С самого утра стояло ужасное пекло. Даже прошедшая ночь не принесла с собой ощутимой прохлады. Общага накалилась, пыхала жаром, словно хорошенько разогретая угольком печка.
– Я больше, черт его подери, не могу! – рванула на себе ворот камуфляжной куртки курсант пятого выпускного курса. – Пойду я, Оленька, под душем ополоснусь!
– Иди, Даш… – протянула лениво подружка, развалившаяся на стульчике перед поставленным в длиннющем и узком коридорчике ученическим столом. – Полы за собой сама подотрешь…
Старшина роты хлопнула дверью, закрыла каптерку и прошлась по коридору, скользнула своим недовольным взглядом по дневальной по роте, которая вольготно расселась на стуле, не торчала оловянным солдатиком возле тумбочки дневального у входа в казарменное помещение вблизи от комнаты для хранения оружия.
Хотелось было Анне Васильевне накричать на обнаглевшую до предела девчонку, но Метелкина дипломатично сдержала себя.
До выпуска из военного института оставалось всего и немного, недельки две-три, и девчонки понемногу сбрасывали с плеч тиски воинской дисциплины, а все их начальство смотрело на сплошное безобразие сквозь пальцы, безвольно шло у девчат на поводу. Само оно частенько всемерно потакало разгильдяйству и наплевательскому отношению к несению службы во внутреннем наряде.
– Я пошла на обед! – сдвинула старшина строгие брови.
– Приятно вам отобедать, Анна Васильевна! – кивнула Левченко панибратски, даже не привстала со стула.
И не успели старшинские шаги затихнуть за закрытой входной дверью, как Олька живехонько вскочила со своего стула, настежь распахнула она дощатую дверь в общий умывальник, упруго шагнула к широкому подоконнику, начала скидывать с себя пропотевшую форму и аккуратно складывать ее в уголочке.
– Совсем ополоумела, подруга? – моргнула Дашка, закрывая краны, протягивая руку за вафельным полотенцем. – А если Метла спалит тебя? На кой ляд тебе, Оленька, ненужные никому неприятности за полмесяца до выпуска? Потерпела бы чуток, и я тебя на стульчике подменила бы! Пять минут всего подождала бы!
– Старшина наша помелась на обед! – сморщила умилительно свой носик Левченко, скинула с себя штаны. – Таможня дала добро! – скалила Оленька весело зубы. – Да и что они сейчас могут для нас такого сделать? Вчера сдали самый последний экзамен! Кишка у них тонка насыпать нам соль на хвост…
– На носу же, Оленька, у нас распределение! – покачала Чижик своей неодобрительной головой. – Обозлишь ротную, закатают тебя в Тмутаракань, туда, где Макар и телят не пас!
– Мне и так ничего не светит! – нахмурилась Левченко. – Блата у меня нет. Словечко веское за меня замолвить некому! Поеду со своим красным дипломом военного переводчика не куда-нибудь, а на границу к румынам! Даш, я твою бритву возьму, а? Лень чего-то мне переться по всему коридору за своей в такое пекло…
Натягивая на себя камуфляжные штаны, Чиж махнула рукой, разрешила попользоваться предметом личной гигиены, подхватила под руку остальную одежду, направилась к своей комнате, закрыла за собой дверь, улеглась на кровати.
У нее-то с распределением пока что все было ясно-понятно. По предварительным спискам Дашенька направлялась в распоряжение командующего Юго-Западным оперативным направлением. Поедет она служить в курортный город на южном море, ну, если ей, конечно, круто повезет в нем самом остаться…
Возле КПП остановился черный автомобиль с военными номерами, из него вышел капитан, осмотрелся по сторонам и направился к дежурному по контрольно-пропускному пункту.
– Мне бы необходимо встретиться с курсантом Левченко О. В. и переговорить, – обратился капитан с просьбой к прапору.
Дежурный прапорщик взял протянутую ему записку, вздохнул и сам сел за телефоны, прозвонил в учебную часть, уточнил, в какой именно роте обучался искомый курсант, почесал затылок.
– Вторая рота, второй взвод! – начеркал прапор на бумажке с фамилией курсанта корявым и неразборчивым почерком.
– И как мне его найти? – прищурился офицер.
– Вона их казарма! – пробежалась по губам дежурного затаенная усмешка. – Я им звонил, но там никто не отвечает. Полный бардак у них в батальоне творится. Скоро выпуск, и все забили большой и толстый гвоздь на службу! Чтобы мне всю жизнь эдак беззаботно и легко служилось…
Задумчиво почесав скулу, капитан посмотрел на прапорщика, поглядел в сторону курсантской казармы, до которой было всего-то две-три минуты ходьбы, прищурил левый глаз, попросил:
– Пошлите дневального, пускай он вызовет курсанта!
– Никак не могу! – вздохнул дежурный. – Все дневальные мои разбежались по заданиям, сижу один, кукую…
– И что же нам делать? – моргнул офицер озадаченно.
На лице у прапорщика обозначилась мятущаяся задумчивость. Ему крайне не хотелось снова звонить дежурному по управлению, уточнять по поводу того, можно ли пропустить чужого офицера на территорию их военного городка, звонить в бюро пропусков, требовать, чтобы там выписали на чужака пропуск.
Проще всего было на свой страх и риск по-тихому впустить капитана и самому келейно решить проблему.
– Пройдите сами, – поморщился прапор. – Только вы…
Не дослушав того, что же именно хотел ему сказать дежурный по КПП, капитан резко толкнул рукой вертушку, ловко проскользнул в приоткрывшуюся щель, в два шага выскочил наружу, вступил ногой на территорию военного городка, пружинисто зашагал.
Войдя в узкий подъезд, он внимательно посмотрел на бирку на входной двери. Судя по самой надписи, на первом этаже обитала и располагалась третья рота. Взявшись правой рукой за перила, потянув их на себя, капитан, переступая через одну ступеньку, стремительно стал подниматься на второй этаж.
Открыв входную дверь, он поднял глаза и остолбенело замер, из его груди вихрем вырвался сдавленный крик восхищения…
Постояв с пяток минут под относительно прохладным душем, немножко охладившись, Оленька решительно взялась за бритву.
– Черт! – сморщился уморительно девичий носик. – Заросли, как в джунглях! Вот это я себя запустила! Жорка будет не в восторге от моей интимной прически! Зимин…
Георгий Зимин был ее законным мужем. Но сами себя они настоящей и полноценной семьей не считали. Лет пять назад они сочетались браком с одной лишь целью получения определенных преференций. Ее Жорка учился на третьем курсе пехотного факультета, а она только-только поступила на первый курс. Все дело крылось в том, что женатым курсантам, в отличие от холостых их собратьев, предоставляли право увольняться до утра…
– Ах, Зимин, как я тебя… – вздохнула Оля мечтательно.
