Dominique Bona
DEUX SOEURS: YVONNE ET CHRISTINE ROUART,
LES MUSES DE LTMPRESSIONNISME
© Editions Grasset et Fasquelle, 2012.
© Калинина В., иллюстрации, 2014
© Наумова И., перевод на русский язык, 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Всему миру известны сестры Руар, но при этом никто с ними не знаком… Девушки за роялем, изображенные Ренуаром, такой же миф, как «Танцовщицы» Дега или «Подсолнухи» Ван Гога. Их лица – иконы импрессионизма.
Красавицы Ивонна и Кристина Руар, дочери художника и коллекционера Анри Лероля, выросли среди гениальных художников, музыкантов и писателей. Ренуар, Дега, а также Дебюсси, Эрнест Шоссон, а еще Клодель, Жид и Малларме были для них членами семьи, которым нравилось писать и фотографировать двух юных благовоспитанных девиц.
Именно Дега, любимому художнику их отца, пришла в голову мысль выдать их замуж за братьев Эжена и Луи Руаров – сыновей его друга, коллекционера Анри Руара. Выросшим в либеральной среде девушкам пришлось столкнуться с двумя пылкими, увлеченными и мрачными молодыми людьми, хотя и выходцами, так же как они сами, из семьи, преклонявшейся перед искусством.
У них было все для того, чтобы быть счастливыми… Их незаживающей раной станет любовь. Окольными путями брак доведет каждую из них до полной потери иллюзий. Вплоть до трагедии.
Глава 1
Необычайное приключение картины Ренуара
Эта картина известна всему миру. Одно из самых блестящих произведений в истории изобразительного искусства, которое так часто демонстрировалось в различных галереях, которое все видели и знают по бесчисленным репродукциям, стало как будто частью пейзажа, и кажется, что было ею всегда. Так же, как «Олимпия» Мане, «Танцовщицы у балетного станка» Дега, «Подсолнухи» Ван Гога или «У колыбели» Берты Моризо – если вспомнить только шедевры той же эпохи. Оно принадлежит всем, невзирая ни на какие географические или культурные препоны. Оно – само по себе легенда: идеальный образ счастливой жизни. В любом месте, от Токио до Манхэттена, не говоря уже о французской глуши – от Карреза до Креза[1], каждый хотя бы один раз получал поздравительную открытку или коробку конфет с изображением одухотворенных лиц двух девушек, двух сестер, одетых одна в белое, а другая – в красное. Ренуар дал картине название «Кристина и Ивонна Лероль за роялем». Он мог бы назвать ее просто «Счастье».
Чтобы увидеть ее сегодня, посетители спешат в парижский музей Оранжери, где возле нее, выставленной среди других жемчужин коллекции Вальтер-Гийома, всегда толпится народ. Тем, что она находится здесь, в похожей на бункер просторной и прохладной подземной галерее, где бьют в глаза ее яркие краски, мы обязаны Андре Мальро, писателю и культурологу.
Меня заинтриговало именно то, что две сестры, портреты которых мы хорошо знаем, по сути остаются для нас незнакомыми. Кто они такие, эти сестры Лероль? Что они совершили? Были ли они счастливы или несчастны? Были ли у них дети? Любовники? Что с ними сталось после того, как художник изобразил их в юном возрасте на этой картине?
Пытаясь найти ответы на простые вопросы, я не думала, что они затянут меня в водоворот жизни двух сестер – удивительной жизни. Я встречалась с ними, незаметно для себя, в своих предыдущих книгах: они шли по следам Берты Моризо или Камиллы Клодель. Я и не подозревала, что страстно увлекусь их историей. Отец девушек, Анри Лероль, был художником и коллекционировал произведения искусства.
Их свекор, Анри Руар, занимался тем же. Их невестка Жюли Мане, дочь Берты Моризо и Эжена Мане, вышедшая замуж за брата их мужей, была лучшей подругой Ивонны и Кристины.
Круг их общения состоял из художников, поэтов, музыкантов: они выросли в артистической среде, где все до единого считались гениями. Это были близкие им люди, а замужества только расширили круг их друзей. В музее Оранжери или в научных трудах, посвященных Ренуару, можно найти только обрывки их увлекательных биографий. Я же напросилась к ним в гости, чтобы разузнать об их семейной жизни. Только тогда, не покидая Парижа и среды исконных французов, мало приспособленной для бродяжничества, я смогла оценить широту открывшихся передо мной перспектив. Искусство было плотью и кровью Ивонны и Кристины. Оно было для них воздухом свободы. Их приключением. Но оно, что не менее парадоксально, возможно, также способствовало их несчастью.
Сначала меня заинтересовала сама история картины: мне захотелось узнать, кем были сестры Лероль. Ренуар раскрывал имена своих моделей только в том случае, если это были солидные люди – Лероль, это имя, столь мало известное современной публике, стало моей первой зацепкой.
Очень скоро меня околдовал дух, в котором писалась картина: атмосфера, окружавшая двух сестер, как волшебный хоровод, была насыщена именами художников, работавших в последние годы XIX века.
Если картина Ренуара дышит счастьем – исступленным счастьем, – то сестер ожидала трагическая судьба. Никто не мог такого предвидеть.
Картина-обманщица, излучая знаменитый, слишком знаменитый свет импрессионистов, прячет в себе тени драмы. Меня притянула к полотну вовсе не исходящее от него, пусть и условное, спокойствие, а его тайна. Тем более что, благодаря заключенному в нем проклятию, оно оказалось втянутым в хитроумный заговор в связи с делом о наследстве, который привел к преступлению.
Как много написал Ренуар семейных сюжетов по заказам богатых буржуа: мадам Шарпантье с детьми в собственной гостиной на улице Гренель, дочери Казн д’Анвера в парке Монсо, или три дочери Поля Берара в их замке де Варжемон, что в Нормандии.
Все эти картины долгое время хранились у заказчиков, гордо красуясь над комодом Буль или креслом эпохи Людовика XV, в элегантных домашних интерьерах. Хозяева и их дети могли видеть себя в изображениях, как в зеркале, улучшающем их внешность. В 1897 году, во время работы над портретом сестер Лероль, Ренуар переезжает в дом их отца и, по своей привычке, выбирает в качестве декорации сердце семейного особняка. Художник стремится правдиво передать атмосферу, царившую в доме, ее покой, ее гармонию. Сам жанр требует от художника усилий: семьям нравится узнавать себя в созданных кистью художника образах, особенно если последний – мастер «приукрасить», как Ренуар. Портрет должен был жить среди шедевров, которые коллекционировал хозяин дома. Картина нашла бы себе достойное место среди уже украшавших стены полотен Дега, Моризо, Гогена или Моне, Фантен-Латура и Пюви де Шаванна. Их владелец поддерживал тесные связи с импрессионистами. Однако картина не осталась в том доме. Семейный портрет, избежав уготованной ему судьбы, вернулся в мастерскую художника, так и не пожелавшего с ним расстаться. Ренуар перевозил его с одной квартиры на другую и хранил до самой смерти. Портрет был одной их тех картин, которыми он дорожил. Одним из его сокровищ.
