Именно в день Уоллама-Крейна я наконец решила, куда же пойду на подготовительное отделение. Утром я получила видеописьмо от Иссетт. Она скакала в пижаме по кровати, размахивая подушкой и скандируя: «Решайся, Джарра! Ну же! Давай! Решайся, решайся, решайся, подружка!» Все это она распевала на мотив новой песни Зена Аррата. Иссетт с ума по нему сходит, но мне не особо нравятся его ноги.
Иссетт – это моя лучшая подруга. Нам обеим по семнадцать лет, мы вместе еще с яслей, а потом жили в соседних комнатах и в Доме, и в Следующем шаге. Иссетт давным-давно подала документы на подготовительный курс медицинского. Она организованная и надежная. А вот я – нет. Большинство моих друзей тоже уже определились со своим будущим – кроме Кеона, который собирался просто валять дурака. Он всю школу только этим и занимался и, должна признать, весьма преуспел.
Мне не улыбалось стать еще одним Кеоном, поэтому нужно было принять решение, да побыстрее. Последний срок подачи документов – через день после праздника.
Да, как и во всех других мирах, здесь, на Земле, день Уоллама-Крейна считается праздником, но по определенным причинам мы не отмечаем его с таким же размахом, как остальные. Таддеус Уоллам-Крейн изобрел портал и подарил человечеству звезды, но каждый из нас, землян, – это тот самый «один из тысячи», опоздавший на раздачу билетов во Вселенную.
Одно из моих тайных желаний – создать машину времени и перенестись назад почти на шестьсот пятьдесят лет, в пятнадцатое ноября две тысячи сто сорок второго года. И задушить Уоллама-Крейна в колыбели. Не будь его, меня бы считали нормальной, вместо того чтобы ставить клеймо «примата» и «выродка». Да, я одна из них. Вежливые люди скажут «инвалид», но вы не стесняйтесь, зовите меня обезьяной, если вам так больше нравится. Что так, что эдак – разницы никакой. Из-за парадоксальной реакции иммунитета я могу жить только на Земле. Я пленница, и это пожизненное заключение.
Если вы все еще читаете это, то могу себе представить ваш шок – как же, девчонка-обезьяна умеет писать!
«Обалдеть! Полный отпад!» – неверяще кричите вы друзьям, но знайте: на самом деле я такая же, как и вы. И это вы могли оказаться на Земле, в то время как я путешествовала бы между мирами – конечно, если бы выпала другая комбинация чисел. У вас может родиться ребенок с теми же проблемами, что у меня, и его тоже придется срочно отправить на Землю, чтобы он не умер.
Мой психолог утверждает, что вы, нормалы, нас боитесь. Потому и придумываете нам клички и верите в глупые предрассудки. Все это мы видим по телику. Путешествуешь на позднем сроке беременности – ребенок станет приматом. Будешь есть в положении карантовое желе – родится обезьяна. Когда последняя страшилка прогремела в новостях, все повыкидывали свои банки с карантовым желе, а толку никакого.
Все это ерунда. Лучшие умы сотни лет искали выход, но результата по-прежнему нет. Любой другой недостаток можно не замечать или исправить, но не этот. Едите вы карантовое желе или нет – у вас может родиться такой же ребенок, как я. Возможно, однажды лекарство все же найдется, но с моим везением готова поспорить, что к тому моменту я уже умру. Скорее всего, за день до счастливого события, чтобы судьба в последний раз могла всласть надо мной посмеяться.
Еще мой психолог говорит, что во мне скопилась уйма неизрасходованной горечи и злости. Он прав. Вы, наверное, и сами уже заметили. Особенно горько я себя чувствовала пятнадцатого ноября две тысячи семьсот восемьдесят восьмого. Через полчаса я должна была встретиться с Кэндис и рассказать ей, куда хочу поступать, кем быть и что вообще собираюсь делать всю свою дальнейшую жизнь. Я до сих пор не приняла окончательное решение, и мне следовало все хорошенько обдумать. И, естественно, я тянула время, смотря телик.
Все информационные каналы крутили спецвыпуски программ к годовщине праздника. Половина из них показывала ту старую запись первого эксперимента, которую все уже тысячу раз видели. Уоллам-Крейн самодовольно ухмыляется в камеру и говорит: «Это маленький шаг для одного человека, но огромный скачок – для всего человечества». А вы знаете, что он украл эту фразу у первого космонавта, совершившего высадку на Луне? Вы вообще слышали, что туда летали на ракетах задолго до изобретения порталов? Скорее всего, нет. Что ж, вот вам кусочек доистории, причем совершенно бесплатно.
По остальным каналам тоже крутили либо нарезки о первых межзвездных порталах, либо передачи о веке Исхода, когда на Земле мало кто остался. Я переключила на развлекательные каналы, но там везде показывали «звезд» – как они напиваются или зажигают на мегавечеринках. На экране мелькнул главный актер нового сериала «Защитники», Аррак Сан-Домекс. Вот у этого парня ноги что надо! Обожаю те серии, где он, настоящий секс-символ и герой в облегающей военной форме, спасает человечество от мифических зловещих инопланетян, которых мы все еще не обнаружили. Я решила послушать, что скажет мой любимец.
– …Огромная трагедия, что гениальный Таддеус Уоллам-Крейн умер таким молодым, даже не успев сам посетить другую плане…
Я выключила телевизор прежде, чем Аррак успел выставить себя еще большим дураком. Ноги хорошие, но мозгов маловато. Я обрушила свой гнев на пустой экран:
– Ты что, не знаешь, что этому гению было уже шестьдесят четыре, когда ему удалось создать первый действующий портал? Не умер он молодым, аж до ста лет дожил! Понадобилась еще сотня лет, прежде чем люди смогли перемещаться на другие пригодные для жизни планеты. Сам-то подумал, сколько ему должно было быть, чтобы он успел воспользоваться своим изобретением, придурок?
Меня так утомляет, когда люди не знают собственной истории. Я обожаю факты и…
Да. Пора наконец признать очевидное. Я давным-давно поняла, какой курс выберу. Вы, наверное, уже заметили, что я – прирожденный историк. Просто я противилась такому выбору, ведь это означало безропотно принять то, что приготовила мне судьба. Все знают, что Земля – планета трех «И»: исцеление, история, инвалиды. Можно, конечно, выбрать и что-то другое – у нас, как и на других планетах, нужны разные специалисты, – но медицина и история здесь превалируют.
Но все к тому и шло. Я могла послушно стать типичным инвалидом и пойти учиться на историка – или взбунтоваться, отказавшись от возможности заниматься любимым предметом. Отличный выбор. И тогда мне пришел в голову третий вариант. Может получиться, если мне хватит куража или злости. И когда я вышла из комнаты и направилась в фойе к порталу, то улыбалась как чокнутая.
