Понедельники.
Я ненавидела понедельники. Они как месячные – обрушиваются на тебя как гром среди ясного неба и портят всю неделю.
Только я уселась за парту на первой лекции, как тролль сзади начал дышать мне в шею. Мне не очень-то хотелось проводить свой последний год в колледже с теми же неудачниками, которые мучали меня в средней и старшей школе, но ничего другого не оставалось. Обернувшись, я пробуравила тролля сердитым взглядом. Он слегка приоткрыл рот, раздувая свои гигантские ноздри: через них я с отвращением могла разглядеть его крошечный мозг.
– Паккард, – прорычала я. – Мы же говорили о личном пространстве. Держи свое кислотное дыхание при себе!
Несколько студентов засмеялись было, но Паккард схватил мой рюкзак и швырнул его через всю аудиторию. Все мигом затихли.
Рюкзак с громким стуком ударился о стену и упал. Все содержимое разлетелось по полу.
Меня охватила ярость. Я закрыла глаза, глубоко дыша и стараясь успокоить волчицу внутри. Кислотное дыхание прекрасно знал, что делает. Если бы ему удалось разбудить мою волчицу, пусть даже ненадолго, меня отстранили бы от занятий. Хотя мою волчью сущность сковали еще при рождении, она пыталась вырваться на свободу при любой возможности. В старшей школе Дельфи это строго запрещалось – как и в университете.
«Дыши, дыши, дыши. Ом Дали Лама».
Мои руки начали покрываться шерстью. Я мысленно выругалась.
Паккард наклонился еще ближе: я ощутила жар его мерзкой маслянистой кожи.
– Ну, давай, девочка-волк. Покажи, из чего ты сделана.
Мои глаза резко открылись – и наверняка были желтыми, потому что он тут же отшатнулся.
Девочка-волк.
Меня называли так лет с пяти – когда я ходила в начальную школу Дельфи вместе с другими магическими отщепенцами. Почему? Потому что я была там единственным волком. Только моей семье хватило глупости оказаться изгнанной из Города вервольфов. В Дельфи обитало множество троллей, еще больше ведьм, несколько вампиров и не сосчитать сколько фейри, но волки… обычно мы крепко держимся за нашу стаю. Нужно очень сильно постараться, чтобы кого-то из нас приговорили жить среди людей с прочими магическими отбросами.
Кандалы на запястьях послали по рукам болезненный магический разряд, чтобы удержать мою волчицу под контролем.
Я ненавидела это место. Ненавидела, что они со мной сделали. Преподаватель еще не пришел, так что если бы я успокоилась и мои волосатые руки и желтые глаза никто бы больше не заметил…
– Иди подыши воздухом, – прошептала моя единственная подруга Рейвен, которая сидела сбоку от меня.
Хорошая идея. Иногда она понимала меня лучше, чем я сама. Ведьмы разбираются в том, как читать чужие эмоции.
Я встала и, пробежав через проход между партами, оказалась рядом с валяющимся на полу рюкзаком. Выбежав из аудитории, я бросилась по коридору – волчица билась у меня в груди, умоляя ее освободить.
«Успокойся, успокойся», – просила я. Она всегда была себе на уме: никогда не слушала, что я ей говорила, ее ничуть не беспокоили кандалы или запрет на трансформацию. Она постоянно пыталась вырваться. Для нее не имело значения, что кандалы били меня током, что я никогда ее не выпускала и никогда не выпущу. Ей на все было плевать. Мои руки продолжали обрастать шерстью, пока я во всех красках представляла, как вырываю Паккарду глотку и засовываю ее ему в зад.
Всего одна трансформация, небольшая пробежка, долгий вой – и она бы утихомирилась. Человеческая форма ощущалась, как клетка, и когда я злилась, удержать в этой клетке волчицу становилось еще сложнее.
Ногти заострились. Швы по бокам джинсовых шорт затрещали.
– Успокойся, черт побери! – зарычала я.
В моем голосе сейчас было больше звериного, чем человеческого. Новый разряд магии пробежал от кандалов по телу – позвоночник прострелило болью, и я чуть не врезалась в группу проходивших мимо ведьм.
Вот уже десять лет я терпела бесконечные издевательства в школе, а родители еще удивлялись, откуда у меня проблемы с управлением гневом. Хотела бы я хоть раз отпустить себя и показать, как сильно ненавижу их всех, но я боялась, что убью кого-нибудь. Хотя кандалы, вероятно, убили бы меня прежде, чем я попыталась это совершить.
Мне нужно было выпустить пар, пробежаться или сделать что-нибудь, пока я не взорвалась. Последние пятнадцать лет в этой школе в качестве козла отпущения, наконец, меня доконали: я оказалась на грани срыва.
Я пробежала по коридору, чувствуя, как напряжены все мои мышцы. Простые физические упражнения творили чудеса в укрощении волчицы. Я часто прибегала к этому способу, чтобы остановить попытку трансформации, когда приглашала домой друзей из числа людей. В школе Дельфи среди детей различных магических существ пара клочков шерсти никого не удивила бы, но люди – другое дело.
Я распахнула двойные двери и выбежала на школьную парковку. И в этот момент волчица во мне наконец вырвалась наружу.
Запрокинув голову, она завыла, но вой закончился вполне человеческим криком ярости и боли. Я больше не способна была вынести, что не могу разобраться с Паккардом, как следует. Я застряла в этом дурацком колледже с кучкой ненавидящих меня засранцев, пока родители вынуждены пахать на трех работах, чтобы прокормить семью. Кандалы послали еще один мощный магический разряд, и мой вой прервался. Я упала на землю, обхватив себя за плечи. Когти втянулись и шерсть исчезла. Как говорится, ничто не сравнится с электрошоком в то время, когда пытаешься быть собой!
Кто-то за моей спиной громко кашлянул, привлекая внимание.
Ох. Черт.
Я напряглась всем телом и встала, приготовившись столкнуться лицом к лицу с учителем.
Поскольку я оборотень, то считалась «студентом-хищником». Кроме меня, в эту категорию входили вампиры и темные фейри. Вампиров так хорошо кормили, что никто особенно не заморачивался, чтобы следить, соблюдают ли они правила, а темных фейри слишком боялись, чтобы читать им нотации. Но вот я… любая частичная трансформация – рычание, желтые глаза, что-то, что можно расценить как «угрозу» для других студентов, – все это записывалось и учитывалось против меня.
Еще одна ошибка – и я отсюда вылечу.
