Далеко ли, близко ли, не в городе высоком, а в маленьком селе жили старик и его внучка Аннушка. Жили они небогато, но дружно. С утра до ночи трудились – дедушка лапти плёл, внучка хозяйство вела.
А уж хороша-то была Аннушка: фигуркой стройная да ладная, коса золотом блестит, глаза – как озёра синие. И умница, и скромница, и хозяюшка. За что ни бралась, всё у неё получалось: и в поле – первая работница, и на гуляньях – лучшая плясунья да певунья. Гордость деду, радость соседям.
Был у Аннушки и жених под стать. Весёлый да работящий Иван, кузнец деревенский. В плечах широк, лицом пригож, сердцем добр.
Днём Аннушка по хозяйству хлопотала, Иван в кузне работал. А вечером убегали они вдвоём на крутой бережок. Там подолгу сидели, о скорой свадьбе мечтали.
Вот пошла как-то Аннушка в лес, грибы, ягоды поискать, свежего лыка для дедушки надрать. И вроде бы шла знакомыми тропами, да вдруг заплутала. Не иначе, Леший, хозяин леса, в тот день не в духе был.
Долго ли коротко ли блуждала – вышла на незнакомую поляну. Смотрит, посреди поляны пень стоит, на пне девушка сидит. Голова не покрыта, светлые волосы двумя косами на плечах лежат. Сарафан зелёный, рубаха без вышивки. А уж красива как, глаз не отвести!
Поняла Аннушка, что не простая девушка перед ней. Не иначе одна из берегинь её глазам явилась.
– Здравствуй, сестрица, – до земли поклонилась Аннушка. – Прости, не знаю, как тебя звать-величать.
– Здравствуй-здравствуй, Аннушка! Травницей меня люди кличут. Но ты так и зови меня сестрицей, по нраву мне это, – рассмеялась звонким голосом берегиня. – Какие пути-дороги тебя в мои владения привели?
– Заблудилась я, сестрица. Пошла деду лыка для работы надрать, да знакомая тропка вдруг незнакомой чащей обернулась.
– А что ж твой дед сам по лыко не ходит? – хитро прищурилась Травница. – Мастеру-то оно виднее, где липку искать, да как правильно кору с неё драть.
– Стар он стал, сестрица, ногами слаб. Да ты не думай, я всё знаю-умею, с малолетства за дедом по лесу хожу.
– Вижу-вижу, хорошее лыко надрала, добрые лапти выйдут. Может, и мне дашь немного – работу закончить? Мне лишь пятку, да запяточек доплести.
Только тут Аннушка заметила в руках берегини неокоченный лапоток.
– Конечно, сестрица, возьми сколько нужно, – Аннушка положила к ногам Травницы всю кору, что у болота надрала. – Только её в печи распарить нужно бы.
– Ничего, – усмехнулась берегиня, – и так управлюсь.
Травница вытащила из охапки полоску лыка. Даже не взглянула, что ей под руку попалось, и начала плести лапоть.
И вроде бы лапоток у берегини небольшой был, к тому же лишь чуток незаконченный, а Травница всё брала и брала полоски лыка из охапки. Берёт, а сама на Аннушку хитро поглядывает, не пожалеет ли.
Но Аннушка только диву даётся, как быстро и ладно у берегини выходит. Словно в руках у неё не кора неподатливая, а мягкий шёлк. Уж сколько она за дедушкой наблюдала, такого не видывала. А дед не просто так считался лучшим мастером-лапотником во всей округе.
Наконец закончила Травница лапоток, второй из-за спины достала. Осмотрела свою работу. Лапти вышли на загляденье: плетенье гладкое да ровное, рядочек к рядочку. Лыко шёлком блестит. Сами маленькие да ладненькие, только-только на девичью ножку.
Но Травница будто осталась чем-то недовольна.
– Ну-ка, а что у тебя в корзинке? – вдруг спросила она Аннушку.
Та испугалась, не разгневала ли чем берегиню по незнанию. Но упираться не стала, протянула Травнице своё лукошко.
– Краюшка хлеба, что с собой взяла, да рябины немного в лесу нашла. Угостись, сестрица, коли пожелаешь.
