, но традиции на то и традиции, чтобы их соблюдать. Поэтому Агья и лешачонок дружбу свою скрывали, таскали из домов своих угощения для совместных перекусов и, по правде говоря, в ус не дули. Вместе им было хорошо и весело. Вместе можно было забредать в самые глухие дебри, залезать на самые высокие деревья, стрелять вишнёвыми косточками по медвежьему заду и устраивать из тухлых яиц мины-вонючки на русалочьем лежбище. Не жизнь, а сказка!
В один идиллически погожий денёк Агья и лешачонок сидели на лесной полянке и жевали бутерброды с вялеными кузнечиками. Лешачиха, мать лешачонка, была известной мастерицей в бутербродной сфере и славилась этим умением на весь большой лес. Лесные жители даже немного задирали нос от того, что на легендарные бутерброды поступали заказы из самого королевского дворца!
Лешачонок, которого на самом деле звали Митяй, хлопнул подружку по чумазой руке, которая тянулась за очередным бутербродом:
– Хватит тебе кузнечиков на сегодня! Забыла что ли? Ешь свои пирожки, их ещё много.
– Да ну тебя! – Агья обиженно надула губы.
К её великому сожалению, Митяй был старше и позволял себе всякие покровительственные замашки. К примеру, без всякого спросу спасал подружку из всяких каверзных ситуаций. Так, когда Агья решила самостоятельно проверить глубину болота, Митяй её вытащил, отмыл и высушил. В другой раз Агья поспорила с гадюкой на один укус и продула. Понятное дело, лешачонок вовремя подоспел и всыпал обеим по пятое число. Он же пришёл на подмогу, когда кикимора надоумила девочку стащить хорошенького волчонка под носом у всей волчьей стаи. Единственный случай, где Митяю не удалось проявить свои блестящие качества спасателя, и был случай со злополучными жареными кузнечиками. Но он просто понятия не имел, что улиточный жир, на котором по классическому рецепту полагалось жарить кузнечиков, не очень хорошо усваивается человеческим организмом. Именно поэтому Агья, объевшись вышеуказанных и широкоизвестных в лесу будербродов, провела три недели на домашнем аресте, где главным похитителем её свободы стала уборная, называемая в народе изысканным словом "пердонарий".
– Ты собрала котомку? – Митяй, не обращая внимания на кислую физиономию подруги, откинулся на зелёную траву и мечтательно посмотрел в небо. Друзья готовились к Великому путешествию на Край леса, т.е. туда, куда любым детям вход без родителей был воспрещён. Как известно, любые дети очень любят совать нос во все воспрещённые места. О самом существовании таинственного Края леса Агья и Митяй узнали от одной знакомой вороны, которая в свободное от полётов время занималась их просвещением в обмен на кусочки пирогов.
– Пф-ф-ф! Ещё вчера! Мать ничего и не заметила! – в глубине души Агья гордилась тем, что котомка путешественника удалась на славу. В ней были нож, верёвка, огниво, брикет сушёного малинового чая, сухари с изюмом, тёплые носки, старое одеяло и заправленный керосиновый фонарь, который девочка с трудом выпросила у домового. Домовой ворчал, кряхтел, но выдал просительнице не только фонарь, но и две большие луковицы для крепкого здоровья в пути. Кстати, луковицы впоследствии пригодились друзьям в качестве метательных снарядов и действительно сохранили им много здоровья, отпугнув одноглазое безработное лихо, которое от безделья любило докучать всем существам без разбору.
В своём Великом путешествии к Краю леса девочка и юный леший преодолели одну молочную реку, три лимонадных ручья, семь шоколадных холмов и только тринадцать непреодолимых ущелий.
Так или иначе, долго ли коротко ли, Митяй и Агья добрались до пункта назначения даже не стоптав и двух пар железных башмаков.
На этом месте полагается небольшое отступление, поскольку ни один порядочный сказочник не может допустить в повествовании преступные недомолвки и вопиющие недоговорённости. Зато вполне может допустить растечься сказке по ветвистому древу остросюжетных подробностей.
Итак, край огромного дремучего леса в мире-закладке представлял собой явление эпическое. Насколько это возможно для мира, размером в одно единственное государство. Тем не менее, на Краю леса были установлены специальные шатры, в которых всем любознательным странникам бесплатно выдавались карты-развертушки. В этих же шатрах можно было купить сахарных петушков, ватрушек с заговорённым повидлом и квашёную капусту местного производства. Над шатрами всегда развевались разноцветные флаги, между шатрами бродили бродячие музыканты и перехожие артисты, а птица-гамаюн, которая сидела на высоком резном шесте в центре небольшой площади, раздавала предсказания направо и налево, успевая попутно контролировать умеренную облачность и достаточную солнечность.
